«Оно придает мне вид немолодой солидной дамы, а я и так если не старше Рамаза, то его сверстница. Это платье старит меня».

Марина быстро стянула его, бросила на кровать и кинулась к гардеробу.

«Может быть, брюки?»

Но и от этой мысли пришлось отказаться. После замужества она располнела и понимала, что брюки уже не идут ей.

Наконец она выбрала платье спортивного типа, поверх натянула голубой джемпер с глубоким вырезом. Сунула ноги в голубые спортивные туфли, надела на запястье широкие белый и голубой браслеты. Выбрала сумочку в тон наряду и остановилась перед недавно приобретенной, еще ни разу не надеванной тонкой кожаной курткой. Выглянула в окно. Стоял последний день октября, но было необычайно для этой поры жарко. Город заливало солнце.

«До вечера вернемся. Куртка ни к чему», — пожалела она.

«Все-таки возьму. Перекину через сумочку. Вдруг похолодает.

Куртка подразумевает, что я готова остаться до вечера, а я самое большое — на два часа», — думала Марина и не верила себе.

Она посмотрела на часы. У нее еще оставалось минут десять. Не зная, за что приняться, как убить время, Марина снова подошла к зеркалу. На сей раз, в спортивной одежде, она понравилась себе больше. Неожиданно ее взгляд упал на обручальное кольцо. Морщась от отвращения, она торопливо стянула его с пальца и спрятала в ящик гардероба. Подошла к столу, отыскала в хрустальной вазочке массивный серебряный дагестанский перстень с зеленым камнем и надела на место обручального кольца. Время тянулось медленно. Марина села в кресло и потянулась за лежащей на столе пачкой сигарет. Она старалась думать о чем-нибудь постороннем и не нервничать. Но сердце, не слушая увещеваний, билось все сильнее и сильнее.

До Авчала ни один из них не произнес ни слова. Женщина, бережно придерживая лежащий на коленях букет, временами украдкой поглядывала на спутника. Ей явно нравились его волевое лицо, крепкие, сильные руки и крупные лежащие на руле ладони.

— Почему вы были уверены, что я непременно поеду с вами? — вспомнила Марина оставшийся без ответа вопрос из телефонного разговора.

— О-о, это не так просто объяснить, — улыбнулся Рамаз.

— Почему?

— Приедем в Мцхету, там расскажу.

— Какая у нас в Мцхете программа?

— Программа — твое желание. Хочешь, в миллион первый раз осмотрим миллион раз осмотренные храмы, хочешь, сразу поедем обедать.

— До обеда еще далеко. Самое меньшее два часа. Я с удовольствием в миллион первый раз осмотрю миллион раз осмотренные храмы. Только мне не хотелось бы попасться на глаза кому-то из знакомых.

— Тогда махнем в Пасанаури. Не думаю, чтобы в конце октября мы столкнулись там с кем-то знакомым.

— В Пасанаури? — задумалась Марина.

— Да, в Пасанаури. Не пройдет и часа, как будем там.

— Сколько вам лет? — с улыбкой спросила вдруг Марина, тем самым как бы соглашаясь с предложением Рамаза.

— А ты сколько дашь?

Очередное «ты» снова резануло слух Марины Двали. Самого Рамаза ничуть не удивляли ни собственное «ты», ни Маринино «вы». Все семь лет, проработанные Мариной у Георгадзе, академик и его секретарша всегда разговаривали так: он называл ее на «ты», она его — на «вы».

— Сколько дам?

— Да, очень интересно, как тебе кажется?

— Сколько? — Марина прищурила глаз и оценивающе присмотрелась к своему молодому спутнику, — Вероятно, года двадцать три.

Рамаз искренне расхохотался.

— Чему вы смеетесь? Вам больше?

— Значительно больше.

— А все-таки? — Его ответ обрадовал Марину Двали, одна заноза в сердце не давала ей покоя — не намного ли Рамаз моложе ее.

— Да уж семьдесят шестой пошел.

— Не смешно! — надулась она.

— Я не смеюсь. Придет время, и ты убедишься, что я сказал чистейшей воды правду.

В машине установилась тишина. Рамаз ушел в свои мысли. И Марина приумолкла. Она не знала, о чем говорить. Осталось позади село Натахтари. «Жигули» мчались по Военно-Грузинской дороге.

