Королева встала. Нарезая круги вокруг Жнеца, Азари глядела на грязную куртку, порванные штаны и босую пятку, соседствующую с одиноким черным носком. Движения ее стали каким-то заторможенными. Длинный белоснежный шлейф тянулся за стройным телом. Казалось, большой удав испытывал непреодолимое желание поглотить свою жертву. Но не мог. От этого осознания нарастало недовольство, превращающееся в злость.

— С этого момента никаких фокусов. Приведи себя в форму.

— Поднапрягусь.

Остановившись напротив трона, Азари резко развернулась к Жнецу. Замерла. Потом опустилась на трон и снова показала свою идеальную, величественную осанку. Морган молчал. Опять происходила какая-то странность. Он не отнесся к этому с какой-либо опаской — у богатых свои причуды.

— Для меня всегда оставалось загадкой, почему ненавидят именно Жнецов, — задумчиво произнесла Королева. — Взять даже меня. Я ненавижу вас больше всех.

— Не могу знать, Моя Королева.

— Врешь! Все ты знаешь, — осадила его Азари, — Не к чему опять эта напускная помпезность. Я же вижу, что иерархия для тебя ничего не значит. Ответить все равно придется.

— Потому что я могу выжечь один из ваших мыслящих центров, — спокойно ответил Жнец, — и на Марсе останется только половина Королевы.

— Конечно! — бодро, словно по-детски обрадовалась Азари, пару раз хлопнув в ладоши. — Вот только в этом нет никакой логики. Какой смысл ненавидеть тех, кто получил дар просто так? Тех, кто в большинстве своем дар этот и не заслужил?

— Вы походу ищете черную кошку в темной комнате.

— Я не закончила! — зло закричала Королева, — Жнецы — жалкое подобие человека. Живете в постоянном страхе, утешая себя тем, что сильнее остальных. Что вас боятся, ненавидят и трясутся от одного вашего вида. Вы, нет, ты — мыльный пузырь, готовый лопнуть в любую секунду. Если бы не страх потерять Пламя, кем бы ты был? Обычный головорез, на счету которого уже сотни, если не тысячи загубленных жизней. Вы все — лицемеры, блудники и трусы. Один шаг — и пропасть! Вы уже давно сделали в своей голове то, что еще не успели руками. Я всегда считала, что самое низменное проявление благородства — это страх наказания. Отступления Пламени! У каждого из вас написано на лбу, кто он: лгун, обжора, игрок или насильник. Знаешь, что Он отпечатал у тебя на лбу?

— Я, вообще, атеист.

Пауза. Бархатное обрамление в виде алых губок натянулось, заключив в себя отвратительно зияющую глотку. Раскрыв широко рот в беззвучном смехе, Азари начала содрогаться. Ее трясло и колотило, а звук так и не мог вырваться из глубокого нутра. Казалось, что она начала задыхаться. Воздух, со свистом входивший в легкие, при выдохе издавал звуки, похожие на кваканье. Впившись взглядом в белесый глаз Моргана, Королева смеялась без конца и останавливаться не собиралась.

Взмах рукой. Небрежный жест означал, что Азари хочет остаться одна. Не желая поддерживать эту отталкивающую агонию, Жнец развернулся и направился к выходу. За ним вяло тянулись смачные следы из грязи Низших, еще не успевшие как следует затвердеть. После того, как за его спиной закрылась массивная дверь, Королеве понадобилось еще много времени, чтобы прийти в себя.

— Ты — убийца, — с холодной твердостью сказала Азари, сразу после того, как с трудом перевела дыхание.

Помывшись, прихорошившись и окончательно протрезвев, Морган сидел на своем диване, потягивая гранатовый сок вместо привычного пива. Поговаривали, что он очищает организм.

Из головы никак не выходили слова Азари про родину его так называемого деда. Хотел ли он побывать на планете Земля? Наверное, каждый бы хотел. Хотел ли он побывать на земле своих предков? Вопрос оставался открытым. В клонах, рождавшихся из банка данных Земли , всегда чувствовалась незримая связь с материнской планетой.

