— Передайте ему, что пастор хочет его видеть, — сказал Вальтер.

Как только Пауль вернулся из города, Вальтер навестил его и принялся в чем-то горячо убеждать. На прощанье попросил Пауля никому, даже дяде, ничего не говорить об их разговоре.

В тот день, когда Пауль пошел поглядеть на бывший двор отца, Вальтер и пресвитер зашли в гости к Курту. Они сидели, вели задушевный разговор, расспрашивали Курта, как ему живется, чем занят. Курту было приятно, что такие знатные гости беседуют с ним как с равным. Когда пастор вдруг спросил, получает ли он письма от Ганса и что у него слышно, Курт удивленно взглянул на него:

— Откуда вы знаете Ганса?

— Я знал его много лет, и только недавно мне рассказали, что с ним случилось. Хороший был человек… Через знакомых узнал, что его сын у вас.

— Он уже давно у меня. Долго его не было здесь, а сейчас вернулся.

— Мы знаем об этом, — сказал Вальтер, — я его видел вчера.

— Он должен скоро прийти…

Минут через десять пришел Пауль. Увидев гостей, он поклонился сперва пастору, затем Вальтеру. Пастор внимательно взглянул на Пауля:

— Как тебе живется, мое дорогое дитя?

Пауль пожал плечами.

— Благодари бога, мой дорогой, что есть на свете добрые люди, которые помогают тебе, заменяют отца и мать. — И повернулся к Курту: — Хорошо, что ты взял к себе беззащитного ребенка, заменил ему родителей. Хорошо, что услал его отсюда, чтобы не был у всех на глазах…

Он положил руку на голову Пауля и, подняв глаза, громко сказал:

— Благословляю тебя именем бога… Смотри, дитя мое, преданно служи всевышнему, слушайся и исполняй все, что священнослужители будут требовать от тебя, выполняй все наши наказы. Бог вернет твоего отца и мать в их дом.

Пауль с благоговением смотрел на пастора:

— Я буду вечно благодарить бога и вас…

Пауль выскочил из кабинета Мегудина как ошпаренный. Он уже пожалел, что послушал дядю Курта и Вальтера и остался здесь, хотя был уверен, что ни дядя Курт, ни Вальтер зла ему не желают.

Если бы они знали, что когда-то произошло между ним и Мегудиным, то, наверно, посоветовали бы ему не появляться здесь. Они просто думают, что его, Пауля, тревожит только мысль: он сын ссыльного кулака — и здесь его могут опознать.

— На заводе никто не знает, кто я и откуда, никто не копается в моем прошлом, не спрашивают, кем был мой отец, — пробовал он убедить дядю, когда тот заикнулся, чтобы Пауль остался здесь. — Там я сирота, воспитывался у вас, а тут все снова всплывет, и неизвестно, чем может кончиться.

— Я же тебя усыновил, — продолжал уговаривать его Курт. — Если что, скажешь, что твой отец был дядя Юзеп — мой брат и брат твоего отца, который умер… Ведь все же много времени прошло с тех пор, как ты уехал отсюда, и никому в голову не придет, что это не так.

Слова дяди немного успокоили Пауля.

— Ну, если уж очень пристанут ко мне, я скажу, что просто похож на своего двоюродного брата, которого даже не помню, — решил он.

И все же Паулю не очень хотелось оставаться здесь еще и потому, что в городе он дружил с красивой девушкой, которая ни в коем случае не согласится сюда ехать.

Видя его колебания, Вальтер все больше и больше наседал на него.

— Сейчас тебе совершенно нечего бояться, — убеждал он Пауля, — ты рабочий, понимаешь, что это значит? Ты самый настоящий пролетарий. Ни в чем не признавайся, уверенно говори одно и то же. Свидетели подтвердят все, что надо будет…

Пауль набрался смелости, захватил справку, выданную заводом, и отправился в МТС.

В приемной его охватил страх, и он повернул было назад, но потом взял себя в руки, снова подошел к кабинету Мегудина, постучал. Услышав голос: «Войдите», переступил порог и растерянно остановился.

— Проходите, проходите, садитесь, пожалуйста, — пригласил Мегудин, показав на стул возле стола.

— Вы велели зайти мне, — волнуясь, начал Пауль, — насчет… насчет поступления на работу.

— Да, да, — оглядывая Пауля, сказал Мегудин. — Вы принесли справку?

