— Да, он.

— Ум готтес виллен![7] — воскликнул немец. — Я слышал, что будет суд и этого подлеца как следует накажут.

— Куда же нам податься? — недоумевал Авраам. — Что вы посоветуете?

— Сходите на ярмарку. Туда приводят лошадей со всего нашего Тавричанского края. Но будьте осторожны, там бывает всякий люд… Глядите, чтобы вас не обманули.

— Спасибо за добрые советы, — поблагодарил Авраам.

Тепло попрощавшись, Авраам с Ильей пошли своей дорогой.

Авраам убеждал сына, что нет смысла идти дальше, надо вернуться домой.

— Все равно ничего тут не найдем, лучше, следуя совету, пойдем на ярмарку, — может быть, там будет что-нибудь подходящее…

— Нет, нет, папа, давай пойдем в ближайшие хутора, посмотрим, как люди живут, может, узнаем у них что-то новое, — упорствовал Илья.

— Еще успеем побывать у них. Без особой надобности некогда расхаживать. Ты ведь и сам знаешь, сколько у нас дел: колодец надо выкопать, с минуты на минуту могут привезти стройматериалы.

— Тогда я пойду один!

— Что значит один? Я тебя не отпущу! Ты забыл, как тебя травили собакой?

Сколько Авраам ни уговаривал сына вернуться домой, Илья твердо стоял на своем, и отец уступил. Они расстались на развилке дорог. Вскоре, однако, Авраама охватила тревога.

«Что я наделал, где была моя голова? — корил он себя. — Зачем отпустил его одного… Раз он так заупрямился, надо было пойти вместе с ним… Ведь кругом степь, глушь…»

Он готов был побежать вслед, догнать сына, но в какую сторону податься? Разве можно найти песчинку в необъятных просторах степи?

Не чувствуя ног, Авраам с трудом добрался до палатки и упал на свою постель.

— Что случилось, реб Авраам? — с тревогой спросил Попелюха.

— Ничего, — слабым голосом ответил Авраам. — Я просто устал.

Узнав о его возвращении, в палатку стали заходить переселенцы.

— Ну что хорошего вы узнали? — поинтересовался Иона Штепер.

— В немецкой колонии лошадей никто не продает. Нужно ехать на ярмарку.

— А где Илья?

— Пошел дальше. Мне не удалось уговорить его вернуться домой. Я так беспокоюсь о нем… Кто знает, что может случиться с ним в пути.

— Не беспокойтесь, реб Авраам, — такой парень, как ваш Илюша, нигде не пропадет. Это даже хорошо, что он пошел посмотреть на окрестные села. Вот увидите, он принесет нам интересные новости.

— Здесь так разбросаны хутора… Как бы не заблудился…

— Кто-кто, а Илья не заблудится, — вмешался в разговор Попелюха. — Вы плохо знаете своего сына… Он скорее нас всех найдет дорогу…

У Авраама стало легче на душе, и, когда все вышли из палатки, он крепко заснул. Сумерки уже сгустились над степью, когда он проснулся, а Ильи все еще не было. Надвигалась ночь, все кругом затихло. Лишь Авраам не находил себе места, сидел у входа в палатку, вслушиваясь в каждый шорох, доносившийся из степи. Ему представлялось, что Илья сбился с дороги и бродит по ночной степи или ходит по незнакомому хутору от дома к дому и не может найти себе ночлег. Чудилось, что на него напала свора свирепых собак. Наутро, вконец измученный, Авраам решил пойти искать сына. Он приготовил небольшой узелок и собирался уже отправиться в путь, как увидел, что к палатке подкатила двуколка. Сидевший в ней человек остановил лошадь, спросил:

— Здесь живут переселенцы?

— Да. А кто вам нужен?

— Я хочу видеть главного…

— А что?.. Если у вас какое-то дело, говорите…

Человек спрыгнул с двуколки, хотел что-то сказать, но словно ком застрял в горле, он не смог вымолвить ни слова.

— Откуда вы? — заинтересовался Авраам.

— Из колонии Ной-Берлин.

— Кто вас послал сюда?

— Председатель сельсовета Фридрих Зигфрид. Я должен вырыть вам колодец.

— Ах, это вы?! Дорого мы заплатили за полведра воды! — вырвалось у Авраама.

— Покажите, где мне работать?

— Подождите, я посоветуюсь.

Авраам хотел найти Иону, но вспомнил, что тот недавно уехал в райцентр.

Вдруг послышался чей-то голос:

— Илья! Где ты пропадал? Отец уже собрался идти тебя искать.

Авраам бросился навстречу сыну, обхватил его, прижал к груди и взволнованным голосом спросил:

— Ну, где ты был? Я уже не знал, что подумать… Но слава богу, что благополучно вернулся… Ты, наверное, голоден? Сейчас я тебя накормлю.

