Замечательные образцы звериного стиля происходят из могил этого времени (табл. 36, 32, 35, 36, 38, 39).

Отметим украшение в форме «лягушки» (табл. 36, 23). Своеобразны ажурные украшения из могильника Акбеит с пламевидными отростками (табл. 36, 24, 25), которые имеют аналогии в Южной Сибири и Ордосе (Членова Н.Л., 1967, табл. 34; Бернштам А.Н., 1956). По-прежнему встречаются сердоликовые бусы индийского происхождения (табл. 36, 26–30). Есть украшения из раковин (табл. 36, 31).

История ранних кочевников Памира восстанавливается главным образом на основе данных археологии, а также палеоантропологических материалов. Антропологи пришли к заключению, что в то время на всей территории Памира население было однородным. Оно относилось к долихокранному европеоидному типу и характеризовалось длинной, узкой и высокой черепной коробкой, узким и высоким лицом. Этот расовый тип — средиземноморский — был характерен для древнего населения Передней Азии и юга Средней Азии. Очевидно, кочевники Памира были генетически связаны с населением эпохи бронзы, обитавшим к юго-западу от Памира.

Ранние кочевники Памира по антропологическому типу резко отличались от саков Тянь-Шаня, Семиречья и Приаралья (Гинзбург В.В., 1960; Гинзбург В.В., Трофимова Т.А., 1972; Кияткина Т.П., 1976). Одно это заставляет предполагать их иное происхождение и иные пути развития.

Археологические материалы указывают на культурные связи с северо-восточными и восточными областями степей Евразии, включая Центральную Азию и Туву. Об этом прежде всего свидетельствуют устройство погребального сооружения и появление в V–III вв. до н. э. прямоугольных каменных выкладок, находящих аналогии в Туве (Кызласов Л.Р., 1979; Грач А.Д., 1980).

Преобладание скорченной позы и восточной ориентировки также отличает погребальный ритуал Памира от обряда среднеазиатских саков и сближает с ритуалом скифского времени Тувы. Добавим еще обычаи окрашивания трупов, а также трепанации черепа. В отличие от среднеазиатских памятников, на Памире необычайно велико количество изделий из железа, наиболее ранние из которых встречены в комплексе кургана 10 Памирского I могильника. Отметим сочетание в этом комплексе черешковых и втульчатых наконечников стрел, что особенно типично для восточных областей Евразии (Мандельштам А.М., 1978б). Еще одна характерная особенность культуры кочевников Памира — широкое распространение боевых чеканов-клевцов. Напомним также о своеобразии художественных изделий звериного стиля, об особой манере стилизации животных и об украшениях явно восточного происхождения из могильника Акбеит (табл. 36, 23–25, 38, 39).

Немаловажное значение имеет своеобразие керамического комплекса, на что обратил внимание еще А.Н. Бернштам. Большинство форм сосудов имеет не среднеазиатское происхождение. В связи с этим напомним, что и бронзовые котелки с кольцевидными ручками находят близкие аналогии в памятниках Тувы и Минусинской котловины. В целом в погребальном обряде и сопровождающем инвентаре у кочевников Памира много общего с населением Тувы, особенно для V–III вв. до н. э.

Все приведенные факты приобретают важное значение в вопросе о происхождении ранних кочевников Памира. В литературе уже было высказано сомнение в том, правомерно ли рассматривать это малочисленное население как «памирские сакские племена» (Сорокин С.С., 1975, с. 22). Основываясь на том, что у памирцев в культуре мало общего со среднеазиатскими саками, но имеются многочисленные черты сходства с населением восточных районов, было высказано предположение, что памятники Памира принадлежали «кочевым обитателям соседних областей Центральной Азии, временами использовавшим эти высокогорные пастбища» (Мандельштам А.М., 1978б, с. 20). С этим вполне можно согласиться.

Проникновение кочевников из Центральной Азии на Памир и освоение высокогорных пастбищ восточного Памира стало возможным с началом использования коня как верхового животного. Учитывая аржанские параллели, это можно отнести к VIII–VII вв. до н. э. Более основательно кочевники осваивают Памир на следующем этапе — в V–III вв. до н. э. В это время кочевое население появляется в долинах западного Памира, о чем свидетельствуют могильники Чильхона, Рычив и др. (Бабаев А.Д., 1968; 1973а; 1973б).

