Жнец погладил свою длинную бородку и искоса взглянул на Гриза. — Не уверен, что это были они. Думаю, это может быть конкурирующий мотоклуб.

Я нахмурилась. — Мотоклуб Анонимусов придерживается Лэнгли, я не знала, что у вас к ним претензии.

— А у нас их и нет.

Я моргнула, глядя на Жнеца, шестеренки моего разума крутились до щелчка.

— Думаешь, это были гребаные Падшие? — потребовала я, делая шаг вперед, чтобы оказаться перед уродливым лицом Жнеца.

Он пожал плечами. — Это было давно, но я уверен, ты помнишь, как твой дядя Крукс хладнокровно убил трех моих братьев.

Я вспомнила. Я была девочкой, поэтому никогда не могла быть настоящей участницей Падших, но я была их принцессой, и хотя я была защищена от злодеяний внешнего мира в детстве, я слишком хорошо знала хаос жизни мотоклуба. Мой двоюродный дедушка Крукс был, мягко говоря, психопатом. Он убивал без разбора только потому, что жаждал крови и насилия, как алкоголик жаждет выпивки.

Он даже убил членов своего гребаного подразделения.

Поэтому мой отец убил его и занял его железный трон.

Для некоторых это может превратить их отца в убийцу. Для меня это сделало его героем.

Я ничего этого не говорила Жнецу. Я была осторожна с ним. Он был слишком счастлив, что член семьи Гарро находится в окружении Берсеркеров, и часто давил или пытался манипулировать мной, чтобы получить инсайдерскую информацию.

Он был головорезом с верными последователями. Его было легко обмануть.

Это Рэт, тихо стоявший позади него, представлял собой вызов.

— Бизнес клуба — это их бизнес, что я об этом знаю? — предположила я, пожав плечами. — Ты знаешь это даже лучше, чем я.

— Да, — сказал он, пристально глядя на меня, — Просто интересно, не поднял ли твой папочка факел твоего старого дяди против нас. Как думаешь, это вероятно?

Копает.

Я хотела закатить глаза, но для такого байкера, как Жнец, это означало вопиющее неуважение, которое он исправит кулаками.

— Давайте думать об этом так: у Падших дела со своим товаром идут хорошо, а у вас хорошо идут дела с торговлей оружием, вы думаете, что они хотят начать войну из-за чего-то, на что им наплевать?

Жнец долго смотрел на меня своими глазами-бусинками, но я не вздрогнула.

— Сучка права, През, — тихо сказал Рэт.

— Да, может быть, — пробормотал он, но по тому, как его глаза переместились на Гриза, который слегка перекатывался на ступнях, я поняла, что они чешутся из-за чего-то, и у меня возникло сильное подозрение, что это что-то была кровь мужчин Падших.

— Давай сделаем это, — предложил Рэт, хлопая огромной рукой по плечу Жнеца, — Братья готовы отпраздновать смерть Крикета в клубе.

— Они подождут, пока я, блядь, не дам разрешения, — рявкнул Жнец, взъерошившись при малейшем подозрении, что кто-то другой, кроме него, берет на себя управление.

Он ненавидел Рэта за его ум так же сильно, как и был благодарен. Это был прекрасный баланс, который Рэт чудесным образом держал под контролем.

— Как скажешь, брат. Просто взгляни на погоду. Похоже, идет дождь, и если мы не сможем даже зажечь эту хренову штуку, это будет паршиво.

Мы все четверо посмотрели на июньское небо, свернувшееся по краям облаками цвета обугленной бумаги. Жнец хмыкнул, уступая Рэту, а затем затопал к ватерлинии.

— Давай сделаем это, — выкрикнул он, и все, кто болтал, тут же выстроились вокруг него огромным полукругом.

У большинства клубов есть свои собственные похоронные ритуалы, обычно что-то аутентичное для их происхождения или культуры. Падшие бросают монеты в гроб, как это делали в древнегреческие времена.

Берсеркеры были немного более инициативными, почти что язычниками.

Я смотрела, как десять самых сильных братьев закряхтели и подняли каноэ, тяжелое с трупом Крикета, в воздух на своих плечах. Как один, толпа вокруг меня начала напевать и топать сапогами по сырому песку. Я добавила свой голос к воющей волне звука, и даже если мой был окрашен болью и граничил с гневом, никто этого не заметил.

