– Влад, но это же дикость! И это была банально поездка к другу, я не планировала встречаться с тобой. Если бы я знала, что ты меня встретишь, то не оделась бы так, – начала оправдываться, хватаясь за соломинку, пытаясь разжалобить, растопить лед в его глазах, – давай забудем? Обещаю такое не повториться больше, честное слово.

– Нет, Николь! Так не пойдет, одних обещаний мало, – Влад был не приклонен, – раздевайся, дважды я повторять не стану!

Секунда, другая, вздохнула и нехотя подчинилась. Дрожащими руками медленно стянула штаны, потом кеды и носки, снимать трусики и лонгслив я не спешила. Страх от того, что сейчас сюда может кто-то войти добавлял адреналина в мои и без того зашкаливающие до предела эмоции. И не понятно, чего было больше страха, стыда, азарта или плотского желания. Гремучая смесь заставляла чувствовать по-новому – хотелось действия, продолжения, расшевелить как-то этого бесчувственного красавца, превратив происходящее в нечто большее и чувственное. Между тем моя медлительность злила его с каждой секундой все больше, на приглушенном эмоциональном фоне явно чувствовалось его раздражение. Ох, мне бы прислушаться, но я не придала этому значения, поглощенная своими переживаниями и фантазиями. А потом уже было поздно, устав ждать, Влад кинулся на меня сам, как коршун на добычу. Испугано всхлипнула, когда он жестко дернул за ткань лонгслива, и раздался треск рвущейся ткани. Грубыми рывками он за минуту вытащил меня из огрызков одежды, нетерпеливо отбрасывая лохмотья в сторону, словно дикий зверь, жадно впитывая глазами каждый сантиметр обнаженной им кожи. Следом так же легко порвал бюстгальтер и трусики, отбрасывая кусочки тонких тряпочек, некогда вывшие моим нижним бельем. И лишь теперь, когда я стояла перед ним полностью обнаженной, успокоился и отошел на шаг назад, удовлетворенно оглядывая с ног до головы. Не обращая внимания на то, что меня ощутимо потряхивало от случившегося, провел рукой от горла кончиками пальцев вниз к ключице, очертил мягкую дугу к плечу. В первые секунды безумно хотелось отстраниться, прикрыться хоть чем-то, но потом подключились эмоции, как дурманом накрывая его эмоциональным одобрением, подкрепляемые нежными и ласковыми касаниями. Боже, меня, как глупого мотылька, манила теплота его рук. Голову кружило от пережитых ощущений, а кожу покрыли непослушные мурашки.

– До Праги полетишь в таком виде, – отрезвляющий холод чеканных фраз грубой пощечиной в разрез ко всему происходящему, – займи свое место и пристегнись!

Молча наблюдала за тем, как Влад сел в свое кресло и выжидающе посмотрел на меня, ожидая выполнения приказа. На негнущихся ногах дошла до кресла, постепенно возвращая свои мысли к спокойному и взвешенному мышлению. Поежилась от холода всем телом и опасливо покосилась на закрытую дверь перед тем, как опуститься голой попой на холодное кожаное сидение. Между тем наш самолет продолжал плавно выруливать к взлетной полосе.

Когда шасси оторвались от взлетной полосы, и за окошком иллюминатора стремительно уносилась земля, меня начала бить мелкая дрожь, то ли от волнения и стресса, то ли от холода. Мой взгляд сам собой остановился на все еще дымящейся чашечке. Спасибо Владу, чай оказался так удачно кстати. Не откладывая, чтобы хоть немного расслабиться и согреться взяла чашку в ладони и сделала несколько маленьких глотков. Настой был терпким и сладковатым одновременно, с каждым новым глотком разливаясь по телу наполнял его согревающим теплом. Отлично, то что нужно. Виткович младший сидел молча и смотрел на меня о чем-то размышляя. Его оценивающий взгляд чуть с прищуром и расслабленная поза выдавали во всем истинного хозяина положения. Уютно устроившись в кресле напротив и склонившись чуть вправо, он упирался локтем приподнятой руки в подлокотник, при этом его указательный палец небрежно касался верхней губы. Мне стало безумно любопытно, что же у него на уме? Что он еще задумал? Жаль, что могу чувствовать только эмоции, вот бы еще и мысли научится читать. Сделала очередной глоток, отмечая, как он, не отрываясь, бесстыдно рассматривал меня с ног до головы, особое внимание уделив повязке на разбитой коленке. Между тем я выпила больше половины и поставила чашку на место. Вероятно, наша игра в гляделки могла продолжаться еще долго, но первым не выдержал Влад.

