Один парень из «капельцев», как их называли, балагур и шутник, прозвал девушек «талмудистками».

— Настоящие талмудистки, — подшучивал он, — изучали богословские трактаты, а вы учите о лошадях, коровах, свиньях и других животных…

— Мы изучаем то же самое, — поддержал его другой парень, — но хватит, девушки, зубрить, надо мальчиков любить.

— Мы уже полюбили, и вы девушек любите, только не шутите, — в тон ему ответила Лиза.

Балагур не переставал сыпать шутками и прибаутками, а парни и девушки безудержно хохотали, пока Лиза не остановила его:

— Хватит, надо заниматься! Шутки долой, идите домой!

— Действительно, хватит, — поддержали ребята.

Но балагур не отставал, продолжал ее донимать:

— Эта девушка саблю острую носит, что слово, то косит, она мудрит и шутит и ребят не любит.

Лиза ему такой острой шуткой ответила, что его словно кнутом стеганули, и, осмеянный ребятами, он сбежал.

Лиза и Минна успешно сдали экзамены и из института сразу же ушли в общежитие. Настроение у них было приподнятое, и они подумывали, как лучше провести вечер.

— Может, пойдем в театр? — предложила Минна. — Сегодня, кстати, мой день рождения, после театра мы его отметим.

— С удовольствием пойду в театр, — поддержала Лиза. — Ну, я поздравляю тебя… Ты кого-то пригласишь?

— Надо подумать. А кого пригласить?

— Кого хочешь.

На Миннино имя пришло извещение на посылку. Она побежала на почту получить ее.

— Это от мамы. Смотри-ка, как она точно угодила!

В посылке были разные печения и подарок — шерстяная кофточка, в которую были завернуты два письма. Одно письмо Минна схватила, с нетерпением вскрыла и с большим интересом начала читать.

Лиза подошла к столу, хотела ее о чем-то спросить, но Минна была так увлечена чтением письма, что она не решалась помешать ей. Почерк на лежавшем на столе конверте был ей очень знаком. Она прочитала обратный адрес: «Курманская МТС, Мегудин…»

«Откуда Илюша знает Минну и почему он ей пишет?» — заинтересовалась Лиза и с особым любопытством начала следить за меняющимся при чтении выражением лица Минны.

Минна прочитала письмо, вложила в конверт и, очень довольная, сказала:

— Хорошо, что мама прислала мне письмо. Это, пожалуй, самый лучший подарок ко дню рождения.

— От кого письмо?

— От моего хорошего знакомого. Мы дружим еще со школьных лет… Ты, может, слышала о нем. Много писали о нем в газетах.

Хотя Лиза знала уже, о ком речь, все же спросила:

— Как его фамилия?

— Мегудин, Илья Мегудин.

— Я его тоже очень хорошо знаю. Он сейчас директор Курманской МТС.

— Интересно… Мне даже и в голову не пришло узнать, откуда ты. Я тоже из того района… Мы жили в Новых Всходах.

— В Новых Всходах? В колхозе имени Свердлова? А я из Ратендорфа.

— Так, значит, Лиза, мы с тобою землячки. Мы так близко жили друг от друга и даже никогда не встречались. Очень хорошо, Лиза, передашь Илюше живой привет.

— Я передам, конечно, передам.

— Он будет доволен. О нашей встрече я ему напишу в письме, а об остальном ты сама расскажешь.

— Он часто тебе пишет?

— Как когда, он очень занят.

— Когда интересуются, находят время.

Минне показалось, что Лиза нарочно спросила, часто ли он пишет ей, чтоб омрачить ей настроение, поэтому начала хвастаться:

— Для меня Илюша находит время, он мне часто пишет.

— Так ведь это очень хорошо. Чего тебе еще надо?

«Почему Илюша никогда не говорил о ней? Неужели хотел скрыть от меня?» — подумала Лиза. Но все же эту мысль она допустить не хотела и начала себя успокаивать: «Может быть, он пишет ей обыкновенные товарищеские письма и ничего не думает…»

Минна заметила, что подруга ее расстроилась, но никак не могла понять, в чем дело.

