— Я ничего не знаю, не могу ничего сказать, — твердил Пауль.

— Все же подумай… Может быть, что-то услышишь, узнаешь… Виновных мы обязательно найдем.

Вальтер с нетерпением ждал Пауля. Он уже пожалел, что заблаговременно не договорился с ним о том, как он даст знать, благополучно ли выполнил задание. Ясно, что в эту ночь он ничего не мог сообщить. Но прошел уже день — и ни слуху ни духу. Зайти к Курту он боялся, возможно, что за этим домом следят.

Вечером Вальтер увидел Курта, который в кирке усердно молился. Когда служба кончилась, он у выхода подождал его и спросил:

— Где Пауль, почему его не видно?

— Сейчас горячая пора, поэтому он живет в общежитии. Я только что видел сторожа МТС, он мне сказал, что у них…

— Что у них?.. Что-то случилось?

— Три трактора, сказал он, испортились.

«Если трактора в самом деле испорчены, — подумал Вальтер, — надо дать знать куда следует, что виновен в этом деле механик Рудольф Зигфрид».

…Следователь вошел в ремонтные мастерские, где механики чинили поврежденные моторы. Он вызвал Еремчука, представился и спросил:

— Что у вас произошло?

Еремчук коротко рассказал.

— Чтобы сразу три трактора вышли из строя, вещь не простая. Тут чья-то рука действовала… — сказал следователь. — Придется вызвать эксперта и установить, как это случилось.

— Директор приказал отремонтировать трактора и выехать в поле… Когда мы раскрыли моторы и выяснилось, что их нельзя исправить, мы поставили другие, и трактора уже работают.

— Что значит — уже работают? — строго спросил следователь. — Вы не имели права этого делать, пока экспертиза не установит причину, почему они вышли из строя.

— Задерживать сев мы тем более не имели права, — возразил Еремчук. — Моторы ведь остались, по ним можно все установить.

— Но вы же возились с ними… Где ваш директор?

— У себя в кабинете.

Следователь зашел к Мегудину.

— Скажите, как ваша МТС охраняется? — спросил он Мегудина.

— На ночь ворота закрываем, и тогда МТС охраняет сторож.

— Как фамилия сторожа?

— Лыч.

— Кто ремонтировал трактора?

— Рудольф Зигфрид.

— Кто их проверил?

— Комиссия.

— Кто входил в комиссию?

— Главный механик Еремчук — наш парторг, механик Бойченко — комсорг, тракторист Гонтов — профорг, и я возглавлял.

— Вы уверены, что комиссия не проглядела дефектов в ремонте?

— Уверен.

— Сколько времени прошло между приемом тракторов комиссией и началом сева?

— Полдня и ночь.

— За это время кто заходил на территорию МТС?

— До вечера каждый тракторист еще раз проверял свой трактор, а вечером, после их ухода, никто не заходил.

— Кто, по-вашему, мог совершить такое?..

— Мы с товарищем Еремчуком ищем следы преступления. Подозревать еще мало — надо найти подтверждающие факты.

— Ну, действуйте, а мы поможем…

Следователь задал Мегудину еще несколько вопросов и уехал.

В МТС опять стало тихо. По сводкам, которые поступали от тракторных бригад, видно было, что работа везде идет хорошо. Спокойствие, которое установилось после шума с поврежденными тракторами, еще больше угнетало Пауля. Он понял, что вот-вот должно что-то случиться. Беспрерывное волнение, тревога вконец измотали его.

Еремчук строго наказал ему никуда не отлучаться, быть на месте, ибо каждую минуту могут что-то привезти с поля чинить.

В мастерской опять появился следователь.

— Вы Пауль Бютнер? — спросил он.

— Я…

— Что вы можете сказать о поврежденных тракторах?

— Откуда я могу знать?

— А кто может знать? Вы тут работаете, встречаетесь каждый день с людьми МТС. Расскажите, что знаете, что заметили?

— Я ничего не знаю, ничего не заметил.

— А все же, как вы думаете, кто мог такое сделать?

— Я могу отвечать только за трактора, которые я лично ремонтировал.

— А кто ремонтировал поврежденные?

— Другой механик.

— Как его фамилия?

