Произнеся последние слова, Дин-Сой достал коллекционный револьвер из внутреннего кармана распахнутого пиджака и выстрелил себе в голову. Вездесущие камеры вспорхнули над его бездыханным телом, засняв крупным планом большую лужу алой крови, разлитую по белоснежной сцене.

***

Пытаясь унять трясущиеся костяшки пальцев, Амитас метался по вип-ложу. Цинтафа Айли молча смотрела сквозь толщу стекла на то, что творится на маленькой, но очень светлой сцене. Там, за дверью, шла ожесточенная борьба. Наглухо запертая, она не выпускала никого, кто в это время находился внутри ложа.

Обливаясь каплями пота, программист пытался выяснить, почему оборвалась связь и проповедник оказался вдруг отрезан от внешнего мира.

— Фарсида окружена, — сообщила охрана, — Наши силы пытаются прорваться на Арену. Все заблокировано.

— Это храмовники? — проскрипел Амитас, не в силах повысить голос до крика, — Храмовники, да?!

— Нет, мой учитель, — покачал головой высокий, плечистый мужчина с красными глазами, — Мои парни говорят, что среди противных сил нет ни одного крестоносца.

— Конечно! — выдохнул Амитас, — У них не может быть доступа ни кАрене, ни к СМИ!

Там, где-то вдалеке, усилились крики. Дверь ложа внезапно открылась и внутрь ввалилась охрана. Несколько человек за их спинами лежали бездыханные, в луже крови. Силы мятежников медленно сходили на нет, но Амитас Идам чувствовал, что это временная победа. Главная битва стояла на пороге.

— Я ничего не могу сделать, — дрожащим голосом почти прошептала Прифрилл, внезапно объявившись из липкого полумрака, — Наши сигналы перехватили. Входящий сигнал намного мощнее… Мы до сих пор не можем одержать над ним контроль. Он идет не по нашей линии, а по каналу самой Азари.

***

Униженная, оскорбленная и раздавленная, она стояла у сферического экрана. Идеальное тело девушки мягкими линиями украшало скудную одиночную камеру, от стен которой невыносимо несло гарью. Экран потух. Большое красное пятно, что растеклось по светящейся во мраке сцене, исчезло. Вместо шумного города, софитов и бурлящей в собственных эмоциях толпы вдруг появились вечные джунгли города Птоломей. Наступила тишина. Казалось, сквозь толстое стекло отсека были слышны редкие крики птиц и испуганные, короткие трели сверчков. Ночь медленно наползала на молчаливый, когда-то кипящий жизнью город. Как бы ни старалась Азари, дальше зажженных прожекторов корабля не удавалось ничего разглядеть. Только широкое, темное, звездное полотно танцевало вокруг быстрых лун, что внезапно выплыли из-за горизонта.

Намерение Азари оставить один мыслящий центр на Марсе рассыпалось в прах. Привычные, налаженные механизмы не просто дали сбой — они окончательно вышли из строя. Происходящее сейчас было исключительным случаем. В теле стройной красавицы находился второй, самый большой нервный центр огромного спрута, так же намеревавшийся отправиться в прошлое. Отделенный от массивного тела и разлученный со второй своей частью, он испытывал невыносимые страдания.

— Только он не узнает, — тихо прошептала Азари, двигая не своими губами, — Да, он никогда не узнает.

Двуликий Янус с изогнутыми рогами промеж золотистых кудрей вновь повернулся своей улыбающейся стороной. Великая Мать решила, что Жнецу ни к чему видеть ее второе лицо. В его мире все останется по-прежнему. В его привычном мире она снова победит, и Марс снова склонится к ее ногам. Но Королева понимала, что эта иллюзия предназначается только для одного-единственного человека, ослепленного собственными убеждениями. Остальные миллионы уже начали жить в новой реальности. Здесь и сейчас.

Там, на Арене, окруженная тысячной толпой, Азари поняла, что потеряла свою Империю. Осознала, что всему наступил конец. Жаждущая крови и зрелищ, толпа готова была растерзать всех, кто встанет на пути ее желаний.Внутренний накал достиг той степени, когда стираются любые границы. Уничтожаются понятия государственности, авторитетов, необходимости подчинения и соблюдения порядка. Оставалась только одна непреодолимая страсть, что требовала своего удовлетворения. Зверь, всегда живший в Тенях, нашел для себя место и людских душах. Азари было это уже не остановить.