О проникновении на Памир собственно среднеазиатских саков можно говорить лишь по сообщениям письменных источников и только со II в. до н. э. Под давлением юечжей, вторгшихся на Тянь-Шань и в Семиречье, саки двинулись на юг и прошли через Памир. Об этом прямо свидетельствует китайская хроника: «Первоначально сия страна (Тянь-Шань и Семиречье. — Ред.) принадлежала народу сэ. Большой юечж на западе разбил и выгнал сэского владетеля. Сэский владетель перешел на юг за Висячий переход; Большой юечж удалился на запад и покорил Дахя» (Бичурин Н.Я., 1950б, с. 190, 191). В другом месте сказано, что сэский владетель занял на юге государство Гибинь где-то в северо-западной Индии (Бичурин Н.Я., 1950б, с. 179). «Висячий переход» А.Н. Бернштам (1956, с. 132) отождествлял с Лянгарским спуском. Но Б.А. Литвинский вслед за А.Н. Зелинским считает, что невозможно точно определить его местоположение. Ясно только, что путь в Гибинь через «Висячий переход» мог проходить лишь через южное Припамирье.

Из всего сказанного вытекает, что сакские племена, проникшие на Памир и затем вторгшиеся в северо-западную Индию, приняли активное участие в важнейшем событии древней истории, каким явился разгром в 140 г. до н. э. Греко-Бактрийского царства на юге Средней Азии и северной Индии.

Кроме китайских источников, о саках на Памире имеются сведения у античных авторов, в частности у Птолемея. На рубеже нашей эры весь Памир был заселен саками (Мандельштам А.М., 1957, с. 84).

В первые века нашей эры Памир входил в орбиту влияния Кушанского государства, но археологических материалов этого времени на Памире очень немного. К поздней группе II–I вв. до н. э. Б.А. Литвинский отнес курганы могильников Рангкуль I и Аличур I, курган 11 Памирского I могильника и несколько других.

Захоронения в Рангкуле отличаются главным образом вытянутым положением умершего. В раскопанных четырех курганах оказалось мало находок: фрагменты бронзовой и глиняной чаш, бронзовый проволочный браслет и др. Все вещи существенно не отличаются от предметов, встреченных в захоронениях предшествующего периода. Среди них нет никаких специфических находок, датирующих эти погребения именно II–I вв. до н. э. В могильнике Аличур I под насыпью трех раскопанных курганов оказались ямы, несколько похожие на могилы с подбоем (Литвинский Б.А., 1972б, с. 12). Устройство кургана 1 напоминает катакомбу-подбой. Погребенный лежал скорченно на боку, головой на восток. Такое положение костяка продолжает раннюю традицию. Погребения в курганах 7, 11, 12 Памирского I могильника А.Н. Бернштам предположительно отнес ко II–I. вв. до н. э. Они незначительно разнятся устройством могилы, окруженной валунами. Кстати, подобная особенность обнаружена и в могильнике Акбеит. В составе находок нет ничего, указывающего на более позднюю дату перечисленных курганов. Поэтому нам представляется, что они, по-видимому, не отличаются от большинства курганов Памирского I могильника, которые относятся к V–IV вв. до н. э.

Курганы II в. до н. э. — III в. н. э., изученные А.Д. Бабаевым преимущественно в долинах западного Памира, полностью не опубликованы. Отрывочные сведения о них, к которым добавим описание могил, раскопанных А.Н. Зелинским, дают возможность отметить лишь некоторые особенности погребальных обрядов. Погребения совершали в мегалитических сооружениях, которые отмечены на поверхности очень большими камнями или врытыми плитами в окружении валунов меньших размеров. В простых неглубоких грунтовых могилах, обычно разрушенных и ограбленных, находят обломки костей человека, иногда двух-трех. Встречены (например, в могильнике Змутк) и останки коллективных погребений в круглых (диаметр 3,4 м) наземных сооружениях. Стены их выложены из камней. Все они сильно разрушены (Бабаев А.Д., 1973б). В погребальном инвентаре представлены точно не датируемые железные ножи и пряжки, бронзовые проволочные браслеты с утолщенными краями, бронзовые колокольчики, каменные острия для сурмления, украшения.