Носильщики каноэ шли по холодному Тихому океану, не дрожа, мужчины впереди заходили в ледяную воду, прежде чем отпустить каноэ хлюпающим толчком.

Толпа перестала напевать, когда братья вернулись на берег, и Рэт вручил Жнецу массивный современный арбалет. Президент повернулся к Гризу, который бросил обернутую тканью стрелу в кувшин с бензином, а затем поджег его своей зажигалкой. Звук, который он издал, был громким в мертвой тишине, как шипение готовящейся к нападению змеи.

Я смотрела, не дыша, как Жнец изменил свое положение и позволил стреле лететь высоко в небо. Менее чем через секунду она врезалась прямо в облитую бензином грудь Крикета и с ревом вспыхнула пламенем.

Я смотрела в Ад и безмолвно проклинала Крикета до самых дальних пределов Ада, обреченного на бесплодную, бесконечную работу, как Сизиф, снова и снова катящий свой валун в гору. Это было вполне уместно, учитывая то, чем я занималась последние четыре года, изо всех сил пытаясь сбросить с моего сердца тяжесть его преступлений против меня, против нашей любви.

— Он любил тебя, — сказал низкий голос, грубый, как будто выкуривал пачку сигарет в день, — Раньше говорил: «Я получил самую красивую девушку во всем мире».

Я не могла бороться с дрожью, которая дергала мой позвоночник. — Сожалею о твоей утрате, Рэт.

Его дыхание обжигало кожу моей шеи, и я чувствовала, как его тело изгибается надо мной, защищая меня от других и одновременно пугая меня своими размерами. Он был идиотом, если думал, что его огромная масса напугает меня. Очевидно, он не встречался с моим отцом.

— Никогда не понимал, почему он говорил о твоей внешности, — продолжил он, как будто я ничего не говорила, — Конечно, я не сомневаюсь, что ты будешь чертовски хорошо выглядеть, принимая мой член или член любого другого мужчины, но я также думал, что Крикет упустил из виду твою натуру.

Я тяжело сглотнула, но придала своему голосу характерный сарказм. — Ты точно знаешь, как сделать женщине комплимент.

— Дело в твоем мозгу в этой хорошенькой головке. Видишь ли, у меня есть вопросы, на которые нужны ответы с тех пор, как ты связалась с моим двоюродным братом. Например, какого хрена принцесса мотоклуба связывается с мужчиной из конкурирующего МК? Зачем ей оставаться верной ему, когда он забрал эту красавицу и осквернял ее синяками? С чего бы ей любить его, если он даже не понял ее саму, кроме красивого лица?

— Похоже, ты провел чертовски много времени, думая обо мне, Рэт, — пробормотала я, уткнув подбородок в левое плечо, чтобы он мог видеть изгиб моей щеки, румянец моих губ и то, как мои ресницы трепетали, как веера. Моя задница слегка прижалась к его паху, и я с торжеством обнаружила, что его член твердо прижат к его бедру, — Может быть, это вопросы, которые ты задаешь как мужчина, а не как кузен.

Он тяжело дышал мне в ухо, когда я опустилась на его эрекцию, а затем отошла. Его рука метнулась быстро, как вспышка, чтобы схватить меня за запястье и дернуть меня обратно в него. — Может быть. Но помни, Харли-Роуз, мужчина или двоюродный брат, но я все еще вице-президент этого клуба. Тебе лучше помнить, что ты играешь в игры с братом, который не боится насилия и убийства.

Гнев, дремлющий в моем животе с того момента, как Крикет напал на меня в моей квартире, избил и попытался изнасиловать, вспыхнул так же ярко, как и пламя, окружавшее его теперь уже обгоревший труп. Я вырвала руку из хватки Рэта, повернулась к нему лицом и сильно прижала колено к его паху, под его нежными, качающимися яйцами.

— Да, но и тебе лучше запомнить кое-что, большой дядя. Я принцесса мотоклуба Падших, а не какая-то сопливая диснеевская идиотка, у которой нет способов, чтобы спасти себя. Я воинственная королева, такая, что отрежет тебе яйца и подаст их к гребаному чаю, ты меня понимаешь? Так что в следующий раз, когда будешь угрожать мне, почему бы тебе не вспомнить об этом?

Я оттолкнулась от его груди и пошла дальше по пляжу. Я не могла снова дышать, пока не сделала двадцать шагов без Рэта, следующего за мной. Я не сомневалась, что Рэт положил на меня глаз, причем более неудобным образом.