— Ну, рассказывай, где был? Что видел? Надолго приехал или насовсем? — спрашивали Илью.
Илья не успел ответить, как прибежал отец.
— Пустите реба Авраама к сыну, пустите! — воскликнул Попелюха. — Расступитесь же!
Илья кинулся к отцу, который, прижав его к груди, радостно промолвил:
— Сынок, дорогой, так неожиданно! Идем скорей, обрадуем маму!
Они направились домой, и все собравшиеся пошли за ними.
— Какой красивый поселок стал, прямо не узнать! — восхищался Илья, глядя на два ряда домов, между которыми пролегала широкая улица с хорошо укатанной, наезженной дорогой.
Каждому хотелось о чем-то спросить его, что-то рассказать о жизни в поселке. Слушая их, Илья глядел на белокаменное, под черепицей, здание новой школы, на колодец с журавлем среди улицы, на множество тропинок, которые вели к коровникам, к амбарам, к дворам, где привольно гуляли птицы и хрюкали свиньи.
Илья горд был тем, что его отец и все переселенцы достойно пережили невзгоды, выпавшие на их долю, и, как растения во время засухи, глубже пустили корни в землю, закрепились в ней.
— «Новые Всходы» назвали поселок? — спросил Илья. — Но это уже не всходы, а плоды — плоды напряженного труда.
— Нет, нет, это лишь начало роста, — отозвался Попелюха. — Трудно нам было, ох как трудно, но мы выстояли и только теперь начинаем помаленьку приходить в себя. А сейчас, когда будем обрабатывать землю тракторами, мы покажем, на что способны.
Недалеко от дома выбежала навстречу мать, которой кто-то сообщил радостную весть. Обняв сына, она нежно поцеловала его, тихо приговаривая:
— Сыночек! Радость моя, счастье… Такой желанный гость… Почему не дал знать, когда приедешь? Мы бы встретили тебя.
— Ничего, мама, зачем меня встречать, я и сам приехал. Я так соскучился по вас… Как у вас дела?
— Зайдем в дом, обо всем поговорим, — сказал Авраам.
Из коротких писем, полученных от Ильи, Зельда и Авраам не могли понять, чем он занимается. Поэтому им хотелось как можно скорее остаться с сыном наедине. Но, как назло, сопровождали люди, которые не отпускали его.
Возле бывшего палисадника Минны Илья остановился. Смотрел на молодые деревца, которые посадил, и думал о Минне.
— Видишь, как они разрослись, — сказала Зельда, как бы читая мысли сына. — Наши деревья уже в этом году цвели.
— А кто теперь живет в этом доме? — спросил Илья, заглядывая во двор.
— Новый переселенец — хороший хозяин, — ответила Зельда. — Теперь при всех домах есть палисадники.
— Я вижу.
Незаметно они подошли к своему дому.
— Вот и наш дом, — сказала Зельда.
Илья смотрел на дом, на нарядившиеся в зеленый наряд деревья в палисаднике, которые, шелестя листьями, словно приветствовали своего хозяина.
— Как выросли, какими красавцами стали мои саженцы. Какая красота в палисаднике!.. — восхищался Илья.
— Это уже мамина работа, — отозвался Авраам.
— Успеешь, успеешь все увидеть, — сказала Зельда. — Идем скорее в дом, умоешься, перекусишь и отдохнешь, ты ведь, наверно, устал с дороги.
— Нет, мама, я не устал.
Зельда поспешила в дом, накрыла на стол и стала зазывать гостя:
— Ну, хватит, сколько можно… Успеете наговориться, ведь все остывает.
Люди наконец разошлись, и Авраам с сыном зашли в уже обжитый дом, полный тепла и уюта. На окнах висели белые занавески, комод, привезенный из старого дома, был застлан вышитым полотенцем, на нем расставлены фотографии — память разных лет.
Зельда большой медной кружкой набрала воды, налила в рукомойник и велела сыну умыться и поесть.
— Если бы знала, что приедешь, я наготовила бы столько — не уместилось бы все на столе, — говорила она.
— Что ты, мама, разве мало еды, и все так вкусно, просто объедение, давно такого не ел.
Авраам и Илья с аппетитом закусывали и увлеченно беседовали о колхозных делах.
— Дай ему хоть отдохнуть с дороги, — просила Зельда мужа. — Сколько можно говорить об одном и том же… Опять земля, пахота, лошади… Неужели вам это не надоело?