Амитас Идам тщательно взращивал любимого зверя, с каждым десятилетием сливаясь с ним воедино. Достигнув невообразимых размеров, он угрожал поглотить даже такого необъятного гиганта, как Азари. Но Великая Мать знала, что если хочешь победить зверя, который тебе не по зубам, на него нужно натравить зверя пострашнее. У нее был такой. Она сотнями лет держала его на коротком поводке, а тот, стирая толстую кожу в кровь от тяжелых цепей на массивной шее, неистово пытался вырываться из мертвой хватки. Он лаял и разбрызгивал пенистую слюну, норовя поглотить собственную хозяйку. Только потому, что ненавидел ее ровно так же, как и всех Теней. Перед тем, как окончательно покинуть Империю, хозяйка дала бешеным псам свободу. Нестабильные телепорты, что держали их в узде все это время, Королева приказала уничтожить. Мгновенный путь новым Теням в этот мир был отрезан. Цепи пали. Дорога открылась. Храмовникам развязали руки.

Двойной хлопок в ладоши. Сначала температура повышалась медленно, а потом внезапно стало невыносимо жарко. Девушка, чье тело заняла Азари, прорвалась сквозь сознание и последними остатками своего разума закричала от боли. Запахло поленой плотью. Великая Мать оставила свою Империю, что строила сотни лет. Оставила славу, любовь толпы, власть, наслаждение плоти и все свои стремления в этом мире. Азари сожгла последние мосты.

***

На большом экране погасла маленькая сцена. Виктор Барр, как и некоторые другие присутствующие, стоял, схватившись за голову. Сзади подошел мгновенно протрезвевший Брефф Амдфинн.

— Что за чертовщина тут творится? — спросил он давнего друга, первым нарушив ошалелую тишину, — Ты об этом знал?

— Нет, Брефф, не знал, — ответил Барр, — Никто не знал!

— И что теперь будет?

— Понятия не имею, Брефф, не спрашивай меня! — слишком нервно ответил Виктор, все еще не отнимая руки от головы.

— Самоубийство! — сказал один из храмовников, тот, что еще совсем недавно намеревался танцевать, — Строить новый мир с самоубийства… уму непостижимо.

— Нет, — возразила ему высокая женщина с сухим морщинистым лицом, — Это не начало нового мира. Так ушел старый. Эта эпоха поглотила саму себя.

— И чего он хотел добиться? — со злостью выпалил Виктор, — Вот чего?! Что люди пойдут за самоубийцей?!

— Ты так долго гонялся за призраками, что перестал разбираться в нравах живых людей, — задумчиво ответил ему Брефф, — Это был его мир. Дин-Сой прекрасно знал, что делает.

Словно в подтверждение этих слов картинка сменилась. Сотни, тысячи камер ринулись по улицам крупных городов, городков поменьше и даже совсем маленьких поселков. Экран дробился на более мелкие экраны, где в прямом эфире жители планеты Марс вывешивали из окон белые обрывки тканей, громогласно заявляя о том, что они услышали своего кумира. Восприняли последний, отчаянный вопль уходящего символа эпохи и решили отдать ему свою дань.

Виктора Барра отвлек входящий звонок.

— Твои люди с тобой? — спросил мужчина на том конце связи.

— Не все.

— Собирай кого сможешь. Инструкции получишь по ходу дела.

— Я соберу всех.

— У нас мало времени.

— Сколько по прогнозам?

— Никогда нельзя предугадать. Народ вывесил тряпки. Может день, а, может, неделя. В любом случае, начинаем сейчас.

То тут, то там начали появляться экраны, на которых высвечивались лица всего высшего командования Церкви. Все это происходило быстро, напористо и немного разрозненно. Один за другим начали звучать приказы немедленной мобилизации всех сил крестоносцев. Отчаянный, полный безысходности поступок Дин-Соя вызвал стихийную реакцию всегда находящихся начеку храмовников. Система мгновенно призвала их на линию боя, уловив всегда бодрствующим оком момент, которого ожидала слишком долго, чтобы пропустить. Не прошло и получаса, как Церковь забурлила, вооружая до зубов своих последователей.