Породы домашних животных тагарского населения еще не стали предметом специального исследования зоологов. Мы можем судить, пожалуй, только о породах тагарских лошадей по изображениям (предметы искусства из бронзы и кости, наскальные рисунки). Одна из них — лошадь типа «монголки» — широко распространена в степном поясе Евразии как в древности, так и в новое время. Это небольшая лошадка, крепкая, выносливая, приземистая, коротконогая. Другая лошадь — высокопородная, высокорослая, с «лебединой» шеей и длинными ногами (табл. 88, 3в). Она происходит, видимо, из Средней Азии. В более позднее время в Минусинской котловине такие лошади неизвестны.

В степных районах Хакасии есть древние каналы, некоторые из них датируются тагарским временем. По мнению В.И. Федорова (1952), они служили для орошения лугов и водопоя скота. Скот содержался, очевидно, круглый год на подножном корму. В степях Хакасии сравнительно малоснежные зимы, так что не только лошади, но и коровы могли доставать себе корм из-под снега.

Значительный процент костей коровы в тагарских курганах и на поселениях указывает на то, что тагарское население было более оседлым, чем его современники в степях Казахстана или Забайкалья. Можно утверждать, что люди тагарской культуры не были кочевниками. Об этом говорят значительная роль земледелия в их хозяйстве и тот факт, что тагарские захоронения никогда не сопровождаются конскими захоронениями и предметами конского убора, как это было принято у кочевников. Ю.С. Гришин (1960, с. 120, след.) считает тагарское скотоводство пастушеским. М.П. Грязнов (1968, с. 195) думает, что люди тагарской культуры практиковали отгонное (яйлажное) скотоводство. Скот отгоняли, видимо, на небольшое расстояние.

Тагарское земледелие документируется, во-первых, расположением поселений в поймах рек и по берегам озер и значительной мощностью их культурного слоя; во-вторых, большим числом найденных на всех без исключения поселениях зернотерок; в-третьих, большим количеством бронзовых тагарских серпов. Было ли тагарское земледелие мотыжным или плужным, неизвестно: орудия для обработки почвы не найдены. Но на одном из наскальных рисунков изображен человек с мотыгой в форме сечки (Киселев С.В., 1949, с. 149). Остаток тагарской пашни найден у с. Знаменка под насыпью тагарского кургана. Как предполагают исследователи, пашня была разделана на узкие грядки мотыгами (Appelgren-Kivalo Н., 1931, s. 10, 24, Abb. 123; Киселев С.В., 1949, с. 149; Гришин Ю.С., 1960, с. 119). Существует мнение, что тагарское земледелие было поливным и что для полива служили древние каналы, из которых несколько относится к тагарскому времени. Уже приводилось мнение об использовании их для водопоя скота и орошения лугов. Но нельзя исключить, что некоторые каналы служили для полива полей. Упомянутая пашня у с. Знаменка орошалась большим каналом, тагарская дата которого установлена С.В. Киселевым (1949, с. 149). Но вообще в Минусинской котловине не было особой нужды в поливном земледелии. Там существует много незасушливых районов, с хорошими черноземными почвами, не требующими искусственного орошения: это лесостепная, северная, часть Минусинской котловины и правобережье Енисея. Русские, придя на территорию Минусинской котловины, селились именно в этих районах, и их земледелие не требовало искусственного орошения.

Находки серпов свидетельствуют о знакомстве тагарцев со злаками. В тагарских памятниках злаки не найдены, но в двух курганах переходного тагарско-таштыкского времени под бронзовыми зеркалами найдены зерна проса и ячменя (Гришин Ю.С., 1960, с. 124; Мартынов А.И., 1979, с. 100). Можно предполагать, что и тагарское население сеяло просо. Зерно растирали на зернотерках и ручных жерновах.

Охота в тагарскую эпоху играла, по-видимому, небольшую роль, так как кости диких животных почти не встречаются в тагарских курганах и на поселениях. Но она все же существовала, о чем можно судить по тагарским наскальным рисункам, на которых изображены сцены охоты с луком на копытных зверей.

Рыболовство также играло в жизни тагарского населения весьма скромную роль. Кости рыб обнаружены в двух тагарских курганах, еще в двух найдены бронзовые рыболовные крючки. Десяток тагарских рыболовных крючков происходит из случайных находок в Минусинской котловине. Рыбу ловили также и сетями.