— А разве хлеб когда-нибудь надоедает? — возразил Илья. — А чтобы был хлеб, надо пахать, сеять, убирать…
— Я думала, ты уже забыл о земле. Кажется, немало поработал на ней… Хватит… Расскажи лучше о своей учебе.
— Я немного подучился, а теперь хочу работать.
— Уже выучился?.. Так скоро? Неужели возьмешься за старое: опять пахать, сеять?..
— Может быть… Попробую здесь работать и учиться.
— У кого тут будешь учиться? — спросил Авраам, недоумевая.
— Найду у кого.
— Почему не хочешь, как все, — учиться и потом работать? Почему ты делаешь все наоборот?.. Или будешь надрываться, чтобы успеть и то и другое? Работать всегда успеешь, а учиться надо, пока человек молод, — убеждала сына Зельда.
— Мама права, сынок, — отозвался Авраам. — Я бы сам начал учиться, если бы мог. Управлять лошадьми или быками — дело немудреное: скажешь «но», «цоб-цобе» или хлестнешь кнутом — и пошли. А с техникой справиться нелегко, сперва надо хорошенько получиться…
— На месте технику легче изучить… Механизаторы и трактористы мне помогут. Достану книги, буду читать и сам разберусь.
Отпуск Ильи близился к концу. Он должен был решить: вернуться в город или остаться дома.
Родителям хотелось, чтобы сын, их любимец, получил специальность, устроился, женился и жил возле них. Дочери замуж вышли, сыновья разбрелись кто куда, из всей семьи с ними осталась самая младшая, Генечка. И вот Илья надумал прервать учебу, и они огорчились.
— Почему молчишь? Почему не поговоришь с Ильей, чтобы не бросал учебы? — без конца теребила мужа Зельда. — Еще раз объясни ему, что он губит себя…
— Сколько можно говорить с ним об этом? Не надо больше напоминать, может, бог даст, передумает, вернется в город и будет учиться.
— Дай-то бог, но чует мое сердце, что это не так. Разве не знаешь Илюшу — что надумает, так и сделает.
— Хорошо, попытаюсь еще раз уговорить его, но уверен, что никакого толка от этих разговоров не будет, он все равно сделает по-своему.
— Все же попробуй; может, задумается и послушает родителей, — уговаривала Зельда.
…Усталый, весь в пыли, пришел Илья из степи. Взглянув на осунувшееся лицо сына, Зельда спросила:
— Наработался?
— А что, я должен смотреть, как другие работают?..
Он быстро помылся, переоделся. Мать подала обед, он ел и рассказывал, что успел сегодня сделать.
— Ты приехал сюда отдыхать или работать? — негодовала мать. — Тебе скоро уезжать надо, а ты с утра до вечера в поле.
— Я не устал. Я ведь не гость в колхозе, как же мне не помочь…
— Хорошо, что помогает, мы просто задыхаемся, рабочих рук мало, а работы по горло, — отозвался Авраам. — Но теперь, я думаю, сынок, тебе действительно уже надо немного отдохнуть, ведь там — работать и учиться — тоже нелегко…
Избегая смотреть матери в глаза, Илья сказал:
— Я, наверно, не вернусь в город…
— Ты все же решил неучем остаться?! Все парни и девушки, которые уехали отсюда в город, твои братья и сестры остались там — учатся и работают. А ты со своей светлой головой будешь простым хлеборобом, — с горькой обидой упрекнула мать.
— Не огорчайтесь, увидите, все будет хорошо. Я ведь остаюсь с вами, постараюсь освоить трактор, комбайн и все машины, которые тут имеются, и буду учиться…
— Да, ты действительно нужен тут, даже очень нужен, — вмешался отец, — но боюсь, что втянешься в работу и забудешь об учебе. Некогда будет тебе учиться, да и не у кого, а практики у тебя достаточно… Способности у тебя большие… Ну, предположим, станешь тут трактористом или бригадиром, а ведь можешь быть агрономом, ветеринаром или инженером. Неужели, имея крылья, не хочешь подняться выше?..
— Да, да, золотые слова. Так хочется, сынок, чтобы ты учился, я уверена, что станешь большим человеком, — внушала ему мать. — Когда закончишь, будешь иметь специальность, приедешь к нам работать.
Илья внимательно выслушал родителей, затем тихо, не спеша, словно взвешивая каждое слово, сказал:
