Тридевятый царь стоял с одной стороны, а наш, Антилох Тридесятый, с другой. Два шатра, нормально так расположились, войско… много, но как-то неактивно, и богатыри. Причем что мушкетерская троица жрать устроилась, а Полкаша чудил.

— Как шагнет дружина! Размахнется рука! Раззудится плечо! Запоют рожки!

— И останутся от тебя рожки да ножки… — проворчала я, свешиваясь из ступы. М-да, в кого же ты такой дурак-то уродился? — Эй! — проорала я богатырям. — Уймите вы этого малахольного! Что он нарывается, мамкин нагибатор?

— Да пусть орет, — разрешил Атос. — Он уже всем надоел, всю ночь горлопанит.

— Так сделайте так, чтобы перестал! — взмолилась я, слетая ниже. — Он же провоцирует потенциальных союзников!

— Да мы не можем, — пожал плечами Портос. — Он же вроде как царский конь. Его величеству уж больно на нем ездить понравилось. 

Терпеливый Арамис Попович молча доел мясо, деликатно отер рот рукавом — не своим, Портоса, поднялся, подошел к Полкаше и от души вытянул его кулаком по хребту. 

— Достал уже, — в сердцах сказал он. После чего повернулся, подошел к товарищам и принялся есть дальше.

Полкаша обиженно замолчал. Меча у него не было, только седло какое-то на шее, чтобы царю удобнее было. 

Я опустила ступу, выбралась из нее, краем глаза косясь на богатырей и войско. Ну да, отличный эффект я произвела. Особенно если учесть, что быстро раздобыла штаны — Енотий, заранее отпустив себе грехи, позволил Анчутке обнести какую-то хату — и рубаху. На груди у меня пригрелись две змеи — это специально, чтобы чуть что, сразу Полозу да Скарапее сигнал дать. 

Бой-Баба-Яга.Чудо-Женщина! 

Царь выполз из палатки — мама дорогая, маленький он какой! Аккурат по грудь мне будет, разговаривать даже как-то не очень, особенно с учетом того, что у меня теперь там такое… замечательное. 

— Ну? — спросил Антилох сурово мне в грудь. — Я свой уговор выполнил. Твоя очередь. 

— Не вижу я что-то, — нахмурилась я. — Твое войско вижу, Тридевятое вижу, а Кудымский царь где?

— За горкой стоит, — отмахнулся Антилох, — под присмотром. Ты мне зубы не заговаривай, нечисть, ишь, морок навела! — И он потыкал в меня пальцем. 

— Не морок, — обиделась я. — Что, думаешь, если Яга, так старая да страшная? А я вот очень даже и… ничего!

— Ты бы к делу поближе, Яженька, — муркнул кот тихонечко. — Отдавай царю наследника и валим отсюда, мр-р… Чарами заслон поставим, пусть они тут сами меж собой разбираются. А сеча на границе Яви да Нави — ой, дело скверное. 

— Цесаревич где? — рявкнул Антилох так, что я только усилием воли не присела, пара березок согнулась, а кот на метра три отлетел. У меня рубашку на груди так разметало, что царь аж покраснел, а я приосанилась. Ну вот так, да. Себя показать, людей посмотреть. Теперь и не стыдно. — Ишь, змеями-то обвешалась, нечисть!

— Царь где! — рявкнула я в ответ. Особенно на «нечисть» — не нечисть, а боевой союзник! Пролетел мой рык над головой царя, даже корона не пошатнулась.

— А, царь… будет тебе сейчас царь, — пообещал Антилох и рукой махнул кому-то.

Оказалось, богатырям. Все трое, недоев, подорвались с места и рванули куда-то. А я присмотрелась…

— Что там такое? Никак горит что?

— А? — встрепенулся Антилох. — А, это…

Там, где-то за пригорком, на полпути к селу Енотия, как я понимала, где и остановилось Кудымское войско, что-то дымило. Подозрительно это.

— Это Змей развлекается. Его Гордей привел, — пояснил Антилох. — Что пропадать-то добру такому? А сила мощная, ни один ворог не дернется… — и он захихикал, что при его голосище выглядело реально жутковато.

— Он же летать не может и зубов давно нет, — пробормотала я. — Нафига он тут?

Но мне никто не ответил. Так что стояла я, всем ветрам открытая, штаны широкие развевались, волосы трепыхались, в общем, готова и к труду, и к обороне, только ссыкотно немножечко.

