Но встретить, пусть и спившегося, мага в Нурсовых вратах…

— Слышь, падаль, — носок сапога ткнулся отключившемуся было мужику под ребра. Храп прервался. Пьяница открыл глаза, посмотрел мутным взглядом.

Лаврус пересилил себя, присел на корточки, улыбнулся ласково, стараясь не дышать — от мужика несло похлеще, чем из конюшни.

— Хочешь выпить?

Взгляд «мага» прояснился. Сделался осознанным. Мужик с мольбой протянул к нему ладонь, захрипел.

— Сделай хоть что-нибудь магическое, — продолжая улыбаться, жестко потребовал Лаврус, — и тогда у тебя будут деньги. Много денег.

Глаза у мужика стали несчастными.

Брехун, — с сожалением сделал вывод Лаврус. Поднялся. Отвернулся, выкидывая пьянь из головы. Шагнул прочь. За спиной протестующе захрипели, Лаврус не остановился — благотворительность он не признавал. Но тут на ковре, развешанным на просушку на заборе, расцвело темное пятно, потянуло горелым ворсом.

Лаврус замер, повернулся, окинул валяющуюся на дороге кучу тряпья новым взглядом и махнул слугам рукой. Даже хилый маг в погоне за врагом лучше, чем ничего.

Пьянчугу подняли, загрузили на верблюда, а мимо с воплем «Горим!» пронеслась хозяйка ковра.

— Ты же сказал, что смог накинуть следилку! — выпалил раздраженно Лаврус, снова вытирая ладонь платком — кожа горела. Дурацкая с детства непереносимость грязи. Пусть мага помыли, переодели и даже побрили, но Лаврус не мог избавиться от чувства, что перед ним грязная свинья, а не человек.

Провал в городе, когда аргосцу удалось ускользнуть, Лаврус воспринял философски — чем сложнее добыча, тем больше радости ее поймать. Да и зря он нанял лучших следопытов? Пусть работают.

Следопыты отработали, приведя к земле проклятой. Плохой. Опасной. Дому дэвов. И добыча, вообразив себя червем, попыталась затеряться в каньонах. Они успели заметить заворачивающий за поворот отряд.

— Что стоишь? — заорал тогда Лаврус. В кровь кипятком плеснулось нетерпение. Пальцы скрючились от желания ухватить беглецов за край одежды и притянуть обратно. Повернул страшное лицо к магу, и тот послушно шагнул к обрыву. Поднял руки. Что-то там забормотал — Лаврус слышал, маги так собирают концентрацию — щелкнул пальцами и хриплым, неверящим собственному успеху голосом, произнес:

— Получилось! Твою же!

Покачнулся — его едва успел поймать начальник охраны, вытянуть, бросить к ногам хозяина.

— И что ты сделал? — полюбопытствовал архивариус.

— Следилку навесил, — глаза мага горели от восторга, — теперь они от нас никуда не денутся.

Делись. Отряд Лавруса успел спуститься, добраться до первой развилки, как маг закрутился точно бешенный пес. Бросился в одну сторону, другую и признался, побледнев:

— Не чувствую больше.

— И вот зачем ты мне теперь нужен? — в раздражении спросил Лаврус. Следопыты тоже не порадовали — на выглаженных ветром камнях следы не были видны. А животным под хвосты мешки надели — старая уловка. Махнул было рукой — и один из слуг обнажил саблю, но маг, подвывая от страха, пополз к нему на коленях.

Бормоча: «Простите. Не губите» дополз до сапог Лавруса, принявшись исступленно целовать носки.

Слуга бросился было оттащить, но Лаврус остановил. Ему всегда импонировали увлеченные люди, даже если они пытались спасти свою жизнь.

— Обещаю. Найду. Клянусь.

— Дай мне повод оставить тебе жизнь, — бросил Лаврус обещание, и с удовольствием полюбовался на полное решимости лицо. Все-таки желание остаться в живых — лучший стимул к работе.

На ночь остановились под скалой. Ветер выгрыз себе убежище — глубокую выемку в горе. Орикс сунул туда нос, поворошил кончиком сапога угли старого кострище, оглядел аккуратно сложенные у стены сучья кустарника и махнул рукой остальным.

— Здесь лучше останавливаться в проверенных местах, — пояснил для Ирлана, хотя тот и не спрашивал. Гораздо больше ночевки аргосца тревожила не просыпающаяся до сих пор троглодка и погоня на хвосте. Услуги магов стоили дорого. И тому, кто шел по их следу, пришлось раскошелиться. Так кому они перешли дорогу? И почему только сейчас?

