— У меня тут куча серьезно раненых, Жнец, — холодно ответили на том конце.

Осознав, что помощь не придет, Морган нажал кнопку экстренного вызова скорой. Но и это уже не могло помочь. Минимальное количество времени, что понадобилось бы преодолеть медикам до Терби — пятнадцать минут. У Хамрида не оставалось столько времени.

— Погоди, сейчас станет легче, — лихорадочно протараторил Морган, вкалывая Хамфриду конскую дозу наркотика. — Подействует не сразу.

— Не важно, — с удивительным спокойствием ответил Хамфрид. — Мне уже давно не больно.

С трудом подняв руку, он попытался нащупать что-то во внутреннем кармане темно-синей куртки, но не смог. Ему помог Морган, выудив небольшую безделушку в виде янтарного полумесяца с легкой дымкой из серебристых блесток внутри.

— Отдай... ей...— выдохнул Хамрид, усиленно ворочая языком. Горло его внезапно пересохло.

— Что... что это?

Кажется, Хамфрид совсем не услышал вопроса. И с какой-то светлой грустью уперся в небо стеклянным взглядом. Кровавое пятно на рубашке стало невообразимых размеров и начало пачкать куртку Моргана.

— А я ведь женат был, — улыбаясь, сказал Хамфрид. — Бабу жуть как хотелось... А тут она. Не испугалась, и не за бабло. Жаль, не уберег.

Смысл произносимых слов никак не мог дойти до Моргана. Казалось, они прорываются откуда-то сквозь непроницаемую пелену и тут же тают, исчезая без следа. Единственное, что сейчас он ощущал очень остро — это теплоту крови на своих руках. По чисто животному рефлексу наемник пытался зажать рану и остановить этот бесконечный поток, уносящий жизнь друга. Хотя знал, что это бесполезно. Внезапное осознание, что это конец, заставило его упасть в какую то вакуумную, звенящую тишину.

— Морган, — послышалось сквозь эту тишину, поглотившую все окружающие звуки.

— Да?

— Не люби никогда.

— Не беспокойся.

— Обещай.

— Обещаю.

Хамфрид обмяк. Задышал прерывисто и очень часто. Стеклянный, спокойный взгляд сменился на тревожный. От улыбки на лице не осталось и следа. Казалось, что-то неотвратно подступало, окружая Жнецов невидимой паутиной. Сжав пальцы до хруста, Морган хотел приподнять друга, но силы к нему так и не вернулись.

— Мне страшно, — с внезапной тревогой в голосе сказал Хамфрид.

Лежащий за невидимой преградой мир подступил вплотную. Неизвестный, пугающий и, вполне возможно, вовсе не существующий. Хамфрид перестал дышать. Сердце его остановилось.

Где-то вдалеке прогремел гром, в очередной раз глухим раскатом пройдясь по серому небу. Морган еще долго сидел на траве с мертвым другом на руках. Он держал ладонь на ране, все еще пытаясь остановить кровь. В тот день дождь так и не пошел.

Очередной виток истории, очередная невидимая игра подходили к концу. Королева знала, что проиграла этот бой. Бой, но не войну. Наивно было полагать, что тягаться с судьбой — дело плевое и обреченное на удачу. Огромный, неповоротливый маховик бытия таил в себе слишком много подводных камней. Тех, что Великая Мать пока не могла разглядеть и уж точно не могла просчитать ходы наперед. С ней играл слишком сильный противник. Могущественный, незримый и вездесущный. Вечный. Она знала, что он хочет сделать ее своей пешкой. Королева не хотела быть пешкой. Она хотела быть полноценным игроком. И до настоящего времени ей это вполне удавалось.

Причина поступков Азари лежала гораздо глубже, чем казалось на первый взгляд всему ее близкому окружению. Что там говорить, и не только окружению. Именно поэтому некоторые ее действия неоднократно подвергались сомнению. И только спустя какое-то время Высшие убеждались, что Великая Мать оказалась как всегда более прозорлива, чем они все вместе взятые. Поэтому большинство предпочитало сидеть молча и быть верными режиму.

