После включения в состав Усуньского союза местных сакских племен, а также юечжей численность объединения достигла 630 тыс. человек (Бичурин Н.Я., 1950б, с. 190). Однако вполне вероятно, что основную массу населения Семиречья и Тянь-Шаня в то время по-прежнему составляли местные племена саков — потомки древних саков ахеменидской эпохи. Преобладание местного населения должно было отразиться на составе археологических памятников. Согласно письменным источникам, население. Семиречья и Тянь-Шаня в этническом отношении было разнородным. Здесь обитали три народности — саки, юечжи и усуни. Не противоречат этому и археологические материалы, которые представлены одновременными памятниками разного типа. Так, некоторые исследователи насчитывают до 12 различных вариантов погребальных сооружений (Агеева Б.И., 1960; 1961). Возникает трудная задача сопоставления археологических памятников с конкретным этносом. Первоначально, как уже говорилось, все курганы III–I вв. до н. э. относили к памятникам усуней (Воеводский М.В., Грязнов М.П., 1938). Позднее была высказана мысль, что только захоронения в курганах, расположенных цепочками и отличающихся большим богатством, могли принадлежать господствующим племенам усуней. Погребения же, обнаруженные в беспорядочных группах курганов, могут быть связаны с племенами сэ (саками античных авторов) или юечжи (Тереножкин А.И., 1941, с. 75). Критический разбор материалов и гипотез приводит к заключению, что памятники с грунтовыми могилами составляют основную массу захоронений местного населения усуньского периода. В них можно проследить непосредственное развитие от сакских комплексов середины I тысячелетия до н. э. Это видно при сопоставлении материалов могильника сакского периода V–IV вв. до н. э. Кзылауз I и раннеусуньского памятника III–II вв. до н. э. Капчигай III. Оба памятника находятся в долине р. Или. В обоих могильниках курганы располагаются цепочками. У основания насыпи, под ней или на ней находятся каменные кольца. Основную массу погребений составляют грунтовые могилы (в Капчигай III только пять подбойных из 30), перекрытые деревом. Захоронения в обоих могильниках, как правило, одиночные (Кзылауз I — 2/3 всех могил), ориентировка — головой на запад или северо-запад. В могилах находят кости овцы, один-два сосуда и в небольшом количестве поделки из железа и бронзы.
Как видим, сходство в погребальном обряде очень значительно. Только разное количество железных и бронзовых изделий в могилах и некоторое отличие форм посуды позволяют хронологически разграничить рассматриваемые памятники. Проведенное сопоставление говорит о преемственном развитии местных племен в сакское и более позднее, усуньское, время.
Тесные генетические связи культуры и памятников сакского и усуньского периодов отмечены всеми исследователями. Этим и объясняется появление терминов «сако-усуньская культура», «сако-усуньские памятники» (Бернштам А.Н., 1941а; 1941б; Кушаев Г.А., 1963). Все данные указывают на длительное сохранение у ранних кочевников Семиречья одинаковых простых могильных сооружений, одних и тех же или очень близких погребальных обрядов и на значительное сходство инвентаря. Из этого следует вывод, что население, оставившее наиболее массовую группу памятников усуньского времени, правомерно отождествлять с потомками местного сакского населения, а сами могильники рассматривать как позднесакские памятники (Заднепровский Ю.А., 1971; Заднепровский Ю.А., Кожомбердиев И.К., 1984).
Можно предполагать, что погребальный обряд у пришлых юечжийских и усуньских племен отличался от обряда местного, подчиненного ими населения. И действительно, появление усуней и юечжей, а также, вероятно, и других пришлых племен, имена которых не сохранились в источниках, совпадает во времени с широким распространением в Семиречье и на Тянь-Шане могильников с захоронениями в катакомбах и подбоях. Естественно предположить, что они могли быть оставлены усунями и юечжами. Однако убедительных доказательств для однозначного решения вопроса об этнической атрибуции этих памятников нет (Заднепровский Ю.А., 1971; 1975б). Пришлое население в Семиречье постепенно смешивалось с местным, и на протяжении 600–700 лет совместного проживания создалось определенное единство.
