Хотя б чрез шашни. Державин имеет в виду П. А. Зубова, фаворита Екатерины, «который по любовным шашням сделался большим человеком» (Об. Д., 628). Далее и до конца стихотворения речь идет о Зубове.

Златых змей с башни. Державин пишет, что Зубов любил пускать воздушных змеев с башен царскосельского дворца (Об. Д., 628).

Умей их не сронить и в буре. «Т. е. умей при несчастии быть твердым; но он (Зубов. — В. З.) сего качества душевного не имел, а когда взошел на престол император Павел, то он так струсил, что жалко было на него смотреть» (Об. Д., 628). В рукописи при заглавии приписано: «К***», т. е., очевидно, «К Зубову» (см. Гуковский, 465).

К Н. А. Львову (стр. 194). Впервые — «Московский журнал», 1792, № 8, стр. 105, под заглавием «Ода к Н. А. Л.» и с припиской: «Из П. Б. (т. е. Петербурга. — В. З.) от неизвестной особы». В тексте вместо имени стояла только первая буква. Затем — Изд. 1798 г., стр. 244 (в тексте фамилия Львова полностью). Печ. по Изд. 1808 г., т. 1, стр. 226. Николай Александрович Львов (1751—1803) — близкий друг, а впоследствии и свойственник Державина (их жены были сестрами), известный архитектор, живописец, поэт и теоретик поэзии и искусства конца XVIII в., глава кружка, куда входили Державин, Капнист, Хемницер и др. Зачастую он правил стихотворения Державина, причем многие из его поправок были приняты последним. В начале 1790-х гг. Державин задумал издать свои сочинения с гравированными рисунками. Беловые рукописи 1 тома его сочинений были украшены акварельными иллюстрациями, выполненными А. Н. Олениным (см. ниже, стр. 440). Но общая идея иллюстрирования и значительная часть «программ» отдельных рисунков принадлежат Львову.

Не жмут, не гонят от двора. «Автор был тогда статс-секретарем при императрице и чувствовал некоторые неприятности от приближенных к ней господ; а г. Львов тогда жил в деревне» (Об. Д., 636).

Градской своей подруге шьет. Первая жена Державина, Е. Я. Бастидон, была дружна с М. А. Львовой (женой Н. А. Львова и родной сестрой второй жены Державина).

На птичку (стр. 196). Впервые — «Памятник отечественных муз», 1827, стр. 102. Стихотворение написано, по-видимому, в 1792 или 1793 гг., а не в 1791 г., как предположил Грот (3. 482), ибо статс-секретарем Екатерины Державин стал только 13 декабря 1791 г. и оставался в этой должности по конец 1793 г. (см. прим. к стих. «Храповицкому» на стр. 407).

На смерть собачки Милушки, которая при получении известия о смерти Людовика XVI упала с колен хозяйки и убилась до смерти (стр. 196). Впервые— Гуковский, стр. 538 — вторая редакция, стр. 370 — третья. Стихотворение в его первоначальном виде написано не в 1792 г., как указывает сам Державин в одном из вариантов заглавия, а не раньше последних чисел января 1793 г., потому что Людовик XVI был казнен 21 января 1793 г. Державин неоднократно перерабатывал это стихотворение. Всего до нас дошло шесть вариантов трех разных редакций. В первом из них имя Людовика еще отсутствует.

Однако Державин перечеркнул написанное и на том же листке написал два варианта второй редакции. Третий вариант вошел в первый, собственноручный список «Части VII сочинений Державина», где значительно изменены и текст и заглавие стихотворения:

В следующем, 1-м абрамовском, списке «Части VII» появляется третья редакция этого стихотворения (пятый вариант). Весьма изменен и текст и заголовок: «На смерть Людовика XVI, короля французского, при получении о которой известия маленькая собачка упала с колен хозяйки и убилась до смерти, 1792 года» (там же, л. 201) Как уже сказано, эта дата ошибочна. В оглавлении этого списка название стихртворения сокращено: «На смерть Людовика XVI и Собачки Милушки» Слова «Людовика XVI» зачеркнуты самим Державиным. Окончательное заглавие и текст стихотворение приобретает во втором абрамовском списке (там же, л. 257). В 3-йстроке, видимо, описка: «судеб».

Амур и Псишея (стр. 196). Впервые — отдельное издание в 1793 г. под заглавием «Песня». Затем — Изд. 1798 г., стр. 341, под заглавием «Амур и Психея». Печ. по Изд. 1808 г., т. 3, стр. 7. В большинстве рукописей и в двух первых печатных текстах имя — «Психея», в последних изданиях — «Псишея» (это созвучно с французским произношением этого имени: Psyche). По-видимому, так произносил это слово и сам Державин: в одном из экземпляров рукописи 1795 г. зачеркнуто заглавие («Амур и Психея») и рукой поэта сделана надпись вокруг рисунка (рисунок остался в рукописи, ибо Державин потребовал, чтобы вместо медальона с портретами Александра и Елизаветы была изображена античная статуя Амура и Психеи): «Амуру и Псишее» (Рукоп. отдел ГПБ, F. XIV. 16, л. 266). Стихотворение написано в начале мая 1793 г. (Дневник Храповицкого, М., 1902, стр. 250) на сговор великого князя Александра (будущего императора) с баденской принцессой Елизаветой (Луизой). Во время празднества по поводу сговора в игре «Заплетися плетень» «жених и невеста запутались в нем так лентою, что должно было разрезывать оную» (см. оглавление к Ан. п.). Песня была положена на музыку известным русским композитором В. А. Пашкевичем (ок. 1742 — ок. 1800).

Храповицкому («Товарищ давний, вновь сосед...») (стр. 197). Впервые — Изд. 1808 г., т. 1, стр. 317. А. В. Храповицкий (1749—1801) — литератор, приятель и сослуживец Державина (сперва по службе в Сенате, в данное время оба были статс-секретарями императрицы). «Храповицкий был хороший стихотворец и прозаический писатель, который ввел легкий и приятный слог в канцелярские дела» (Об. Д., 655). Храповицкий написал Державину стихотворное послание, в котором, выражая желание Екатерины, уговаривал его снова сочинять оды, восхваляющие императрицу (опубликовано у Гуковского, 485—486). О том же намекала и даже прямо говорила Державину и сама Екатерина. Однако поэт, познакомившись ближе с ее характером и делами, не мог и не хотел писать больше од в честь «владычицы киргизской», т. е. в духе «Фелицы». «Издалека те предметы, которые ему казались божественными и приводили дух его в воспламенение, явились ему, при приближении ко двору, весьма человеческими и даже низкими и недостойными великой Екатерины, то и охладел так его дух, что он почти ничего не мог написать горячим, чистым сердцем в похвалу ее» (Грот, 6, 654). «Не мог он воспламенить так своего духа, чтоб поддержать свой высокий прежний идеал, когда вблизи увидел подлинник человеческий с великими слабостями. Сколько раз ни принимался, сидя по неделе для того запершись в своем кабинете, но ничего не в состоянии был такого сделать, чем бы он был доволен: все выходило холодное, натянутое и обыкновенное, как у прочих цеховых стихотворцев, у коих только слышны слова, а не мысли и чувства» (там же, 693— 694).

Вновь сосед. Летом 1793 г. Державин и Храповицкий жили в царскосельском дворце.

И был — гудком — Давно мурза с большим усом. «Т. е. лестию больше бы нравился и получал награждений перстнями и прочими драгоценными вещами» (Об. Д., 655). Начиная с оды «Фелица», Державин зачастую называл себя мурзой.