Я повела метлу вперед, ступа остановилась и попятилась назад. Опять туда-сюда, ага, это, значит, у нас направление, а высота-а-а-а-а!..

— Хорош уже, Яженька, — сдавленно мявкнул кот, — болтаться-то, мне нехорошо уже, пощади. Завтрак обратно просится.

А мне наоборот хорошо?

Нет, серьезно? Я прислушалась к себе и неожиданно поняла, что страх все еще был, но не без удовольствия. На душе было спокойно, и настрой был положительным. К тому же посмотреть вокруг было на что.

Подо мной расстилалось поле. Зеленое поле с яркими вкраплениями серого, синего, темного-коричневого и голубого, но поле было везде, куда только хватало моего взгляда. От горизонта до горизонта, а над головой облака. Еще выше мелькнуло раскаленное солнце — тьфу, ослепило даже— и ветер на высоте раскачивал ступу как кабинку колеса обозрения, но в отличие от аттракциона мне не хотелось лечь на дно и прикинуться ветошью. 

— Это что, все… мое? — потрясенно проговорила я. — Вот это все… Черный лес?

— Он самый, Яженька, граница между Явью и Навью. Ты как первый раз видишь. Или и это забыла?

— Забыла, — кивнула я. 

Да как такое вообще возможно забыть? Огромные исполины — дубы и буки, длинные сосны и целые скопления голубых елей, блестящие водоемы, прорывающиеся из моря зелени острые скалы и пригорки. А сколько всего таинственного и красивого ниже, под ветвями?...

Это не просто красиво, это сказка. Сказка не то, где я оказалась, сказка то, что я видела под собой. Первозданная красота, не тронутая, не загубленная, живая! Под каждым кустом, в каждом пне — я в этом была уверена — кто-то жил, дух, черт или зверь какой. Живое все, мыслящее, и я теперь за это в ответе.

Вот это пугало больше, чем высота и полет. А если я не справлюсь? Если ошибусь? Как прошлые Яги на это решались?

— Куда лететь-то? — спросила я у кота. Ему там, придавленному, было несладко, но он крепился. — В какую сторону? Тут все одинаковое!

— От солнца, — буркнул кот.

— Оно у меня над головой прямо.

Кот высунул лапу.

— Тогда против ветра.

Я пожала плечами — против ветра так против ветра — и махнула метлой

Лес все не кончался. Зелень — то темнее, то светлее, безбрежное цветастое полотно, то ровное, то бущующее под ветром, то млеющее под солнцем. Я спустилась ниже — и ветер был не настолько сильный, и рассмотреть можно было, что внизу творится, хотя везде была тишь да гладь.

Коту надоело ворочаться в моих телесах, он вылез, уселся ко мне на плечи. Скорость у ступы была невелика — насколько я могла прикинуть, километров десять в час. Ползла она, как городской автобус, если не медленнее. И, естественно, мне захотелось проверить, можно ли быстрее. Оказалось, вполне, только стоило мне это кошачьего ора и, кажется, до крови разодранной спины. Разгон у ступы был впечатляющий! Больше я так не рисковала.

Потом на горизонте я заметила нечто. Темное, будто поднимающееся из земли и исчезающее в небе, так в кино и мультиках изображают всякую тьму… Я вглядывалась в этот Мордор и понимала, что это и есть Навь, то, что я берегу от людей. Или наоборот, людей от этого. Но что-то подсказывало — не так страшен мир по ту сторону, как по эту.

Никто оттуда не пытался причинить зла ребенку, сказала себе я. Не черти, не змеи и не Кощей принесли его мне как плату, а люди. Самые обычные люди, которым он оказался не нужен.

— Близко не подлетай, — предупредил кот. Но ступа и сама не изъявляла желания лететь в темноту, даже немного артачилась.

Мы зависли на расстоянии, по моим прикидкам, километра, и наблюдали. Вроде все тихо?

Ветер как обычно, серой не пахнет, птицы уже не так громко, но поют, какая-то зверюшка бегает… 

— Что мне там было надо? — пробормотала я себе под нос, но кот услышал.

— Главное, тихо все, Яженька, — успокоил он меня. — Ну, раз такое уж дело, что было, то травой поросло.