Прибыв из другого мира, Азари изначально имела проигрышные позиции. Позиции, камнем преткновения которых являлось глубокая, извечная вражда. А, может быть, и не вражда, а нечто другое. Великую Мать это интересовало мало. Ей хватало своей ненависти. Азари знала, что простые методы управления государством ей не подходили, и если она хочет удержаться в этой реальности, нужно действовать совсем по иным законам. Совсем не тем, какими придерживались цари, короли и императоры прежних времен. То, что можно сделать силой, она предпочитала достигать тонкими манипуляциями. Многие считали, что подобные методы — признак мягкотелости. Однако, это это было не так. Азари удивляло, что никто этого не видит. Даже Амитас. И знала, что именно поэтому он потерпит поражение, а она вырвется вперед. Не важно, в этой реальности или в какой-то другой, в прошлом или будущем. У нее в рукаве был козырь, который мог взломать любую систему. Он никогда не подводил, никогда не давал осечек. Его не мог обойти даже тот, кто его создал. Ибо имя этому козырю — свободная воля. Великий дар, на котором жизделось все окружающее бытие. Единственное, что делало реальность живой и наполняло глубинным, фундаментальным смыслом. Единственное творение, которое творение делало творением и заставляло хозяина подчиниться своему же рабу. Свободная воля — неоспоримое преимущество, способное давать желаемое вечно.

Каждый раз, когда Королева подавляла очередное восстание, попирая свободную волю граждан, в ней поселялось стойкое ощущение опасности. Нестабильности. Она ощущала нутром, как исчерпывается лимит ее удачи. Поэтому Азари создала себе ряд правил, которые старалась не нарушать. И первое из них гласило, что каждый сам виноват в последствиях собственных решений.Великая Мать никогда не лишала права последнего выбора. Результаты своих трудов она наблюдала десятки лет, находясь у власти. Только в последнее время все больше убеждалась, что где-то совершила ошибку. И прежде всего беспокоило то, что она не могла понять, где именно.

— Прогони-ка первую десятку еще раз, — тяжко вздохнув, устало приказала Азари, — У меня такое ощущение, что я хожу по кругу.

— Может, сделать перерыв, Моя Королева? — спросил личный секретарь, — Вы не отдыхали двое суток.

— Для этого у меня впереди достаточно времени, — отмахнулась Азари и размяла носочки изящных ног.

Излишняя скука пылающего полдня наполняла зал. Рутинная, нудная и однообразная работа вызывала только головную боль. Чувство отупения усиливались по мере четкого осознания, что от результатов текущих трудов зависело не только будущее, но еще и прошлое. Однако, никому, кроме самой себя такое важное занятие, как выбор Жнеца в качестве бочки с бесплатной энергией Азари доверить не могла. Накануне Великая Мать уже просмотрела список из семисот мужчин, отобранных Фальхом. Составив подробный отчет, ученый разделил кандидатов на три части. Первая, зеленая, отображала более высокую совместимость со скользящей. Вторая — синяя, имела более скромные параметры не только по совместимости, но и периоду восстановления Жнеца после операции. Третья же, оранжевая, и вовсе рассматривалась как маловероятная. Скорее всего, ее сформировали только для того, чтобы чувствовалась широта выбора.

Несмотря на вполне размашистый ассортимент, необходимые характеристики Азари так и не нашла. Казалось бы, семьсот кандидатов из практически пятнадцати тысяч — гарантия успеха, но, как выяснилось, не для Великой Матери. В Королеве поселилось глубокое чувство неудовлетворенности. Неудовлетворенности той степени, что тревожным звоночком предвещала о провале того или иного замысла. Глубокие познания людской натуры подсказывали, что простым отбором по критерию здоровья тут не обойтись.

Перекрестная маркировка помогала обойти слияния разумов скользящей с источником энергии. Днк-связь открывала для Жнеца тот же тоннель, по которому проходил временник. Освобождалось больше места для дополнительных транзитеров, но за эти удобства взималась непомерно большая плата. Имея один-единственный шанс выбрать верную кандидатуру, Азари как никогда остро ощущала необходимость детально продумать будущие действия. И не просто продумать, а разработать подробный план, граничащий с созданием самого трудоемкого произведения искусства. Прекрасно понимая, что до конца ей все же не удастся исключить возможные промахи, Великая Королева твердо решила свести к минимуму вынужденные осечки.