В Семиречье и на Тянь-Шане археологи выделяют две основные и наиболее распространенные группы памятников. Первая — позднесакские (т. е. местные) могильники с захоронениями в грунтовых могилах, которые отличаются однообразным устройством и малочисленностью инвентаря. В разных частях Семиречья и Тянь-Шаня они исследованы неравномерно. Эти памятники объединяют в чильпекскую группу по могильнику, исследованному в 1928 г. М.В. Воеводским и М.П. Грязновым. Ареал памятников охватывает все Семиречье и долины Тянь-Шаня. Характерно расположение курганов правильными цепочками. На позднем этапе такое размещение сменяется бессистемным. Устойчивым признаком служит каменное кольцо в основании кургана. Захоронения совершали в простых грунтовых могилах, стенки которых изредка укрепляли деревом. Сверху они перекрыты деревянным накатом или каменными плитами. Погребенные положены вытянуто на спине, головой, как правило, на запад (табл. 28, 1), иногда с отклонениями. Почти во всех могилах находится по одному костяку. Иногда встречаются курганы, под насыпью которых имеются две-три могилы. Все умершие лежат не в гробу, а непосредственно на дне могилы. В ней обычно находят один-два сосуда, изредка железный или бронзовый нож (табл. 28, 11, 12, 14–16; 29, 2, 3), а в женских захоронениях — предметы туалета и украшения: зеркала, железные иглы и булавки, иногда с фигуркой птицы наверху (табл. 28, 8, 9, 13; 29, 42–45, 48, 49), перстни, подвески, железные браслеты, бусы (табл. 28, 10; 29, 33–41, 50–58). Оружие бывает очень редко. В поздних погребениях обнаружены меч и костяные наконечники стрел (табл. 29, 1, 4, 6). Во многих могилах находят кости барана — остатки ритуальной пищи (Кушаев Г.А., 1963). Исключительно редки привозные вещи и изделия из драгоценных металлов. Из 500 известных курганов лишь в четырех-пяти могилах встречены подобные вещи. В нескольких могилах найдены зернотерки.
Глиняная посуда — лепная, часто изготовленная на матерчатом шаблоне. Почти вся она круглодонная и обычно без украшений (табл. 28, 18–33). В курганах Чуйской долины было всего несколько явно привозных сосудов (гончарных) с росписью (табл. 28, 17; 29, 59–61) (Абетеков А.К., 1966). Такие же имеются и в долине Или. Типичные формы местной посуды — это полусферические чаши и миски с разной профилировкой закраины, горшки грушевидной формы, изредка снабженные петлевидными ручками (Воеводский М.В., Грязнов М.П., 1938; Агеева Е.И., 1961; Кибиров А.К., 1959б; Кушаев Г.А., 1963; Абетеков А.К., Баруздин Ю.Д., 1963; Абетеков А.К., 1967). Достаточно широко были распространены посуда из дерева и деревянные столики (табл. 29, 62–65).
В усуньское время по-прежнему плотно были заселены горные долины Тянь-Шаня. На юго-восточном берегу Иссык-Куля расположены эталонные памятники чильпекской группы, прежде всего Чильпекский могильник около г. Пржевальск. В грунтовые могилы умершего укладывали на подстилку из коры деревьев или камышовую и покрывали такой же циновкой. В могилу, как правило, клали куски мяса барана или быка. В одном погребении вместе с костями человека лежал полный скелет лошади. Кроме глиняных сосудов, единичных металлических предметов, найдено деревянное блюдо для резания мяса. Из предметов туалета особое значение имеют находки бронзового зеркала с короткой ручкой в виде головы грифона и булавки с массивным навершием в форме птички (табл. 29, 44, 48). Отметим костяные накладки на лук, каменный жернов. Чильпекские курганы по обряду погребения и составу керамики сходны с могильником Бурана. Остатки богатых захоронений выявлены в двух курганах каракольской группы на окраине г. Пржевальск (Воеводский М.В., Грязнов М.П., 1938).