От вопросов болела голова, тревога грызла сердце, и в глазах темнело — поднимало голову проклятие.

Ирлан задышал глубже, прогоняя слабость — только свалиться не хватало. Постоял с мешком в руках, приходя в себя. Зашел под скалу, бросил в кучу. Глянул на лежащую на импровизированной лежанке девушку, подавил вздох и занялся делом.

— Рядом должен быть колодец, — подбодрил наемник приунывшего было от усталости Жарка. Тот недоверчиво хмыкнул, но колодец действительно нашелся неподалеку. Это была выдолбленная на дне ущелья глубокая яма, которая раз в несколько лет наполнялась до краев дождевой водой. На торчащем из скалы выступе, было подвешено ведро с веревкой.

— Сейчас проверим, насколько мы по нраву местным пескам, — пробормотал наемник, отпихивая крутящихся поблизости дерхов.

Ведро рухнуло вниз, а через несколько томительных секунд раздался всплеск. Звук оказал магическое воздействие на всех, и Орикс, ругаясь по-черному, пинками отгонял от колодца почуявших воду верблюдов, мулов и дерхов.

Первый живительную жидкость получил Жарк. С подозрением принюхался к котелку, осторожно попробовал, но вода удивительным образом оставалась чистой и свежей в этой каменной кишке. Слуга крякнул потрясенно и понес котелок к костру, где уже занимался сухостой.

— В темноте они за нами не пойдут, — с авторитетным видом вещал Орикс, облизывая ложку. Каша вышла такой, что впору было просить добавки, — встанем с рассветом и по холодку двинемся дальше.

— Это если наш проводник изволит проснуться, — проворчал Жарк.

Все невольно оглянулись на лежанку, где в обнимку с одним из дерхов спала Анди. Ирлан поднялся, взял еще одно покрывало, накинул на девушку.

— Не знал, что троглоды умеют снимать заклинания, — задумчиво проговорил Орикс.

— Не думаю, что их можно считать магами, — покачал головой Ирлан, — уверен, здесь что-то другое. Ведьмы тоже умеют снимать заклинания.

— Так и знал, что она ведьма! — торжествующе проговорил Жарк, заглядывая в котел и оценивая остатки. Достал из мешка еще одну тарелку, наполнил с горкой и отставил в сторонку. Подвесил второй котел с водой над костром, зарылся в мешки, вытаскивая горсть сушеных фиников и жмень зеленого чая. Поежился. Пусть здесь не гулял пронизывающий до костей ветер, было тихо и душно, но холод ночи все уверенней ложился на дно ущелья, заставляя жаться ближе к костру.

— Сам ты ведьма! — донесся слабый голос с импровизированной лежанки.

Ирлан успел подхватить девушку до того, как она, пошатнувшись, упала. Проговорил с упреком:

— Ты едва на ногах стоишь!

Анди упрямо мотнула головой.

— Нам нужен путь и нужен сегодня.

На это было сложно что-то возразить, но Ирлан все же попробовал отговорить:

— Поешь хотя бы. И если нужна кровь — возьми мою. Хватит себя резать. На руках живого места нет.

Девушка задумалась. Протянула перебинтованные ладони к огню. Полюбовалась на пляшущее между пальцев пламя. Покачала головой:

— Проклятой кровью только убивать.

— Так возьми мою, если его не годится, — с готовностью подскочил Орикс.

— Твоя отравлена чужими смертями. Нужна чистая кровь.

И все дружно посмотрели на побледневшего разом Жарка.

— Она это специально, — пожаловался слуга, когда девушка удалилась по естественным надобностям, — потому что я самый толстый, а значит, у меня крови больше. И вовсе она не чистая. Я, между прочим, сладкое люблю и жирное, а уж жаренную картошку могу целыми днями есть. Я вообще много ем.

— Думаю, она имела в виду твою душу, — мягко заметил Ирлан.

— А, — открыл рот Жарк. Закрыл.

— Польщен, — добавил.

— Не трусь, — хлопнул его по плечу наемник, — к тому же, это такая честь — отдать свою кровь пескам… Зато представь, как тебя полюбит их богиня, когда попробует вкус твоей крови, наш сладенький персик, — и потянулся, чтобы ущипнуть за бок.