Нет, ну Кая бы перекорёжило повторить от своего имени то, что они здесь болтали под именем истины.

Потому что имя Зеон — при всей своей значимости — в том тупо буквальном значении, какое они акцентируют, обращается в идол.

Потому что вернуться в рай на школярском тупом послушании — глупейшая из идей.

Потому что грехопадение — важный шаг в развитии человека. Вы решили остаться в первоначальном раю? Вы трусливые животные!

Ой, до чего разобиделся пастор Джордж! Ой как страшно он разобиделся!..

Нет, ну ваши печали, истинно только ваши! Кай же просил не втягивать его в разговор.

или Вокальные экзерсисы в апокалиптическом контексте

1

До Свободного до Содома Бенито Родригес добрался без приключений. Даже моноцикл его не заглох в самом интересном месте, а ведь мог, бедная машинка, и хозяин его бы понял. Ведь выпрыгивать из окна не первого этажа — в самом деле очень неправильно. Да что было делать?

Обратиться за помощью к Сантьяго? Тот сумел бы уравновесить обоих — Диаса и Маданеса, да и надутого Рабена припугнул бы неслабо. Но ведь Рабен — он неспроста наехал на Родригеса лично. Знал, мерзавец, что гордый Беньямин из любой передряги будет выкручиваться сам. Знал и причину. Этика родной звёздной империи не позволила бы впутывать подчинённых. А Родригес на Эр-Мангали — да, он и до сих пор верный себе имперец.

И ещё. Применить крутого бойца Сантьяго в игре против Рабена в корне неправильно — и вот почему. Пока Рабен питает к Бенито личную неприязнь, он старается переманивать его людей, но не пытается нападать на его службу. А попробует — Флорес живо поставит его на место. Ведь расценит как нападение на себя.

Правда в том, что себя от колонии Флорес перестал отделять. Вот и мнит, что служба её безопасности — вроде личной его службы. И Родригес не разубеждает — зачем бы вдруг? А дела решает по совести. Ну, насколько это возможно. Компромиссы по мелочам погоды не делают.

Ну а если Бенито покажет, что служба принадлежит лично ему — тут и Флорес неладное заподозрит, и Рабен не постесняется. В общем, всё правильно. Вырвался малой кровью.

А коль вырвался, то надо теперь защитить Олафа и Кая, причём сделать это аккуратно и грамотно. Это значит — для начала обоих найти, но затем уж хорошенько подумать. Прежде всего о том, возвращаться ли им в Бабилон, где и Рабен, и Флорес, мягко сказать, рассержены. Или лучше парням затаиться? Вроде бы, разумней второе. Но с другой стороны понимаешь: этим «разумом» правит испуг. И испуг никуда не уйдёт, если просто спрятаться. Он останется до конца ощущеньем проигранной партии.

Ну а если Олафа с Каем всё же вернуть… Что желательно — ведь они нужны в Бабилоне… Весь вопрос только в том, есть ли шанс придумать для них легенду. Достоверную хоть для кого-то — Рабена или Флореса?

На пути к Содому с Бенито и его моноциклом ничегошеньки не приключилось, вот и нашлось время несколько раз подумать о всяком разном. Но, признаться, думы дурацкие так измотали, что уж лучше бы приключения. Славно бы отвлекли.

Ну зато под самым Содомом стремительный Родригес и сам сошёл за малое приключение для других. Впрочем, обычное дело.

2

В чём примета приближения к посёлку Свободный Содом для Бенито Родригеса? В том, что много людей прячется в лопухах вдоль дороги. Почему вдоль дороги? Здесь почти безопасно. А отойдёшь — легко заблудиться. Чаща такая, что целым посёлком тебя не найдут.

Да и здесь не отыщут, коль сам себя не покажешь. Лопухи-то большие, ботаническая ксеноформа высотой в человеческий рост. Можно прикрыться так, что с дороги и незаметно, но Бенито всегда замечает. Он ведь едет не большим вездеходом, опознаваемым издали, а мелким одноколёсным гиробайком, почти бесшумным в движении. То-то при его приближении среагировать не успевают. Кто застывает в опасливом замешательстве, кто запоздало за листья валится.

