Храповицкой! дружбы знаки

Вижу я к себе твои:

Ты ошибки, лесть и враки

Кажешь праведно мои;

Но с тобой не соглашуся

Я лишь в том, что я орел.

А по-твоему коль станет,

Ты мне путы развяжи;

Где свободно гром мой грянет,

Ты мне небо покажи;

Где я в поприще пущуся

И препон бы не имел?

Где чертог найду я правды?

Где увижу солнце в тьме?

Покажи мне те ограды

Хоть близ трона в вышине,

Чтоб где правду допущали

И любили бы ее.

Страха связанным цепями

И рожденным под жезлом,

Можно ль орлими крылами

К солнцу нам парить умом?

А хотя б и возлетали —

Чувствуем ярмо свое.

Должны мы всегда стараться,

Чтобы сильным угождать,

Их любимцам поклоняться,

Словом, взглядом их ласкать.

Раб и похвалить не может,

Он лишь может только льстить.

Извини ж, мой друг, коль лестно

Я кого где воспевал;

Днесь скрывать мне тех бесчестно,

Раз кого я похвалял.

За слова — меня пусть гложет,

За дела — сатирик чтит.

Спокойства просит от небес

Застиженный в Каспийском море,

Коль скоро ни луны, ни звезд

За тучами не зрит, и вскоре

Ждет корабельщик бед от бурь.

Спокойства просит перс пужливый,

Турк гордый, росс властолюбивый

И в ризе шелковой манжур.

Покою, мой Капнист! покою,

Которого нельзя купить

Казной серебряной, златою

И багряницей заменить.

Сокровищми всея вселенной

Не может от души смятенной

И самый царь отгнать забот,

Толпящихся вокруг ворот.

Счастли́в тот, у кого на стол,

Хоть не роскошный, но опрятный,

Родительские хлеб и соль

Поставлены, и сон приятный

Когда не отнят у кого

Ни страхом, ни стяжаньем подлым,

Кто малым может быть довольным,

Богаче Креза самого.

Так для чего ж в толь краткой жизни

Метаться нам туды, сюды,

В другие земли из отчизны

Скакать от скук или беды

И чуждым солнцем согреваться?

От пепелища удаляться,

От родины своей кто мнит,

Тот самого себя бежит.

Заботы наши и беды́

Везде последуют за нами,

На кораблях чрез волны, льды

И конницы за тороками;

Быстрей оленей и погод,

Стадами облаки женущих,

Летят они, и всюду сущих

Терзают человеков род.

О! будь судьбе твоей послушным,

Престань о будущем вздыхать;

Веселым нравом, равнодушным

Умей и горесть услаждать.

Довольным быть, неприхотливым —

Сие то есть, что быть счастливым;

А совершенных благ в сей век

Вкушать не может человек.

Век Задунайского увял,

Достойный в памяти остаться!

Рымникского печален стал;

Сей муж, рожденный прославляться,

Проводит ныне мрачны дни, —

Чего ж не приключится с нами?

Что мне предписано судьбами,

Тебе откажут в том они.

Когда в Обуховке стремятся

Твоей стада, блея, на луг,

С зеленого холма глядятся

В текущий сткляный Псёл вокруг;

Когда волы и кобылицы,

Четвероместной колесницы

Твоей краса и честь плугов,

Блестят, и сад твой — тьмой плодов;

Когда тебя в темно-зелену,

Подругу в пурпурову шаль

Твою я вижу облеченну,

И прочь бежит от вас печаль;

Как вкруг вас радости и смехи,

Невинны сельские утехи,

И хоры дев поют весну, —

То скука вас не шлет ко сну.

А мне Петрополь населять

Когда велит судьба с Миленой,

К отраде дом дала и сад

Сей жизни скучной, развлеченной,

И некую поэта тень,

Да правду возглашу святую.

Умей презреть и ты златую,

Злословну, площадную чернь.

Строй, муза, арфу золотую

И юную весну воспой:

Как нежною она рукой

На небо, море — голубую,

На долы и вершины гор

Зелену ризу надевает,

Вкруг ароматы разливает;

Всем осклабляет взор.

Смотри: как цепью птиц станицы

Летят под небом и трубят,

Как жаворонки вверх парят;

Как гусли тихи иль цевницы,

Звенят их гласы с облаков;

Как ключ шумит, свирель взывает,

И между всех их пробегает

Свист громкий соловьев.

Смотри: в проталинах желтеют,

Как звезды, меж снегов цветы;

Как, распустившись, роз кусты

Смеются в люльках и алеют;

Сквозь мглу восходит злак челом,

Леса ветвями помавают,

По рдяну вод стеклу мелькают

Вверх рыбы серебром.

Смотри: как солнце золотое

Днесь лучезарнее горит;

Небесное лице глядит

На всех, веселое, младое;

И будто вся играет тварь,

Природа блещет, восклицает:

Или какой себя венчает

Короной мира царь?