Достаточно хорошо изучена бронзовая металлургия тагарской культуры, ее слава и гордость. Известны и медные рудники, и медеплавильни, и целые металлургические комплексы. Один из них (у пос. Цветногорск) включает 24 выработки на медь — карьеры и воронкообразные ямы, расположенные группами от трех до 13 ям, вытянутых в ряд с северо-запада на юго-восток. Самые крупные имеют размеры 13×13 м, глубину 3,6 м. Многочисленны шлаковые отвалы в виде сердцевидных в плане насыпей, находящихся рядом с выработками. Длина отвалов достигает 30 м, а высота — 2,5 м. Они состоят из лепешковидных кусков медных шлаков. Обнаружены остатки медеплавилен в виде очагов из каменных плит и целый поселок древних плавильщиков (Медведков лог). Там, кроме обычных на поселении находок (очаг, тагарская керамика V–III вв. до н. э., зернотерки, кости животных), найдены литейные формы, часть глиняного сопла и отвал из мелкой крошки пустой породы и оббитых шлаков, которые, видимо, добавляли в шихту для ускорения плавки (Сунчугашев Я.И., 1975, с. 48–51, 102–106, 109–111). В окрестностях горы Темир — две группы горных выработок: карьеры и шахты (в зависимости от строения рудного тела). Шахты (диаметр около 1 м) идут вниз по спирали на глубину 25–30 м (такой тип выработки лучше всего предохраняет от обвалов). Неподалеку находились медеплавильни и шлаковые отвалы. Обнаружены плавильни двух видов: продолговатая яма и специальная печь, сложенная из гранитных плит и покрытая плитой (размеры печи 1×0,4 м, высота — 0,35 м). Некоторые медеплавильни, судя по керамике, найденной в шлаковых отвалах, относятся к VII–VI вв. до н. э., другие — к более позднему времени, до IV в. до н. э. Возле шлаковых отвалов у горы Темир открыто и поселение древних металлургов, где, кроме тагарской керамики VII–VI вв. до н. э., зернотерок и костей животных, были остатки руды (малахит и азурит), обломки каменных молотов, сопел и литейных шишек. Люди жили и работали здесь, видимо, только летом, судя по остаткам жилища типа шалаша (Сунчугашев Я.И., 1975, с. 62, 83–90, 98, 99).

Удалось изучить технику проходки горных выработок и технику выплавки металла. В древних выработках и близ них найдены все основные орудия горного дела — каменные молоты и кайлы, роговые кирки и даже деревянные лопаты (Улень). Выносили руду из шахт, видимо, в кожаных мешках (такие мешки обнаружены в древнем руднике Улень и древних рудниках на Алтае и Урале). В плавку шли только окисленные руды, не требующие предварительной обработки, топливом служил древесный уголь. Медь от шлака отделяли, сливая шлак в специальные ямки, а медь — на плиты с чашевидными углублениями, отчего слитки получались плоскими с одной стороны и выпуклыми — с другой. По величине шлаковых отвалов Я.И. Сунчугашев даже рассчитал, сколько было произведено плавок и сколько меди выплавлено на том или ином древнем руднике. Цифры очень велики: так, на древних медеплавильнях у пос. Цветногорск было произведено 508 310 плавок и выплавлено не менее 130 тонн меди (Сунчугашев Я.И., 1975, с. 24, 67–75, 89, 90, 107, 108).

Техника литья и состав тагарских бронз изучены хорошо. Формы для отливок обычно были глиняными двустворчатыми или еще более сложными (пос. Объюл, литейная мастерская на р. Таштык и т. д.). Перед заливкой металла створки форм соединяли, и места соединения замазывали глиной. Чтобы извлечь изделие из формы, надо было ее разбить. Известны и медные формы для отливки тагарских кельтов, и бронзовые зажимы для литейных форм (Гришин Ю.С., 1960, с. 145–147).

Долгое время необычайная многочисленность тагарских бронз и их высокое качество ставили исследователей в тупик. Дело в том, что при большом количестве месторождений меди в Минусинской котловине совершенно нет олова, и до настоящего времени не найдено ни месторождений касситерита, ни древних оловянных рудников (Сунчугашев Я.И., 1975, с. 135–139, 144). Предполагалось, что олово было привозным. Загадка тагарской бронзы была разрешена, когда стали производить массовые спектральные анализы тагарских вещей. Оказалось, что больше половины (57 %) тагарских бронз это не бронзы в точном смысле слова (т. е. сплавы меди с оловом), а либо медь, либо сплав меди с мышьяком (1–5 %). В остальных тагарских сплавах доля олова 1,4–5,6 %, тогда как на других территориях гораздо выше (Богданова-Березовская И.В., 1963, с. 136–157; Сергеева Н.Ф., 1981, с. 41–45). Следовательно, тагарские мастера экономили привозное олово и очень часто заменяли его мышьяком, как делалось и в предыдущую карасукскую эпоху. Известно несколько тагарских кладов, принадлежавших литейщикам (д. Брагина; табл. 86, 9-11, 13, 14; с. Есаульское; д. Зыкова) (Левашева В.П., 1939, с. 33–36, табл. V–VII; Киселев С.В., 1949, с. 151; Николаев Р.В., 1961).