— Это вы можете узнать у нашего руководителя. Их, кажется, ремонтировал Рудольф Зигфрид.

— А что вы можете сказать?

— Я ничего не знаю.

— Вы работаете с человеком и ничего не можете сказать?

Чтобы испытать Пауля, следователь сказал:

— А почему он многое знает о вас?

— Обо мне? А что он может знать обо мне? Я отвечаю за свои трактора, он — за свои.

— Значит, вы считаете, что он виновен?

— Если бы я знал, сказал бы.

— Кого вы все-таки подозреваете?

Пауль молчал.

— Почему молчите? Вспомните… Если вы не можете вспомнить, я вам напомню… Даю вам время на раздумье.

Следователь ушел. В мастерские зашел Колпаков — представитель выставочного комитета.

— Где Еремчук? — спросил он Пауля.

— В конторе.

— А Мегудин?

— Кажется, куда-то уехал.

— Ну, как идет у вас работа? — спросил Колпаков.

— Хорошо, — пробормотал Пауль.

Уже несколько дней, как сев шел полным ходом.

Мегудин носился с одного полевого массива на другой.

Надо было организовать все так, чтобы работа шла нормально. За все дни сева не было случая, чтобы трактор простаивал. Во всех бригадах планы сева были выполнены. Но Мегудина это не удовлетворяло.

— Выполнить план немудрено. Это минимум, — твердил он.

Он требовал, чтобы каждая работа выполнялась не только быстро, но и хорошо.

Мегудин ненадолго заехал в контору МТС и застал там следователя.

— Второй день, как гоняюсь за вами, — заявил он Мегудину. — Куда ни приходил, мне говорят: только что был и уехал.

— Сам не знаю, где я буду через час, — ответил Мегудин. — Но вот вы же меня застали.

— Значит, мне повезло…

— Идет сев… Вы знаете, что такое сев?

— Да, но и о других делах нельзя забывать. Мне нужна характеристика на механика Рудольфа Зигфрида.

— Хороший парень, великолепный работник, кроме хорошего, ничего не могу сказать о нем.

Следователь внимательно выслушал Мегудина и переспросил:

— Вы уверены в этом?

— Абсолютно уверен.

— Может быть, кто-то втянул его… заставил что-то сделать…

— Я хорошо знаю этого парня и не верю, чтобы кто-нибудь мог на него повлиять…

— А у нас имеются другие сведения… Он же ремонтировал эти трактора…

— После ремонта трактора испытывали, комиссия еще раз их проверила, — возражал Мегудин. — Неужели он сам себе будет вредить?.. Это поклеп.

— Сведения, которыми мы располагаем, подтверждаются, — сказал следователь. — Мы должны его изолировать.

— Изолировать? Неужели нельзя по-иному в этом разобраться?

— Нельзя, — заявил следователь. — У нас имеются подозрения еще… кое на кого. Необходимо, чтобы они не общались.

— Скоро мы закончим сев… Пока нельзя никого отрывать от дела.

— Хорошо, если возможно будет, мы это примем во внимание. А пока готовьте характеристику.

Весенний день клонился к закату. Окна кабинета Мегудина отражали красный цвет заходящего солнца.

«Надо поторопиться, — подумал Мегудин. — Пока стемнеет, я еще успею побывать в некоторых бригадах, посмотреть, что там делается».

Неожиданно во дворе МТС он увидел Лизу.

— Лиза! Какими судьбами? — обрадовался он.

— Ой, как я рада, что тебя встретила! — Черные глаза Лизы засияли, на полных зарумянившихся щеках с ямочками заиграла улыбка. — Я вчера была здесь… Никто тебе ничего не сказал? Я была у тебя дома, — еле переводя дыхание, рассказывала она. — Скажи, что у вас случилось?

— Ничего.

— Что значит — ничего? Неужели это всё выдумали?.. Все говорят об этом… Даже твоя мама знает…

— О чем говорят?

— О тракторах. Это тебе не повредит?

— Трактора работают.

— Почему же везде только об этом и говорят? Я так беспокоюсь.

Илья, ласково глядя на девушку, положил руку ей на плечо. От его проницательного взгляда Лизе стало легче, теплее на душе.