В те же годы в долине р. Талас развертываются исследования курганов ранних кочевников (Абетеков А.К., Баруздин Ю.Д., 1963), продолжается изучение могильника Кенкол и других аналогичных памятников (Кожомбердиев И.К., 1960; 1963).
В 1963–1968 гг. исследованы памятники на северных склонах Киргизского хребта, прилегающих к долине Таласа (Максимова А.Г., 1970; 1972; 1975). Возобновляются раскопки в долине Чу (Абетеков А.К., 1966; 1967) и в котловине Иссык-Куля.
Завершающим моментом третьего периода явились статьи, подводящие общие итоги археологического изучения Казахстана и Киргизии за 50 лет советской власти. В них значительное место уделено культуре кочевников Семиречья и Тянь-Шаня (Акишев К.А., 1967; Винник Д.Ф., 1967).
Начало четвертого периода (с 1968 г. по настоящее время) знаменуется проведением Всесоюзной (Ленинград, 1968 г.) и Международной (Душанбе, 1968 г.) конференций, на которых результаты широких и массовых полевых исследований были резюмированы и осмыслены на более высоком научном уровне, с учетом материалов, полученных к этому времени при изучении кочевого населения всей степной зоны Евразии. Исследователи подняли ряд проблем об особенностях исторического развития кочевников (Черников С.С., 1975а), о роли у них земледелия, связях с окружающим оседлым населением, региональной классификации кочевнических памятников Средней Азии и др. (Абетеков А.К., 1970; 1975а; Заднепровский Ю.А., 1975а; 1975б; Кожомбердиев И.К., 1975а; 1975б; 1975в).
Как и на предшествующих этапах, полевые археологические работы ведутся в самых широких масштабах. Исследуются могильники в котловине Иссык-Куля (Винник Д.Ф., 1975; Мокрынин В.П., Гаврюшенко П.П., 1975). В Чуйской долине вскрыты сакские курганы и курганы кенкольского типа (могильник Кум-Арык) (Кожомбердиев И.К., 1976). Возобновляются исследования курганов на Тянь-Шане (Ташбаева К.И., 1983). Одним из ярчайших событий в археологии стали раскопки знаменитого кургана Иссык (Акишев К.А., 1974), содержавшего «царское» захоронение. Открытие Иссыка представляет одно из важнейших достижений советской археологии последнего времени в изучении культуры кочевников Евразии.
Характерной особенностью, последнего периода в истории изучения кочевников Семиречья и Тянь-Шаня явились усиление внимания к разработке общих проблем истории и археологии кочевого населения и пересмотр некоторых старых представлений. Так, критический анализ накопленных материалов дал основание оспорить традиционное отождествление с усунями погребенных в могильниках, исследованных М.В. Воеводским и М.П. Грязновым, и выдвинуть положение о принадлежности их местным позднесакским племенам, входившим в состав Усуньского союза (Заднепровский Ю.А., 1971). Появились специальные исследования об оседлости усуньских племен (Акишев К.А., 1969; 1970; Абетеков А.К., 1970; 1975б), о специфике исторического развития саков Средней Азии (Акишев К.А., 1973). В обобщающей работе о петроглифах (Шер Я.А., 1980) дана наиболее полная сводка наскальных рисунков Семиречья времени ранних кочевников. Фундаментальная монография о кургане Иссык (Акишев К.А., 1978) ввела в научный оборот ценный комплекс по культуре, идеологии и искусству сакских племен Семиречья. Еще одна монография, в основе которой также лежит материал из кургана Иссык, стала первым специальным трудом, посвященным искусству и мифологии саков (Акишев А.К., 1984).
Важным этапом в изучении истории кочевых народов Средней Азии явился созыв специального совещания «Ранние кочевники Средней Азии и Казахстана» (Ленинград, 1975 г.), целиком посвященного спорным проблемам хронологии и периодизации. Материалы его полностью опубликованы (Успехи среднеазиатской археологии. Л., 1975. Вып. 3; КСИА. М., 1978. Вып. 154). В 1983 г. в Государственном Эрмитаже была проведена Всесоюзная конференция по истории культуры Киргизии и издан каталог, содержавший новые материалы ранних кочевников Киргизии и широко известного Шамсинского погребения (Памятники культуры и искусства Киргизии).