А Лиза, как бы между прочим, спросила:

— Может, заедешь к нам? Побудешь в своем бывшем поселке, встретишься со знакомыми, с Илюшей…

— Может, и заеду.

Девушки не заметили, как пролетело время. Лиза посмотрела на часы.

— Видимо, в театр мы уже не успеем, — сказала она.

— Тогда погуляем, — и Минна принялась готовить ужин.

Лиза оделась и поспешно направилась к двери. Минна попыталась ее задержать:

— Куда? Куда ты собралась?

— Я кое-что куплю.

— Ничего покупать не надо, все есть.

— Нет, нет, иначе я не могу… — и она убежала.

У Курта Бютнера, дяди Пауля, все ждали племянника, а он долго не появлялся. В доме собрались почтенные гости — седой пастор местной кирки со своим молодым зятем Вальтером, голубоглазым, с длинными светлыми волосами, который с нетерпением ждал, когда старый тесть наконец уберется из этого мира, чтоб занять его место. А пока что помогал тестю, учился, готовясь выполнять будущие почетные пасторские полномочия. Чтобы прокормить семью и обеспечить своим детям рабочее происхождение, он устроился помощником механика в колхозной мастерской, где работал Курт Бютнер. Они подружились, и Вальтер начал Курта приглашать к тестю, где собирались местные немецкие колонисты. Пастор зачитывал отрывки из Библии и других священных писаний, а прихожане молились.

Курт Бютнер был верующим человеком. Он не пропускал ни одной молитвы в кирке, просил всемогущего бога прощать человеку грехи, которые тот совершает, не наказывать его, быть милостивым. Но все, что пастор проповедовал о далекой родине, до него не доходило. Он родился и вырос здесь, в степях. Здесь родился и вырос его отец. От деда он слышал, что их здесь поселила русская императрица Екатерина. Нелегко было им привыкать к этим степным краям, обжиться, укорениться на здешней земле. О местах, откуда они давным-давно выехали, в их памяти ничего не сохранилось.

Год за годом, месяц за месяцем они преданно несли тяжелое бремя землероба — горьким потом своим обрабатывали землю, а та, как преданная мать, кормила их.

Курт был еще подростком, когда вспыхнула первая мировая война. Он вспомнил, что тогда, как и сейчас, пастор убеждал людей, что их фатерланд[12] покорит все народы, пели «Дойчланд юбер аллес» — Германия превыше всего. И эта шумиха развеялась как дым.

А когда войска кайзера Вильгельма появились здесь, то отобрали землю, которую ему, Курту Бютнеру, дали большевики при разделе угодий немецкого помещика Люстиха, и в придачу еще всыпали два десятка розог. Потом, когда большевики прогнали немецких солдат, ему вернули прежний надел, и он получил возможность вести сытую, спокойную жизнь. Вот почему он так верил в могущество новой власти и не допускал мысли, что эту мощную силу можно одолеть. Но пастор каждый день уговаривал людей, которые сюда приходили, что в «нашем фатерланде» есть богом избранный фюрер, что он завоюет весь мир и установит господство немецкого народа над всеми народами.

Постепенно Курт начинал верить, что то, о чем говорит пастор, может со временем свершиться.

Однажды в праздничный день, когда Курт пришел в кирку после богослужения, к нему подошел Вальтер и спросил:

— Где молодой Пауль, который работал с нами в колхозной мастерской?

Курт никак не мог понять, почему тот вдруг заинтересовался его племянником. Ведь прошло много времени с тех пор, как Пауль уехал отсюда, и никогда Вальтер не спрашивал о нем, почему же сейчас вспомнил?

— Зачем он вам? — ответил он вопросом на вопрос.

— Мне надо его видеть… Жалко этого парня, он же, бедняга, без дома, без родителей, — ответил Вальтер, — сам бог велел помогать таким.

…Откуда Вальтер знает обо всем, что произошло с Паулем? Никто никогда им не интересовался. И он, его дядя, старался о нем забыть. И вдруг такое…

Что бы это значило? — беспокойно подумал Курт. Не может быть, чтобы зять пастора, человек из такого святого семейства, хотел плохого его племяннику.

— Пауля нет, но он скоро должен вернуться, — поспешно ответил Курт.