Да… а если вдруг нет? Но никакого Ока Саурона я не видела, ничего не сверкало, не гремело, не пыталось вырваться. Просто… просто тьма, тот мир, загробный, наверное, или просто иной, куда людям хода нет, а меня вот зачем-то носило…

— А кто мог знать, зачем я туда ходила? — задала я очень глупый вопрос. Мало ли! Все-таки лучше ведь иметь информацию, да?

— Кощей может, — негромко муркнул кот, — но знает или нет, скажет или нет… Он так-то мужик сердечный, жадный только. Захочет — скажет. Ежели знает. Не захочет…

— Придется платить, да?

Я подумала, что в принципе это надежнее. Информация против платы. Только вот как бы с ним сторговаться так, чтобы он против меня еще ничего не получил? Он как бы на моей стороне, но если переметнется или сам по себе будет? Да и вообще, каков он, этот Кощей? Если Баба Яга это своего рода выборная должность и Яги разные были, то и Кощей может быть со всякими допущениями.

Ой, беда! А это что еще?!

— Что это там? — прислушалась я, всполошившись и покрепче ухватившись за метлу. — Гром?

— Ничего, Яженька, оно тут всегда так, — поспешил успокоить меня кот. — Убедилась, поглядела, можно дальше лететь? Не по себе как-то. Давно я по ту сторону не бывал, отвык...

Да, мне тоже было немного не по себе.

И мы повернули в обратную сторону. Как я теперь представляла себе свои владения: граница — это весь Черный лес. Моя изба примерно на треть ближе к людям, чем к Нави, наверное, не просто так, а потому, что люди от меня хотят чего-то чаще, чем нелюди. С последними проще — кому надо, придет сам, вон как Анчутка. 

На одной из полянок заметила я что-то рыжее и решила спуститься. Все же заняты делом, это еще что?

— Ах ты шалава рыжая!

— Ой, ой. Матушка-Яга да Баюн-батюшка. А чой-то вы в наших краях?

Лиса, которую мне так недобро описал медведь — тот, который Потапыч, вальяжно валялась на травке, распушив хвост. При виде нас с котом она не проявила никакого почтения, только улыбалась. 

— Ты чего накушалась? — строго спросила я. — А ну встань, когда с тобой я разговариваю!

Лиса очень нехотя перевернулась, скривив мордочку, встряхнулась, села, сложив лапки и обвив вокруг себя хвост. Ну как есть стервь рыжая. Ой, не люблю таких баб.

— Все работают, а ты, значит, тут ваньку валяешь, — заключила я. — Нехорошо.

— Нехор-рошо, мр-р, — ласково муркнул кот, спрыгивая из ступы на землю. Я-то уже знала — не к добру у него это мурканье. — Ой, нехор-рош-шо…

— Да что ты, матушка-Яга, — зачастила лиса, прикрывая пузо хвостом и манерно моргая хитрыми глазками. — Я по желанию твоему как хочешь, что хочешь…

— А что я хочу? — обернулась я к коту. Тот задумчиво наклонил голову.

— Это же лиса, — проворчал он. — Серьезного не доверишь… Она этим пользуется.

— У меня не такие работали! — отрезала я. Хорошо бы было постучать метлой о землю, но я боялась усвистеть куда-нибудь не туда. — Может, пусть с Полкашей копает?

— Могу копать, — согласилась лиса. — Могу не копать.

— Не копать мы и сами можем, — захекал кот. 

— У меня лапки…

— У всех лапки.

— Нежные.

— У всех нежные, — фыркнул кот. — Вот, — он крутанулся вокруг себя и заявил: — Пусть в бане красоту наведет. Как раз приедем, там уже все готово. Наверное. М-мр?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Мр, — согласилась я. Вообще-то этап с красотой я хотела за собой оставить. Хоть к чему-то руку я должна приложить? — Может, пусть траву красит?

— Ты чего, Яженька? — оторопел кот. — Кто же ее красит?

— Солдатики. 

Кот переглянулся с лисой. Так, кажется, я немного перемудрила. 

— Богатыри, — поправилась я, хотя и понимала, что тут богатыри точно ни траву не красят, ни снег не убирают, пока не растаял… О!

— В общем, мне не надо, чтобы было красиво, мне надо, чтобы ты умудохалась! — объявила я и пожалела, что так мало встречалась с лейтенантом из воинской части — всего одну увольнительную. Поэтому запас армейских шуточек у меня иссяк быстро. Впрочем, только шуточки от этого свидания хороши и были, местами черный юмор, так сказать.