Не менее важным событием оказался и выход в свет первого тома «Истории Казахской ССР» (1977), в котором использованы археологические материалы по ранним кочевникам Семиречья, высказаны и аргументированы последние концепции по вопросам хронологии, периодизации, этнической и социально экономической интерпретации археологических па мятников. Вышел первый том «Истории Киргизской ССР» (1984). В нем впервые всесторонне представлены основные археологические комплексы края, дана характеристика особенностей хозяйства, культуры, социального строя и исторических судеб кочевого населения, обитавшего на территории Киргизии в раннем железном веке.
Следует отметить спорность и противоречивость этнических определений археологических комплексов, особенно тех, что соотносятся с усунями, юечжами, кангюйцами и хунну. Поэтому совершенно необходимы дальнейшие исследования.
Остается насущной задачей разработка самостоятельной (независимой от скифо-сарматских аналогий) хронологии археологических памятников кочевников Средней Азии, основанной на эволюции местных предметов, особенно вооружения, конского снаряжения и др. Работа в этом направлении ужо началась и дала положительные результаты (Сорокин С.С., 1956а; Литвинский Б.А., 1965; Медведская И.Н., 1972; Акишев К.А., 1973).
По-прежнему дискуссионен вопрос о хронологии памятников кенкольского типа, и Кенкольского могильника в частности. После пересмотра С.С. Сорокиным первоначальной даты этих памятников в литературе долгое время господствовала точка зрения об отнесении Кенкола ко II–IV вв. (Сорокин С.С., 1956а; 1956б). Однако последние раскопки Кенкольского могильника позволили несколько расширить хронологические рамки памятника, выделить более ранние и более поздние захоронения и отнести его к I–V вв. (Кожомбердиев И.К., 1963, с. 76). Но и сейчас нельзя считать этот спор окончательно решенным.
Нет единства в вопросах периодизации истории кочевников Средней Азии, и Семиречья в частности, хотя всеми выделяются сакский и усуньский периоды. Две первые периодизации сако-усуньских памятников были предложены А.Н. Бернштамом (1950; 1952). Позднее Е.И. Агеева (1961) и Г.А. Кушаев (1963) дали более дробное членение памятников усуньского времени.
Более всего соответствует современным представлениям периодизация, принятая в первом томе «Истории Казахской ССР» (1977, с. 272, 310) и являющаяся по существу модификацией археологической схемы А.Н. Бернштама и Е.И. Агеевой. Оговаривая относительность абсолютных дат, мы в настоящем разделе придерживаемся в основном именно этой периодизации, которая имеет следующий вид: I — раннесакский период (VIII–VI вв. до н. э.); II — сакский период (V–III вв. до н. э.); III — усуньский период (III в. до н. э. — V в. н. э.) с тремя этапами: ранний (III–I вв. до н. э.), средний (I–III вв.), поздний (III–V вв.)[18] и вносим в нее лишь некоторые коррективы.
В первую очередь это касается «удревнения» самого раннего этапа сакской культуры и включения в него VIII пека до н. э. Надо сказать, что в первой периодизации А.Н. Бернштама также фигурировал VIII век до н. э., интуитивно выделенный на крайне малочисленных фактах. В настоящее время VIII век до н. э. выделяется более обоснованно (Акишев К.А., 1973; Акишев К.А., Акишев А.К., 1978; Грязнов М.П., 1983а), хотя до сих пор в Средней Азии еще не открыты наиболее ранние памятники, подобные курганам Аржан и Высокая Могила.
Использование в названии периодов этнических наименований связано с желанием исследователей увязать археологические памятники с определенными этническими образованиями, известными по письменным источникам, что, к сожалению, не всегда согласуется с хронологией. Поэтому надо иметь в виду относительность этих отождествлений, тем более что этнический состав среднеазиатских кочевников представлял собой гораздо более сложную картину.