— Давайте-ка к Полозу, — скомандовала я змейкам шепотком. — Пусть там, под покровом леса, встанут с Енотием да Кощеем, а как я рукой махну, так выносите… ой, Скарапеюшка расстроится…

Да и самой мне было… ну, не по себе. Особенно как подумаю, что та Яга преспокойно бы Изечку нашего ам. Какая ей была разница, помазанник или нет? Фу такой быть. И не в наследнике даже дело, а с другой стороны — ну, такая вот у Яги среднестатистической суть. Это как крокодилу пенять, что он телят жрет. 

Да, вот нашла место удариться в воспоминания, пнула я себя. Тут судьба всего мира решается, а я оправдание Ягам ищу. Это от нервов все, они у меня не железные…

Главное — не выглядеть истеричной теткой, потому что ладно Яга-которая-прежняя, там на маразм списать можно, а мне теперь придется марку держать, вон как мужики зенки-то повылупляли, повернуться боязно даже. Они тут, небось, голодные… 

Но пялились на меня бравые вояки недолго. Что-то повеяло ветром, гул какой-то раздался, кот шмыгнул мне под ноги, Антилох репу под короной почесал. Все бошки посворачивали, а я медлила — ну что за задница опять назревает? Можно мне уже спокойного житья?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Прямо на нас надвигался дракон.

Не, не тот, который Аспид, слава… ну, кому-нибудь. Другой. Мощный такой, трехголовый. Из леса кто-то заголосил — Енотий, судя по децибелам и четвертой октаве, но недолго, видимо, от Кощея сразу по ушам получил. 

— Кто это? — прохрипела я. 

— Змей Горыныч, — ответил кот. 

— А на нем кто?

— Откуда я знаю? Мужик какой-то.

Ну, я и сама видела, что мужик. Но не «какой-то» — это кот из зависти, хоть он и кот. Ого-го какой мужик! Кощей там не стоял даже рядом… не говоря уже про Аспида. Или наоборот. Вот Полоз мог бы, в принципе, посоперничать.

Ну, не тридцать лет мужику. Шестьдесят, наверное. Но в плечах широк, волосы густые, глаза синие — на какого-то актера похож, знала бы я их по именам еще, хотя кому это здесь надо. Змей спустился, слегка расшугав оборону, причем с двух сторон, Антилох голову вздернул, кот притих, мужик слез, царю слегонька так поклонился.

Что интересно — Антилох тоже башкой покивал. Довольно почтительно.

— Так где? — спросил погонщик Змея. — Уговор есть уговор. Я тебе подмогу, ты мне внука.

Чего? У меня аж челюсть щелкнула. Внука?

— К Яге вон, — кивнул Антилох. — Она твоего внука от смерти спасла. 

Красавец нервно на меня покосился, мол, знать не знаю и, главное, не хочу. Ничего себе заявочки! Я, милый, между прочим, тут на границе стою и вообще самая главная!

— Давай Ягу, — величаво согласился он. На меня опять ноль внимания. — Раз спасла — и награда царская будет.

Я обменялась взглядом со Змеем. Ну… или Анчутка что попутал, или этот хитрый чещуйчатый и правда и вес скинул, пока по царскому указу да хитрости в тюрьме сидел, и подкачался. Окей, этот гордец и шовинист еще и умен. Ну, допустим.

— Никто меня не дает, стою на границе, сама прихожу, когда нужным считаю, когда не считаю — не прихожу! — О, как я завернула! — Я и есть Яга, а вот ты кто такой?

— Гордей, самодержец Тридевятый. Аль не признала?

— И ты не признал. 

Так, ситуация немного зашла в тупик. Вот что я с этим мужиком, тьфу, царем препираюсь? Мне Антилох его личность подтвердил, а того имя обязывает не быть лохом! Если что, на него все свалю, пусть сам разбирается!

И я махнула рукой. Ой, пожалела сразу. Но махнула. Уже разрубить этого Гордея пополам вместе с его узлом! И стояла, еле слезы сдерживала. 

А все смотрели, как из леса выходит Енотий с младенцем. Ну да, правильно, попа отправить самое то, не Анчутку же, не Кощея! Изечка плакал — еще бы, оторвали от няньки любимой, он и у Полоза-то, наверное, тосковал… 

— Ратиборушка! — кинулся к младенцу Гордей. — Внучек любимый!

Ну, тоже ничего имя, хотя Енотию вон не понравилось. Интересно, этот Гордей детей вообще любит или просто родная кровь?