Авраам взял в палатке миску, наполнил ее кулешом из котла на треножнике.

— Иди, сынок, поешь, — ласково позвал он Илью.

Закончив разговор с Попелюхой и Егесом, Илья повернул в палатку. Проходя мимо немца — Ганса Бютнера, остановился в изумлении. Бютнер резко отвернул голову, избегая встретиться с ним взглядом.

Пока Илья ел, Авраам вышел к немцу.

— Вы мне покажете наконец, где копать? — с затаенной злобой спросил Бютнер.

— Человек, с которым я должен посоветоваться, уехал.

Раздраженный, Бютнер прыгнул в двуколку и взялся за вожжи.

— Вы даже не взглянули на парня, которого чуть не растерзала ваша собака! — упрекнул его Авраам.

Избегая неприятного для него разговора, Бютнер натянул вожжи, и двуколка тронулась с места. На ходу он бросил:

— Когда мне приехать?

— Приезжайте завтра утром!

Илья подробно рассказывал о том, что видел и слышал в окрестных селах, хуторах и поселках, где он побывал. Глаза его загорались, когда он говорил о коммуне в Кара-Чокраке, о ее людях, полях, садах, о лошадях и коровах, о несметных богатствах, нажитых коммунарами.

— Научиться бы нам так работать! — с воодушевлением восклицал он. — На полях, где растут пшеница и рожь, ни травинки не найдете, а лошади и коровы упитанные, красивые, как на картинках, а сколько кур, гусей, уток и другой живности — просто не счесть. Новенькие, выкрашенные в красный, зеленый и другие цвета плуги, сеялки, веялки, жатки, все названия машин даже не упомнишь.

Когда переселенцы собирались у костра за обедом или ужином, они засыпали Илью вопросами:

— Когда организовалась коммуна? Какие там снимают урожаи? Как живут коммунары?..

На все вопросы Илья отвечал четко и ясно:

— Как только прогнали белогвардейцев с крымской земли, сразу и организовали коммуну, а организатор — красный командир-буденновец.

Услыхав это, Иона Штепер вскочил с места:

— Буденновец? А как его фамилия?

— Кузич.

— Кузич?.. Подожди… Я слышал о таком командире. Он, кажется, командовал эскадроном… Как же он додумался организовать коммуну?

— А что тут удивительного? — отозвался Попелюха. — Шутка ли, человек командовал эскадроном, так разве он не сумеет собрать людей, чтобы обрабатывать землю, да еще когда государство помогает ему и во всем идет навстречу…

— Э-э, не говори, — возразил ему Иона Штепер, — можно быть геройским командиром, командовать эскадроном, саблей крошить врагов, но землю обрабатывать, братцы, это дело тоже не шутейное… Тут надо знать, как пахать, как держать в руках косу, тяпку, когда и что сеять, да еще руководить людьми, обучать их, показывать, как надо работать, а это совсем не легкое дело… К тому же надо знать толк в земледелии…

— Наверно, этому он научился, — сказал Илья. — Мудрость, как вести хозяйство, он перенял у одного бывалого старожила степей — деда Никитича. Нашел его не Кузич, а командарм Фрунзе перед самым штурмом Перекопа. Тогда нужно было найти такое место в Сивашском заливе, где можно было бы провести вброд войска и вооружение. Начали искать человека, который хорошо знает эту местность. Таким оказался дед Никитич. Он знал, где какая возвышенность, где какая лощинка, в которой можно укрыться от противника и где враг мог закрепиться. Дед исходил Сиваш вдоль и поперек и без особого труда указал подходящее место, через которое красные войска, искусно маскируясь, незаметно перебрались на другой берег и нанесли смертельный, удар белогвардейской армии Врангеля. Фрунзе вызвал Никитича к себе, выразил ему благодарность за помощь, оказанную красным полкам, штурмовавшим Перекоп, и приказал выдать ему шинель, буденновку и зачислить почетным буденновцем. Когда отгремели бои в Крыму, Кузич отыскал деда Никитича и попросил найти подходящий участок земли, чтоб создать коммуну. Никитич подобрал хорошее поле для зерновых культур, низину для овощей, склон для сада и виноградника. Кузичу понравилось это место, которое находилось вблизи поселка Кара-Чокрак. Тут поселились бывшие буденновцы. Государство отпустило кредиты для устройства хозяйства, и коммунары приступили к работе. Первый урожай сразу же дал им возможность стать на ноги. Но больших успехов коммуна добилась после того, как Кузич с дедом Никитичем побывали в Москве у Ленина и с его помощью получили первый трактор «фордзон».