ЦЕПОЧКА{*} Послал я средь сего листочка Из мелких ко́лец тонку нить, Искусная сия цепочка Удобна грудь твою покрыть. Позволь с нежнейшим дерзновеньем Обнять твою ей шею вкруг: Захочешь — будет украшеньем; Не хочешь — спрячь ее в сундук. Иной вить на тебя такую Наложит цепь, что — ах! — грузна. Обдумай мысль сию простую, Красавица! — и будь умна. Февраль 1807 ПЕРСЕЙ И АНДРОМЕДА{*}
Прикованна цепьми к утесистой скале, Огромной, каменной, досягшей тверди звездной, Нахмуренной над бездной, Средь яра рева волн, в нощи, во тьме, во мгле, Напасти Андромеда жертва, По ветру распустя власы, Трепещуща, бледна, чуть дышаща, полмертва, Лишенная красы, На небо тусклый взор вперя, ломая персты, Себе ждет скорой смерти; Лия потоки слез в рыдании стенет И тако вопиет: Ах! кто спасет несчастну? Кто гибель отвратит? Прогонит смерть ужасну, Которая грозит? Чье мужество, чья сила, Чрез меч и крепкий лук, Покой мне возвратила И оживила б дух? Увы! мне нет помоги, Надежд, отрады нет; Прогневалися боги, Скрежеща рок идет. Чудовище... Ах! вскоре Сверкнет зубов коса. О, горе мне! о, горе! Избавьте, небеса! Но небеса к ее молению не склонны. На скачущи вокруг седые, шумны волны Змеями молнии летя из мрачных туч, Жгут воздух, пламенем горюч, И рдяным заревом понт синий обагряют. За громом громы ударяют, Освечивая в тьме бездонну ада дверь, Из коей дивий вол, иль преисподний зверь, Стальночешуйчатый, крылатый, Серпокохтистый, двурогатый, С наполненным зубов ножей, разверстым ртом, Стоящим на хребте щетинным тростником, С горящими, как угль, кровавыми глазами, От коих по водам огнь стелется струями, Между раздавшихся воспе́ненных валов, Как остров между стен, меж синих льда бугров Восстал, плывет, на брег заносит лапы мшисты, Колеблет холм кремнистый Прикосновением одним. Прочь ропщущи бегут гнетомы волны им. Печальная страна Вокруг молчит, Из облаков луна Чуть-чуть глядит; Чуть дышат ветерки, Чуть слышен стон Царевниной тоски Сквозь смертный сон; Никто ей не дерзает Защитой быть: Чудовище зияет, Идет сглотить. Но внемлет плач и стон Зевес Везде без помощи несчастных. Вскрыл вежди он очес И всемогущий скиптр судеб всевластных Подъял. — И се герой С Олимпа на коне крылатом, Как быстро облако, блестяще златом, Летит на дол, на бой, Избавить страждущую деву; Уже не внемлет он его гортани реву, Ни свисту бурных крыл, ни зареву очей, Ни ужасу рогов, ни остроте кохтей, Ни жалу, издали смертельный яд точащу, Всё в трепет приводящу. Но, светлы звезды как чрез сине небо рея, Так стрелы быстрые, копье стремит на змея. Частая сеча меча Сильна, могуща плеча, Стали о плиты стуча, Ночью блеща, как свеча, Эхо за эхами мча, Гулы сугубят, звуча. Уж чувствует дракон, что сил его превыше Небесна воя мочь; Он станови́тся будто тише И удаляется коварно прочь; Но, кольцами склубясь, вдруг с яростию злою, О бездны опершись изгибистым хвостом, До звезд восстав, как дуб, ветвистою главою, Он сердце раздробить рогатым адским лбом У витязя мечтает; Бросается — и вспять от молний упадает Священного меча, Чуть движа по земле свой труп, в крови влача. От воя зверя вкруг вздрогнули черны враны, Шумит их в дебрях крик: сокрыло море раны, Но чермна кровь его по пенным вод буграм Как рдяный блеск видна пожара по снегам. Вздохи и стоны царевны Сердца уж больше не жмут; Трубят тритоны, сирены, Музы и нимфы поют. Вольность поют Андромеды, Храбрость Персея гласят; Плеск их и звук про победы Холмы и долы твердят. Победа! победа! Жива Андромеда! Живи, о Персей, Век славой твоей! Не зрим ли образа в Европе Андромеды, Во россе бранный дух — Персея славны следы, В Губителе мы баснь живого Саламандра, Не насытима кровью? Во плоти божества могуща Александра? Полн милосердием, к отечеству любовью, Он рек: «Когда еще злодею попущу, Я царства моего пространна не сыщу, И честолюбию вселенной не достанет. Лети, орел! — да гром мой грянет!» |