Рамаз всмотрелся в зеркальце. Едущая следом за ними серая «Волга» постепенно сбавляла ход. У Рамаза екнуло сердце, он тоже сбросил скорость, не спуская с «Волги» глаз.

«Где я ее видел? Откуда мне знакома эта „Волга“?»

И тут до него дошло, что она преследует его от самого дома. Когда он выехал на главную улицу и остановился у перекрестка на красный свет светофора, серая «Волга» чуть не врезалась в него. Сейчас всплыло в памяти, что по дороге «Волга» несколько раз нагоняла его, но он не обращал на нее внимания. Не поинтересовался, кто сидит за рулем, кто преследует его, если его в самом деле преследуют.

Неожиданно «Волга» развернулась и покатила обратно.

«Где я видел ее? Где видел?

Сдается мне, что она как-то уже преследовала меня».

И здесь его осенило. Кинокадрами проплыло перед глазами, как после посещения вдовы Георгадзе он вышел на улицу и как серая «Волга» ехала за ним по пятам.

«Неужели эта та самая „Волга“?

Кто знает, сколько раз она следовала за мной, а я не обращал внимания, но если она преследует меня, почему не преследует до конца?

Здесь машины несутся вовсю. Видимо, подумал, что я легко замечу преследование.

А вдруг мне показалось? Одна ли серая „Волга“ на свете?

Как пить дать показалось!» — решил Рамаз и махнул рукой, словно отгонял в окно неприятные мысли.

— Почему же все-таки вы были уверены, что я обязательно приму ваше приглашение? — в третий раз спросила Марина.

— Почему? — лукаво улыбнулся Рамаз.

— Да, почему?

— Да потому, что в последний раз, когда я вас увидел, провидение внушило мне любовь к вам.

— Опять шуточки?

— Нет, Марина, я не шучу, я ясновидящий.

Молодая женщина несколько обиженно посмотрела на него. Ей хотелось сказать, что его шутка довольно неудачна, но, увидев напряженное лицо, набухшие на висках жилы, похожие на древесные корни, бугрящие асфальт, она вздрогнула. В полнейшем замешательстве она то смотрела вперед, то снова переводила взгляд на Рамаза. Ей почему-то стало страшно, и она исподтишка покосилась на спидометр, не желая, чтобы Рамаз заметил ее испуг. Откровенно говоря, сто километров в час — не бог весть какая скорость, но больше скорости женщину пугало напряженное лицо молодого человека.

О чем думал Рамаз Коринтели?

Во-первых, он понял, что странное чувство овладело им — он не может без волнения смотреть на Марину Двали. Безграничная радость окрыляла его.

«Может быть, я люблю ее? — подумал вдруг Рамаз и окинул женщину жадным взглядом. — Может быть, я и впрямь влюбился, может быть, я спасен?..»

Перед глазами возникла Инга. Словно на слайде видел он девушку, машущую ему рукой на фоне стены Сионского собора.

«Может быть, я полюблю Марину. Может быть… Может быть, она поможет мне забыть Ингу…»

Рамаз не заметил, как выехал на встречную полосу. Прямо на них несся огромный «КамАЗ». Сначала Марине казалось, что Коринтели видит приближающийся к ним грузовик, но когда расстояние стало стремительно сокращаться, она взглянула в лицо молодого человека. Поняв, что он находится в прострации, она отчаянно закричала:

— Рамаз!

Коринтели сразу очнулся и вывернул руль вправо. На миг перед Мариной мелькнуло испуганное, перекошенное лицо шофера «КамАЗа». Она как будто даже услышала, как он послал их последними словами, и поняла, что они с Рамазом спаслись. Закрыв глаза, Марина без сил упала на спинку сиденья.

Рамаз притормозил, съехал на обочину и остановился.

Марина открыла глаза. Огляделась. Они еще не доехали до первого поворота на Душети.

«Зачем ему понадобилось останавливаться здесь?» — удивилась она.

Рамаз открыл дверцу.

— В чем дело? — испуганно спросила Марина.

— Ни в чем. Выйду покурю.

— Дайте и мне.

Он протянул ей сигареты.

Марина жадно затянулась.

— Лучше бы ты не курила! — сказал Рамаз, вышел из машины и почему-то пошел назад. Ему, видимо, не хотелось, чтобы за ним наблюдали.