Вот и в этот-то раз двое парней тупо застыли в обнимочку, пятеро поодиночке суетливо и резко спрятались. Обычное дело, статистически вероятное. Уединяются парочки — разнополые, однополые, что понятно: в посёлке ни тем, ни другим не достаёт интима. Но в большинстве, как легко заметить, прячутся одиночки. От чего? От сексуальных преследований. Это главное, что стоит знать про посёлок Свободный Содом.

Стоит знать в основном тому, кто ещё по наивности мнит, что Содом свободный. То есть да, свободы в нём много, а в каких-то там отношениях — и непривычно много. Но не для всех.

3

А всерьёз отвлекла от привязчивых мыслей лишь гейская охрана у самых ворот посёлка. Гаркнула хором:

— Стой! — и заулыбалась.

Шестеро вояк с ласковыми глазами. Трое активных, трое пассивных — спаяны, так сказать, неуставными узами. Но, коль вдуматься — вполне, вполне уставными. Ведь в уставах у силовых подразделений в Свободном Содоме прописано всякое разное. В сам посёлок готовы принять почти что любого. Но в охрану — гея, и только гея. Без вариантов.

Между прочим, сюда попытался устроиться стрелок Рамирес. Не подошёл, а всё почему? Слишком гетеросексуален. Ну и к шефине посёлка что-то имел, постылый.

— Назовите имя и цель посещения посёлка? — попросил один из явно пассивных членов охраны.

Бенито назвался. Объявил, что приехал по делам службы безопасности колонии. Не скрываться же, ведь его и так опознали. А что стали опрашивать…

— Извините, — мило смутился второй из пассивных членов. — Очень уж нам захотелось рассмотреть фасон вашей рыжей курточки.

— Так и думал, — ответил Бенито, — что повлияю на новый сезон содомитской моды. Потому не признаюсь, как долго её таскаю. Ведь у вас тут не любят вещей в стиле бабилонсколго ретро.

Трое активных охранников одобрительно заржали. Кто-то из них ущипнул пассивного за задницу, тот призывно зарделся, как маков цвет.

Поглядеть на ужимки охраны Содома, так покажется, что у них на уме только блуд да подначки. Но Родригес имел представление об их реальной боеготовности. Уж по крайней мере не хуже, чем в Бабилоне.

Что до самого разговора…

Нет, конечно, фасон есть наскоро найденный повод, один в череде прочих. Им Родригесу дали понять: остановили его просто так, чтобы не зарывался, помнил об уважении. Ну, к свободе их чёртова Содома. Их свобода уж такова, прихотлива, для кого-то она лишь в том, чтобы умиляться фасончикам. Что ж, имеют выстраданное право.

Если кто из малых бабилонских начальников желает быть сносно принят, он не должен ни свирепеть в ответ, ни переходить меру допустимого насмешничества. У Бенито, не в пример остальным — это получается. Ибо главный его талант раскрывается в общении, ну а состоит в грамотной сонастройке с любым собеседником. Что и позволяет всегда чуять меру.

И, так сказать, не перегибать палку.

4

— Ой, поглядите! Никак, Бенито пожаловал!

Беньямин Родригес в колонии человек заметный. Для начальства секретной службы — не лучшая рекомендация, но уж какая есть.

Вот и нынешний-то приезд в Свободный Содом стал событием для десятка тоскующих либертинов, слоняющихся по площади Свободы в вялом поиске приключений. Весь десяток — мужского пола, но с самым широким спектром гендерных идентификаций, ни одна из которых не мешала её обладателю включиться в традиционный здесь приветственный марафон соблазняющего кокетства напропалую.

Здешние люди сплошь гедонисты, они падки на внешнюю стимуляцию, так старательно её добиваются, словно им иначе не жить. Впрочем, всегда готовы удовлетворить себя малым. Ну, подумаешь, Бенито не соблазнится. Но ведь как-нибудь, пусть не всерьёз, на словах подыграет — это для них уже счастье в том океане скуки, который представляет собой жизнь типичного свободного содомита. Ведь они только мнят себя прирождёнными сластолюбцами, а причина в чём? В поселковой идеологии. Та их толкает на поиск чувственных радостей, ну а если радостей нет, заставляет прилипать к любой новизне.