В подсобке было слишком тесно, чтобы суметь хоть как-то развернуться. Стоявшее рядом ведро с еще одной шваброй пару раз недовольно громыхнуло. Тем не менее, Дольфи не жаловался, ведь ему удалось занять удобную позицию. Небольшой шкафчик с ветошью пару раз лязгнул, когда принял на себя вес молодой девушки. К тому времени Кэсси будничным движением задрала юбку, повернулась спиной и нагнулась. Все это время она о чем-то болтала, но о чем конкретно, мужчина не обратил внимания. Только после пары минут однообразных движений он подумал, что необходимо немного ускориться. Несмотря на то, что с девушками в последний раз Дольфи встречался довольно давно, пресноватая безучастность Кэсси сильно охлаждала пыл. Потихоньку становилось ясно, почему на поприще интимных услуг у нее так ничего и не получилось. Непрерывная трескотня врывалась в разгоряченную отвлеченность и сбивала с толку.

— Он обещает, что все Тени будут Высшими, понимаешь? Не будет браслетов! Не будет налогов.

— Что? — спросил Дольфи, пытаясь не поскользнуться на кафельном полу.

— Мы все будем богатыми. Все, кто сейчас на дне. Я и ты.

— А кто же будет работать, если все будут богатыми? — несмотря на значительную занятость, Дольфи внес немного конструктива в беседу.

— Люди! Они будут прислуживать нам! Отдавать тела, работать. А мы будем жить в свое удовольствие.

— Угу...

— А я хочу быть богатой. И работать не хочу. Я — королева. Королевы должны блистать, а не мыть полы! — мечтательно проверещала Кэсси. — Я красивая?

— Ага. Очень.

— А еще он говорит, что каждый сможет менять тела, сколько захочет. И что у всех клонов будет развитое сознание! Представляешь?

Вспомнив свою давнюю мечту, Дольфи ненадолго замер. Начав припоминать что-то из последних сводок новостей, он вдруг осознал, насколько все серьезно. Настолько, что даже рядовые чернорабочие во всеми забытой глубинке зажглись амбициозными идеями нового мира. Тем не менее, мужчина предпочел продолжить. В то время, как Кэсси копошилась где-то в кармане своей юбки, мужчина смог-таки закончить этот унылый половой акт, хоть и не без приложенных усилий.

— Кэсси! Паршивка такая! Ты что, еще не закрылась?! — послышался истошный вопль почему-то вернувшегося в кафе администратора.

— Вот блин, — недовольно пробурчала девушка и ловко выскользнула из цепких объятий Дольфи.

Выбегая из подсобки, она поспешно, на ходу поправила помятый подол рабочей формы. На пол упала небольшая листовка темно-синего цвета. Чисто из любопытства Дольфи ее поднял и рассеянной походкой вышел из небольшой коморки.

«Свобода. Богатство. Право на жизнь!» — гласил агитка яркими красными буквами.

«Скинем оковы страха! Нас никто не выгонит с этой земли, ибо она по праву принадлежит нам! Нас никто не выгонит из наших тел, ибо они по праву принадлежат нам! Проснись! Иди за мной! Ты больше не раб условностей и правил! Ты — свободный гражданин! Ты — не Низший. Ты — Лучший!»

При чтении этих слов что-то екало внутри. Что-то очень сокровенное, очень глубинное. Дольфи чувствовал, что каждое слово эхом проходилось по его нутру. Вся та безысходность, что засела внутри, начала реагировать на этот смелый призыв. Угнетающее, отвратительное чувство начало трансформироваться. Оно ширилось, надуваясь, словно воздушный шар. Казалось, у него есть только два пути — либо накрыть мужчину с головой, либо лопнуть, исчезнув навсегда.

— Деньги, деньги деньги!

И звук монет, ласкающий сердца

Оставь свои безумные потуги

Они идут лишь к телу мертвеца!

Веселая песенка переманила все внимание на себя, выдернув из потока смятенных мыслей. Она громко лилась из проектора, на этот раз заставив не просто замереть. Медленно повернув голову, мужчина внимал до боли знакомым звукам. Полуголые виргово, купающиеся в стальных монеро, виляли своими крутыми бедрами. Большие прозрачные чаши принимали их идеальные, разгоряченные тела. Облепленные блестками, они отражали лучи холодного белого света. Красавицы периодически опускали свои ярко-розовые веки, увлекавшие за собой густые черные ресницы.