— Да, принес.

Пауль вынул из бокового кармана пиджака справку и положил на стол.

Прочитав ее, Мегудин два раза подряд произнес про себя: «Бютнер… Бютнер» — и, словно вспомнив что-то, спросил:

— Этот дом когда-то принадлежал Бютнеру. Вы не его сын?

— Нет, нет, — побледнев, ответил Пауль. — Я… я сирота. Мой отец был бедный, он давно умер, и меня усыновил дядя из Блюменталя.

Мегудин смотрел на Пауля суровым, пронизывающим взглядом, словно давая понять, что не верит ему, и после короткого напряженного молчания сказал:

— Ну хорошо, приходите завтра с этой справкой к главному механику в ремонтные мастерские, я ему скажу, чтобы он вас оформил на временную работу. Если подойдете нам, то зачислим на постоянную. Только учтите, что у нас надо работать честно, добросовестно.

— Надеюсь, вы будете мною довольны, — ответил Пауль, избегая встретиться взглядом с Мегудиным.

В первый день Пауль пришел на работу пораньше. Он был тщательно выбрит, одет в чистый, отутюженный комбинезон. Прежде всего убрал свое рабочее место, подмел, собрал валявшиеся на полу стружки, привел в порядок и разложил инструменты.

Ни на минуту не отвлекаясь, он принялся за работу, выполнял все, что требовалось от него, быстро и точно.

Почти каждый день Мегудин приходил в мастерские и вместе с Еремчуком подходил к станкам, где работали токари, слесари, механики, беседовал с ними. Как-то проходя мимо Пауля, Еремчук сказал:

— Наш новый механик — отличный работник, на все руки мастер. Он знает хорошо и слесарное дело, и токарное. Все, что ему поручается, выполняет безотказно, добросовестно и в срок.

— Видимо, заводская закалка… — отозвался Мегудин. — Пока он оформлен временно, увидим, как будет потом… Все же надо будет вам за ним понаблюдать, поговорить с ним. У меня есть кое-какие соображения…

— Вы его знаете?

— Об этом я вам потом расскажу.

Время летело быстро, отпуск Пауля шел к концу, оставались считанные дни до окончания временной работы в МТС.

Пауль уж собирался спросить, зачислят ли его на постоянную работу в МТС, но Еремчук сам подошел к нему и спросил:

— Ну, как вы решили? Остаетесь у нас работать?

— Если вам подхожу, могу остаться.

— Ну, так оформляйтесь.

Пауль тут же пошел к дяде Курту и радостно сказал:

— Остаюсь тут, меня принимают на постоянную работу…

На следующий день, идя с работы, он встретил Вальтера.

— Пауль! — обрадовался Вальтер. — Давно тебя не видел. Пастор уже спрашивал о тебе. Почему ты в кирку не приходишь?

— Некогда.

— Ты, наверно, уже стал ударником… А может, даже комсомольцем. Мы слышали, что тобою очень довольны. Смотри, чтобы они тебя не затянули в болото, тогда ни кирка, ни пастор, ни сам бог помочь тебе не смогут.

Пауль уже хотел попрощаться с ним, но Вальтер задержал его:

— Когда же ты все-таки придешь в кирку?

— В праздник приду.

— Бога надо просить каждый день. Кто его не просит, о том он забывает. Приходи!

— Хорошо, хорошо… — кивнул головой Пауль.

Он поехал в город, уволился с завода, а вернувшись в Курман, оформился здесь и приступил к работе, которую выполнял усердно.

Срочно надо было подготовить к посевной трактора, грузовые машины, весь сельскохозяйственный инвентарь. Мегудин занимался заготовкой запасных частей для тракторов и машин, чтобы они в горячую пору не простаивали, организовал краткосрочные курсы для колхозных трактористов и шоферов. Каждый день в определенное время он проводил «летучки», следил за тем, чтобы малейший дефект был тут же устранен. Каждая хорошо выполненная работа была достойно оценена, и люди еще больше старались.

Среди лучших людей, отмеченных на красной Доске почета МТС, был и Пауль Бютнер. Это очень его воодушевило. Он все подходил к красочно оформленной Доске почета и с особым удовольствием вглядывался в большие буквы своего имени и фамилии. То, что его начали так ценить, придавало ему веры в себя, и он все усерднее старался совершить что-то такое, чтобы стать лучшим из лучших.