— Э-э, Яженька, тяжко будет, бабонька, — покачал головой он. — Но не сокрушайся! Ты главное дыши.

И кот захекал, показывая, как мне дышать. Этакая дыхательная гимнастика для успокоения нервов. Но все не так просто, пылищи в комнате было немало, так что я мигом закашлялась. А кашлять, когда у тебя необъятная грудь, да и сам ты весь необъятный, такое себе удовольствие. Заколыхалось все.

— Кхе-кхе, да как же тут дышать, если нечем?! — простонала я.

— А я говорил, что домовые распоясались. А ты мне что? — заважничал кот, поучая.

— Что? — послушно спросила я. В принципе, несложно было догадаться, какую функцию кот выполнял при Бабе Яге. Секретарь-референт с истинно кошачьим гонором, то есть кот всегда прав, а если не прав, то «давай съедим этого наглеца, Яга».

— Дескать, лесу Черному — славу мрачную, — оскалился он. — Людям дары не нужны, добра от того не будет, зла и так хватает. Вот только тьмы должно быть поровну со светом, это, Яженька, забывать нельзя. Иначе что?

— Не будет равновесия между миром тем и миром этим. Между Явью и Навью. Ни людям покоя, ни нелюдям жизни, — произнесли мои губы. Это было странное ощущение. Я сама точно не могла такое ответить, а почему-то ответила. Жутко-то как!

— Вот-вот, Яженька, — закрутился по столу кот. — Когда-то ты почти каждого второго и в бане парила, и дарами одаривала. А нынче, куда ни глянь, в сердцах человеческих тень… Но разве ж с тенью гоже в Навь пускать? Там чертей и без приходящих хватает.

— А откуда ты столько знаешь? — не удержалась от вопроса я.

— Яженька, Баюн я, — кот спрыгнул на пол и обтерся о мои колени огромной мордой. — Сам песни пою, словами заговариваю и знаю, что бают, о чем скрывают, что себе сами не рассказывают.

— Так ты про того воеводу узнал?

— Может, воевода всему виной, а может, и нет, но знал супостат, что ищешь ты яблочко молодильное, сбросить тяжесть годов хочешь. Вот и подсуетились. И приманку — молодца спелого — привели, и яблочко поддельное — недозрелое — в руки сунули. Надежду имели, что не утерпишь ты, получив желанное.

Говорил кот в принципе понятные вещи. С мирами мне, конечно, пока разбираться было слабо. Так же как и с заговором. Да и голова от этих мыслей еще сильнее болела. Но вот все остальное — пыль, грязь и сломанное крыльцо — срочно нуждалось во внимании. Может, Бабе Яге и было все в порядке, говорят, чем старше человек, тем сложнее ему что-то менять, да и сил меньше на подобные телодвижения, но я к такой жизни была непривычная. Да и ребенку в такой разрухе расти не стоило!

— Тащи своих домовых! — решительно сказала я.

— Я? — удивился кот и зафыркал. — Ты ж у нас ведьма могучая, силами природными и надприродными наделенная!..

— Хватит издеваться, — сдвинула я брови и ногой притопнула изо всех сил.

— Чего изволите? — пропищало нечто, похожее на сморщенного старичка размером чуть больше ладони, покрытого шерстью, но в одежке. Появилось оно из ниоткуда. 

— Ты топай-топай, — промурлыкал кот. — Не останавливайся.

Старички появлялись очень оперативно, и когда их накопилось где-то с десяток, я наконец озвучила желаемое:

— Дом в порядок надо привести. Пыль вымести. Посуду убрать, постель перестелить.

Честно говоря, не особо-то и верила в то, что дальше произойдет. Но вдруг все вокруг зашевелилось, задергалось, откуда-то забулькала вода, шелестели пучки трав и чучела под потолком. Я на всякий случай подскочила с лавки и, прижав младенца к груди, теперь медленно поворачивалась вокруг своей оси и смотрела в оба глаза.

— А свет-то здесь где? — пробормотала в относительную темноту. После того, как оттерли немного печь, в комнате стало значительно светлее, да и тело это, судя по всему, не так и плохо видело в темноте, но все равно я привыкла к яркому освещению.

Щелкнул когтями кот, мелькнула искра и зажглась пара оплывших огромных свечей.

Да уж, так я долго не протяну…

— А мужик-то где? — обнаружила я пропажу. На столе действительно никого не было.

