Лидия

Аромат лаванды исходит от поверхности воды. К моему влажному лбу прилипают пряди волос, выпавшие из пучка, завязанного на макушке. Я пролежала в ванне около часа, сливая воду и наполняя ее по мере того, как температура остывает. Из маленького радиоприемника в углу ванной играет тихая музыка, а на стенах мерцает свет свечей.

Я ставлю ногу на край ванны и разглаживаю бархатистый слой крема для бритья от колена до лодыжки. Вода капает с пятки на кафельный пол. Песня переходит во что-то более старое с ритмом, возвращая меня в мрачный клуб, в котором я выросла.

— Принеси мне бритву из моей сумки, Лидия, — сказала моя мама. Между ее губ свисала сигарета с дюймом пепла на кончике. Волнистые светлые волосы Крикет были разделены на концах, а ее веки были размазаны блестками. Она взяла бритву и провела ею по пятну на колене, — Это должно быть неловко.

Она бросила бритву в металлический мусорный бак, поправила лифчик и оставила меня в гримерке смотреть, как она уходит на сцену.

Теплые ванны, хорошие бритвы и питательный крем для бритья большинство воспринимает как должное, но я знаю, каково это жить без этих привилегий. Мы с мамой много переезжали — ночевали у друзей или парней. Мы останавливались в мотелях, а иногда ночевали в клубах. Крикет впервые побрила мне ноги, когда мне было одиннадцать лет, в туалете стриптиз-клуба в Орегоне, где стояли еще четыре девушки. Она использовала мыло, воду и бритву с одним лезвием.

Моя кожа была раздражена в течение недели.

Моя взрослая бритва позолочена и имеет полоску увлажняющего крема на верхней части. Она медленно и точно скользит по изгибу моего колена, ничего не пропуская. Я встряхиваю ее в воде, прежде чем продолжить, брея каждый дюйм кожи, пока мои ноги не станут гладкими.

Мои ритуалы строги, а намерения обдуманны. Я больше никогда не буду девочкой, которая бреет ноги в общественном туалете или не знает, где она будет спать по ночам. Жизнь моей матери служила личным учебным пособием, что не нужно делать.

— Лидия, я как раз думала о тебе, милая, — говорит Инес. Ее голос эхом разносится по громкой связи.

Я сижу за туалетным столиком после ванны перед обширным ассортиментом дизайнерской косметики и средств для волос. Белый свет отражается вокруг моих зрачков и выявляет каждую веснушку на моем носу. Я покрываю их консилером и закатываю мои зеленые глаза, глядя на Инес.

— Ты думаешь о своей зарплате, — говорю я с улыбкой.

— Как дела? — она спрашивает. Она не говорит, что я ошиблась, — Я могу чем-нибудь помочь?

Нанеся румянец на скулы, я спрашиваю.

— Когда за мной приедет машина?

— В течение одного часа. Ты назначена на последнюю встречу Таланта на вечер. Он на верхнем этаже, и, насколько мне известно, остальная часть офиса должна быть относительно пуста.

— Как тебе это удалось? — я спрашиваю.

Инес смеется.

— Наоми уверяет меня, что обо всем позаботились. Тебе не о чем беспокоиться.

У меня сжимается желудок, и я перевожу взгляд со своего отражения на телефон. Эта ситуация все глубже и глубже выпадает из моей зоны комфорта.

— Мне от этого не легче, Инес. Ты доверяешь ей? Потому что я не уверена, что доверяю.

— Не беспокойся ни о ком, кроме Таланта Риджа, до завтра, Лидия. Он наша единственная забота.

— Я оставлю твою долю за это.

— Конечно же. Меньшего я и не ожидала, — говорит она. Я знала, что такое требование сойдет мне с рук, потому что деньги, которые я заработаю на встрече с Талантом сегодня, ничтожны по сравнению с тем, что она предсказывает в долгосрочной перспективе, — Но ты позвонишь мне после, чтобы сделать полный отчет.

Я ухмыляюсь.

— Меньшего я от тебя и не ждала.

Репутация Таланта Риджа опережает его. Он член королевской семьи Гранд-Хейвена, коронованный не только за свои достижения и благотворительность, но и за то, что он потрясающе красив и холост. Я провела большую часть ночи, пытаясь найти в Интернете все, что могла, о младшем сыне Риджа. Мужчина богат и красив, но это ни для кого не новость. Что я хотела увидеть, так это тип девушек, которые ему интересны.