Дольфи помнил каждый кадр, каждое слово, каждый отблеск на бархатной коже. Потому что это было его творение. На создание этого клипа ушло целых два месяца. Мужчина придумал, отточил в собственной голове даже самый неуловимый образ, мелькавший на экране. Показываемое сейчас было настолько же нереально, насколько ощутима метущаяся безысходность. Дольфи заскрипел зубами. Прошел мимо ругающихся официантки и администратора. Вышел на улицу, крепко сжимая в руках сине-красную листовку. Промозглый ветер сразу пробрался к разгоряченному телу, а распахнутый плащ даже и не думал защищать от напора весенней стихии. Это уже не имело никакого значения. Ночь глухим ударом упала на город, крепко зацепившись за высокие дома.

Стоя у кромки воды, мужчина почувствовал, как внутри что-то лопнуло. Возникло безумное желание действовать. Пребывая в наркотическом забытьи, в собственных грезах, он не понимал, что способен что-то изменить. Принимал все, как должное. Ничего не хотел, ни к чему не стремился, прожигал жизнь день за днем. Когда же потерял все, решил избавиться от тела, чтобы его не смогли обраслетить. Словно трусливый пес, испугавшийся гнева своего хозяина. Страх перед родным домом пересиливал любую способность рассуждать. Сама мысль об этой бездне, полной ужаса, сковывала и не давала выйти за рамки дозволенного. Дольфи не хотел возвращаться домой. Он твердо решил бороться за свое место под солнцем.

Мужчина открыл небольшой стальной пузырек, вылив содержимое на кожу. Несколько минут предсмертных страданий и куча пепла, уносимого водами Гисперии, стали концом короткой, но насыщенной жизни. Миру предстала Тень, желающая для себя лучшей доли.

Разглядывая то, что от него осталось, Дольфи не чувствовал ничего кроме голода, злобы и желания получить свое. Мужчина помнил каждую букву, написанную в листовке. Теперь они пульсировали в его естестве вместо сердца. Выпрямившись во весь рост своим невидимым телом, Низший посмотрел вверх. Безмолвное, холодное небо было усыпано колючими звездами. Быстро чиркнув по небу продолговатой вспышкой, погасла сгоревшая в атмосфере комета. Мелкая рябь на глянцевой поверхности реки разрывала в клочья стройные очертания прямых высоток.

Проходящий сквозь кажущуюся пустоту ветер уже не обжигал своим терпким холодом. Пропали запахи. Галька под ногами перестала глухо похрустывать. Очень быстро на смену возникшей паники пришло совсем другое чувство, поглотившее остатки лопнувшей безысходности. Жажда пополнить ряды тех, кто хочет окончательно завоевать этот мир, стала непреодолимой. Тень двинулась в путь. Туда, на баррикады, где такие же Тени и не меньшее количество людей стояли плечом к плечу на благо революции.

— А кто это тут у нас?! — напугало Медею сомнительное приветствие. — Ух ты, свежее мясо!

Не успела девушка переступить порог лаборатории, как на нее набросились любопытные и не в меру веселые сотрудники.

— А ну кыш! Не пугайте новенькую! — еле успевала отгонять налетевшее столпотворение низенькая девушка с полноватым лицом, — Я — Велли. Это — Брайт, а тот любитель свежатинки — Мелт.

Шарокая белозубая улыбка замельтешила перед путающимся взором. На мгновение у Медеи закружилась голова.

После двух месяцев, проведенных за больничными стенами, девушка успела отвыкнуть от большого скопления людей. Как и от человеческого общества в целом. Впрочем, об этом она ничуть не жалела. Строгие часы посещений давали небольшую передышку, а целительное одиночество помогало собраться с мыслями.

Первые дни после реанимации пребывали в каком-то глухом вакууме. Без мыслей, без чувств, без желания что-то делать. Только внутренняя слабость и еле уловимые всплески ушедших ощущений от полета миражей напоминали, что в исхудавшем теле все еще теплилась жизнь. Смазанные и скрытые, они робко прорывались сквозь физическую боль. Медея начала реагировать на тех, для кого она была не безразлична. И все же, девушка больше предпочитала проводить время в компании книг. Это был тот самый кокон, в который девушка предпочла спрятаться, погрузившись с головой в поток информации.