— Так в подпол стянул, чтоб не испортился, — напрашивался на похвалу кот.

— Так он что, мертвый уже? — у меня чуть сердце не стало.

— Такие просто так не мрут, буйный больно, полз к выходу!

— Отпустил бы… — пожала я плечами, все равно жрать мужика не стала бы.

— Ох, Яженька, что ж ты такая пустоголовая, — по-отечески проворчал Баюн. — А коли уйдет он, то следом явится дюжина дюжин таких же, и не сдобровать нам! Покуда враги не уходят из Черного леса в здравии, боятся люди сюда соваться.

«Сложно, все очень сложно», — поняла я. Но дюжина дюжин агрессивных мужчин мне здесь не нужна была. Еще и правда сожгут как ведьму или голову с плеч снимут. Вот только есть этого мужика же не обязательно, да?

Интересно, был ли у этого мужика выбор… а у меня был? В смысле — есть?

Не в смысле есть или не есть, а… а хотя нет, именно что в самом этом смысле. Да, с питанием надо что-то делать и очень срочно. Я посмотрела на мухоморы и остальной подножный корм и решила, что хоть бабка и точит это все без особых последствий, но это, может быть, до поры. Да и вон, откушала уже, карга старая, яблочка. Куда смотрела, спрашивается? Годов прожила, ума не нажила.

— Слушай, — сказала я коту и многозначительно посмотрела на заткнувшегося наконец младенца, а потом под свои ноги. — Его надо кормить. Поить. Спать ему где-то надо. 

Кот кивал на каждое мое слово, а до меня доходило, что я — как бы это сказать? — получила себе заложника в подполе. Сожрать нельзя, содержать накладно, отпустить рискованно. А жрет такой мужик…

А младенец? Его ведь тоже кормить надо! Чем я думала-то вообще?

Я покрутилась по комнате. Почище, посветлее, но хоть там и пишут и говорят, что стерильность детям вредна, тут-то все еще срач форменный! И куда его положить?

— Чего, старая, забыла, как печь выглядит? — хмыкнул кот, обмахиваясь хвостом. — Ты это, разверни его, маслицем обмажь, травками обложи! И долго не запекай, будет как подошва, тьфу.

— Маленький он, — не подумав ляпнула я, а кот, конечно, понял все по-своему.

— Зато мягонький, — возразил он и прыгнул на стол, уставился своими глазами-плошками на ребенка. Кот людей ест? Хотя… Я покосилась на него — ну… — Аль подрасти хочешь? Так кликни Скарапею, нехай нянчит. Только гляди, как зубки у него пойдут…

— Стой! — У меня уже голова кружилась. Ну какие зубки?! Нет, это надо пресекать на корню! — Кликни сам.

— Память, говоришь, потеряла, а от Скарапеи все так же нос вертишь! С чего вдруг? — заворчал кот. — Мож, ты обленилась, старая, прикидываешься, что яблок откушала… 

Эге, вызвала у него подозрения, нехорошо. Интересно, способен кот догадаться, что я как бы уже не совсем Яга? И что будет, когда до него дойдет? Вроде как памяти я лишилась чуть ли не по самое детство. Но мало ли…

Но расписать себе последствия я не успела, кот спрыгнул со стола и скользнул к двери. Просочился чуть ли не сквозь стену, а я стояла, переводила взгляд с младенца на грудь. На свою, то есть на бабкину. Потом на фрукты-овощи, которые на столе валялись. От мужика остались. Вот тоже еще проблема! Но сначала ребенок, потом этот мужик.

— Эй? — робко вякнула я, подразумевая домовых. А потом топнула. Не то чтобы я надеялась, что они сюда явятся, когда кота нет, но давешний старик нарисовался прямо перед мной и вылупился. Надо же, сработало.

— Али прогневал? — всхлипнул он. — Не серчай, Ягушка! Сей момент все поправим!

— Колыбель, пеленки, бутылку… — начала перечислять я, а дед закивал мелко-мелко и тут же исчез. Я плюнула, младенец закряхтел. — Ах ты бедняга…

Надо было как-то его развернуть и пере… пере — что? И во что? Но не успела я опять рот раскрыть, чтобы снова остаткам домовых эйкнуть, как на столе возникла корзинка, рядом — холсты разных размеров, а потом — бутыль с чем-то мутным. А следом появился старикашка и довольно осклабился.