Он встречается в своем кругу, появляется на публике только с другими богатыми наследницами. Из того, что я поняла, Талант не остается связанным с одним человеком надолго. Интернет задается вопросом, когда он собирается остепениться, с кем это будет, и не оставила ли смерть его матери каким-то образом беднягу эмоционально поврежденным и боящимся обязательств.

Интернет тупой.

Талант — двадцативосьмилетний миллионер, у которого весь мир на ладони. Зачем ему жить с одной женщиной, когда он может иметь их всех?

Закончив разговор, я закрываю телефон и выключаю его. Разговор с Инес никак не успокаивает укол беспокойства внизу живота. Будет лучше, если мы прекратим общение, пока эта работа не будет сделана.

Мои встречи происходят в офисе, и поскольку я должна быть не более чем обычным пациентом или клиентом, мой наряд состоит из юбки-карандаша и топа, которые прикрывают едва заметные кружева под ними. Инес уверяет меня, что мы с Талантом будем одни, поэтому мне нужно сделать все возможное и быть смелой.

Я заканчиваю свой макияж темно-рубиновой помадой, а затем завиваю волосы в свободные волны, которые каскадом ниспадают мне на спину. Сняв халат перед комодом, я открываю верхний ящик, где лежит зеленый комплект кружевного нижнего белья. Трусики завязываются по бокам, а верх, бюстгальтер без бретелек, с глубоким V-образным вырезом, облегает мою грудь и пересекается сзади. Контраст бросается в глаза моей коже, и я любуюсь своим отражением в зеркале дольше, чем обычно.

Единственные черты, которые я разделяю с моей матерью — это форма наших улыбок и безжалостная неопределенность в наших глазах. Слава Богу, я не часто вижу улыбку.

Я отхожу от зеркала, прежде чем выражение моих глаз превращает укол нерешительности рану в животе.

Выбрав платье, повторяющее покрой моего нижнего белья, чтобы гарантировать, что оно останется секретом, пока я не открою его Таланту, я выбираю каблуки в тон и выхожу из комнаты, не взглянув на свое отражение во второй раз.

Теплый весенний вечерний воздух струится по моим волосам, поднимая их с плеч, прежде чем окутать спину. Мой водитель замечает это, и его взгляд прослеживает длину моих локонов до талии. Его внимание продолжается вокруг изгиба моего зада и вдоль моих ног. Я наблюдаю за ним, пока сажусь на заднее сиденье машины, и он закрывает глаза, вдыхая аромат моих духов.

Я закрываю дверь, прежде чем он успевает запомнить его, выходя из транса. Он торопливо обходит переднюю часть машины и садится на водительское сиденье, краснея и трясясь.

— Вы направляетесь в здание «Ридж» в центре города, верно, мисс Смит?

Не сводя глаз с окна, я не даю этому человеку больше ничего, за что можно было бы уцепиться, и просто киваю. Он не узнает звука моего голоса и не предложит элементарной вежливости, потому что совершил ошибку, присмотревшись ко мне поближе. Я закрываю стеклянную перегородку между передним и задним сиденьями, надеясь, что этого достаточно, чтобы затуманить его мысленный взор.

— Что ты делаешь, Лидия? — я шепчу себе под нос, когда мой многоквартирный дом исчезает, и мы направляемся к деловому району.

Ничего этого нет в моем характере. На встречи я не надеваю ничего, кроме черного или белого, мои волосы обычно не распущены, пока я не нахожусь за закрытыми дверьми, и мое сердце никогда не бьется от волнения так, как сейчас.

Я разоблачена.

Согласие на работу с таким известным клиентом, как Талант Ридж, идет вразрез со всем, что я отстаиваю.

Я копаюсь в своем клатче в поисках чего-нибудь, чтобы стереть губную помаду, когда машина притормаживает перед небоскребом «Ридж и Сыновья». Наклонившись поближе к окну машины, чтобы получше рассмотреть здание, я не вижу верха и затуманиваю окно своим дыханием. Я открываю дверцу машины, когда водитель оборачивается, лишая его возможности еще раз взглянуть на мое лицо, и выхожу на тротуар с высоко поднятым взглядом.