– Ты хотя бы понимаешь в какой была опасности?

– Опасности? – искренне удивилась, стараясь сесть в кресло поглубже, до сих пор не привыкла, что сижу перед ним абсолютно голая, – а вам не кажется, что вы слегка преувеличиваете? Это была просто поездка к другу.

Прикрыв глаза глубоко вздохнул, но продолжил так же спокойно.

– Если бы не мои люди вчера, не известно, где бы ты была сегодня, в больнице умирающая или на кладбище.

– Ваши люди? Вы что следили за мной? – чуть не задохнулась от возмущения в первые мгновения.

– И не жалею об этом ни секунды, они сохранили тебе жизнь, – холодно процедил сквозь зубы, – в прошлый раз я многого не успел тебе рассказать, и то что вчера случилось, совсем не случайность.

– Так расскажите, – с вызовом, посмотрела в его глаза, – что происходит? И почему мне угрожают?

– Тебе угрожали? Кто? – в его голосе чувствовалась тревога.

– Сейчас покажу, – встала из кресла, чтобы взять в сумочке сложенный пополам листок и протянула ему пока садилась.

Влад несколько раз пробежал глазами по строчкам, скривившись скомкал бумагу, и отшвырнул в сторону. В его глазах зарождалась новая буря, а я смотрела на него и старалась эмоционально успокоить. А вдруг получится? Собрала все теплые мысли, нежность и мысленно направила в него. Наблюдая, как меняется его взгляд, и расслабляются мышцы, сомнений не было, он чувствовал меня. Довольная результатом, внимательно посмотрела на него, готовая слушать, и закинула ногу на ногу, но получила в ответ лишь холодный взгляд.

– Еще одно правило, – начал наставническим тоном, – закрытые позы рядом со мной под запретом. Никаких скрещенных рук или ног, запомни раз и навсегда.

Пришлось подчиниться и сесть, как ему хочется. Спорить с ним у меня больше не было желания.

– Такие люди, как ты и я – редкость, – удовлетворённо кивнул и не спеша начал свой рассказ, – особенно ты Николь! Ты даже не представляешь, какой ценностью обладаешь. Подобные мне ждут столетиями, чтобы встретить свою «душу».

– Не поняла, что значит столетиями?

– Николь, мне не тридцати и не сорок, мне уже двести сорок два года, – выдохнул и внимательно посмотрел, ожидая реакции на свои слова.

– Что? Нет, я не верю, – глупо улыбнулась и рассмеялась.

Ведь он шутит сейчас? Или нет? А меня вдруг неожиданно бросило в жар. Тот холод, что ощущался совсем недавно больше не причинял дискомфорта. Наоборот, с каждой секундой, я чувствовала приливы жарких волн тепла во всем теле. Может быть из-за чая, не знаю. Но его губы все чаще занимали мое внимание, такие чувственные, манящие. Странно, он рассказывал мне пугающие фантастические вещи, предупреждал об опасности, а мои мысли были совершенно не о том. Хорошо хоть, что наша связь, наконец, отпустила, и я не чувствовала его эмоций. Продолжала слушать его рассказ, жадно всматривалась в черты его лица, словно весь смысл моего существования заключался в этом.

– Помнишь я говорил, что наш вид отличается от обычных людей?

Рассеянно качнула головой.

– Так вот, это коснулось не только возможности чувствовать свою «душу», это отразилось и на продолжительности нашей жизни. И все же мы не бессмертны так же стареем, умираем, как обычные люди, вот только наша жизнь длиннее обычной человеческой. Шестьсот, семьсот лет в среднем. Только мужские гены в отличие от женских отличаются повышенной регенерацией. Насколько вы женщины хрупки, настолько мы в противовес сильны и живучи. Твои раны заживают месяцами, мои же наоборот, затянутся за минуту.

– Не верю, это какие-то сказки, – повторила в очередной раз и сдержано улыбнулась, отрицательно покачав головой, – не может этого быть, зачем вы рассказываете мне это? Хотите произвести впечатление? Так у вас и без этого неплохо выходит.