Чистый генетический материал каждой расы начал отбираться еще до того, как на Земле отгремела вторая волна смертоносной пандемии. Представители ВОЗ выразили опасения насчет стойкости иммунитета потомков в результате смешанных браков. Стремительная глобализация заставила создать колоссальный банк данных «генетически обособленных гаплогрупп» каждой расы и национальности, за двести лет возросший до миллиарда личностей. Проводившиеся все это время исследования показали, что опасения оказались напрасны. Иммунная система метисов, напротив, оказалась более устойчива и гораздо эффективно справлялась с вирусами. Однако, банк данных уничтожать не стали. Бесконтрольные коммерческие мутации, захватившие рынок, начали вызывать генетические отклонения популяции. Пагубное стремление к недостижимым идеалам в последующих поколениях нередко приводило к смерти потомства при рождении или его нежизнеспособности в дальнейшем. Начиналось медленное вырождение.

После глобальной катастрофы банк в спешке переправили на Марс. Поломанный геном переселенцев уже не поддавался изменениям. Ни безопасным, ни каким-либо другим. В период волны третьей колонизации и всеобщего бесплодия стало ясно, что генетическая база Земли — единственный выход. Тот самый Ноев Ковчег, который поможет выжить цивилизации. В результате все население Марса имело четкие генетические маркеры каждой расы. Исключения составляли только естественнорожденные. Которых, к несчастью, насчитывалось катастрофически мало.

Иногда отец Моргана впадал в какую-то тягучую меланхолию. Он рассказывал сыну о Мальте. Мальчик тогда не понимал, какое отношение имеют давно исчезнувшие места иной планеты к тому месту, где действительно родился его отец. К слову, не понимал он этого и сейчас. Однако, вопреки всякой логике, какая-то тонкая, неуловимая ностальгия чувствовалась в суровом храмовнике. Мать всегда относилась к этому со значительной долей снисходительности.

— И чем это отличается от жатв? — задумчиво спросил Морган, — Всего одна смерть. Девка-то мелкая, никто и не заметит...

Уже несколько часов в воздухе чувствовалось крайнее напряжение. Кое-где трещали электрические приборы. Мигал свет. Шли напряженные переговоры.

До того, как начать торговаться с Пламенем, Морган передумал обо всем, о чем только мог. Размышления длились долго, оценивая шансы там, в прошлом. Конечно, он отдал должное точности выбора Азари. И только. Все внимание сейчас было направлено на то, как исправить собственные ошибки. В конце концов, некого было винить в безвыходности собственного положения.

Иногда Моргану казалось, что убить Королеву сразу после прыжка было бы разумным поступком, ибо две Великие Матери для Марса — уже слишком. С другой стороны, было бы утрачено драгоценное время. Первый прыжок всегда болезнен. Морган и не сомневался, что Королева имела опыт в перемещениях гораздо богаче, чем у кого-либо. Это значило, что даже после того, как ее выбьет из тел носителей, Азари успеет улизнуть прежде, чем он очнется. Искать ушлую Тень, прекрасно умеющую прятаться, на планете в вдвое превышающей размеры Марса выглядело плохой идеей. Это время можно было бы потратить на устранение прыгуна, да на поиск возможности переправиться на Марс. А там... Там на его век хватит. После него — хоть потоп.

— А если серьезно... Одна жизнь взамен сотен — думаю, неплохая сделка? Без всех этих слез и соплей должников.

Робкие попытки прощупать будущее были встречены глухой, непреодолимой стеной отторжения. Что ж, лавочку прикрыли. Морган понял, что свой лимит предвидения он исчерпал и даже не стал настаивать. От Пламени ему нужно было совсем другое. Чувствуя, как сила в прямом смысле слова становится плотнее, Жнец занял наступательную позицию. Он твердо был намерен решить все здесь и сейчас. Речь шла не об удобоваримом компромиссе. Речь шла об уступке. Полной и безоговорочной.

— Я, может, уже жил у основ этой дерьмовой империи, — напрягся Морган, — Тот же Олимп, только без шлюх. Имею право. Если хочешь, отступай. Я не остановлюсь.

Это была долгая ночь. Полная борьбы, торговли и ультиматумов. Белесое Тление, порою, чувствовалось даже сквозь плотные стены одинокого гаража, стоящего поодаль от основных построек. В этот вечер Жнецы зависали в доме у Вердиса — местного барыги, что держал собственную бакалею и чье место обитания смахивало на добротную пивнушку. Под всеобщее веселье никто и не заметил тревожных всполохов.