– Не угадал. И вообще тебя стоило бы научить хорошим манерам, приятель.

С этими словами я попытался пройти мимо неприятного собеседника, но тот загородил широкой тушей проход.

– Так может ты и научишь? – рыкнул он, в голосе появилась угроза.

В голове мелькнула мысль – я действительно веду себя слишком самоуверенно. Нужно придерживаться легенды.

– Мне не нужны проблемы, – пролепетал я, отводя глаза в сторону.

Изобразить легкий испуг было хорошей идеей, уборщик победно громыхнул:

– Тушуешься? Правильно! Со мной лучше не связывайся, понял? Я тебя к ректору не поведу, и в угол ставить не буду. Еще раз нагрубишь – разобью нос. Я запомнил тебя, парень. А теперь пшел вон, чтобы глаза мои тебя не видели.

Громила ушел с пути, и я двинулся вперед. В последний момент он подставил швабру под правую ногу, и от подножки я увернуться не успел. Упал на пол, больно приложившись коленом.

Уборщик, заливаясь смехом, вышел на улицу. Глядя ему вслед, я процедил сквозь зубы:

– Я тебя тоже запомнил.

Найти нужный кабинет оказалось сложнее, чем я думал.

Внутри университет являл собой сущий лабиринт: переплетение коридоров с развешанными по обе стороны картинами, бесчисленное количество учебных комнат, хаотичное расположение лестниц между этажами. Некоторые номера кабинетов не соблюдали последовательность, так что приходилось возвращаться назад и пробовать искать ректорат иным путем.

Наконец, я отворил небольшую дверь, ведущую в узкое помещение – приемную ректора. Там сидел скрюченный, сморщенный, будто высушенный старичок с лицом, напоминающим печеное яблоко. На носу квадратные очки без дужек. Секретарь что-то писал пером, изредка макая наконечник в глиняный «колпачок» с разведенными чернилами.

Чтобы старикан обратил на меня внимание, пришлось прокашляться.

– Здравствуйте, молодой человек, – маленькие глазки из-под линз очков пробежались по мне, ощупывая каждую деталь. – Студент, верно? Подаете документы? Присаживайтесь.

Я опустился на единственный свободный стул.

– Как ваше имя?

– Эван. Эван Периш.

Секретарь принялся рыться в кипах бумаг, которыми была завалена столешница. Я же внимательно изучил его кабинет. Стены находились так близко, что, казалось, напирают на тебя со всех сторон, лишая пространства, маленькое окошко следовало бы приоткрыть, дабы пустить глоток свежего воздуха, слева находится дверь, ведущая в кабинет ректора с прикрепленной табличкой: «Эдвин Гарлоу».

– Да где же она? – приговаривал старик. – Вот! Наконец-то!

Он выудил самопишущую машинку. Наверное, одну из самых первых моделей. Об этом свидетельствовали ржавая ручка, отсутствие пары клавиш, громоздкость формы.

– Будьте добры ваши документы.

– Пожалуйста, – я протянул пакет.

Тонкие пальцы проворно застучали по кнопкам, заполняя бланк.

– На какой факультет поступаете?

– Боевые Искусства.

Пальцы секретаря дрогнули и перестали печатать. Он посмотрел на меня с интересом, промолвил:

– Что-то много в этом году студентов выбирают именно этот факультет. И кем хотите стать, позвольте полюбопытствовать?

– Бешеным Псом или Салийским Стрелком.

– О! Отряды элитной пехоты! – скрюченные пальцы вновь застучали по клавишам. – А у вас большие планы на будущее, как я погляжу. Слышал недавно, как Бешеные Псы отразили атаку экстремистов на поезд и предотвратили его захват. Хранитель нас убереги, это уже третье нападение. Мир катится прямо в пасть Нецису! Когда закончится этот кошмар? Уверен, скоро Его Величество подвесит злодеев за языки.

Я возвел очи горе. И откуда в старикане столько желчи.

Он говорил что-то еще. Я же размышлял, что тот сильно бы удивился, узнай, что сидящий перед ним студент сражался с тенями в том поезде. А также о том, что это четвертое нападение, а не третье.

– Все готово, – объявил секретарь, отдавая бумагу, заверенную печатью карточку студенческого билета, мои документы. – Одна копия вам, другая – остается у меня. Первого сентября в холле состоится собрание, явка обязательна. Профессор Эдвин Гарлоу – наш ректор проведет беседу с первокурсниками.

– Хорошо, – кивнул я.

– Можете быть свободны, молодой человек.

Старик уткнулся в бумаги, потеряв ко мне всякий интерес.

Свободную до занятий неделю, я фланировал по городу. Хотя у прогулки была определенная цель: изучить Марбург, чтобы в последующем свободно в нем ориентироваться. Мои наставники утверждали, что самая надежная карта местности – это та, что запечатана в сознании. Этот бесценный урок я запомнил на всю жизнь и всегда старался ему следовать.

Улица Бедных Маринистов, где находится штаб-квартира ордена, расположена в Квартале Ремесленников. Несмотря на столь скромное название, это достаточно большая территория, занявшая северную часть города. Зато тихая и спокойная. Трудовой народ встает рано, чтобы начать нелегкие рабочие будни. Разогреваются печи, достаются ткацкие станки, открываются фабрики, заводятся электрические катушки... Если хочешь заработать монету, то слова «не могу» отходят в беззаботное прошлое, и даже дети посильно помогают взрослым, трудясь на благо города и, в первую очередь, собственной семьи. Обычно с рассветом небо устилает густой дым выхлопных труб, однако ближе к полудню воздух становится чище.

Отличное место для тайного убежища. В Квартале Ремесленников низкий уровень преступности, в отличие от Района Бедняков, изредка именуемого Нижним Городом. Он примостился на северо-востоке, по соседству. Там преимущественно одноэтажные дома, жмущиеся друг к другу тесно, словно братья в многодетной семье. У многих жилищ нет стеклянных окон и электрогенераторов. Довольно опасное соседство, и ночью я бы не рискнул без лишней надобности прогуливаться по темным улицам. Даже храбрая стража предпочитает отсиживаться в сторожках, грея руки перед уютным огоньком масляных фонарей.

Между двумя предыдущими районами, приникнув к городской стене, есть кладбище. Обширный участок, огороженный крепким частоколом. Могилки ухоженные, опрятные. Сразу видно, что смотрители с почтением относятся к усопшим. Глядя на подстриженную траву, букеты с завядшими цветами, мрачные прямоугольники могил, красивые памятники и мраморный склеп, я шептал Хранителю молитву, чтобы Марси не оказалась среди тех, кто окончил здесь свой земной путь.

После бесполезных поисков, я отправил Папе несколько сообщений с просьбой задействовать детективов ордена – настоящих профессионалов, которые перевернули бы Марбург вверх дном, исследовали каждый уголок и нашли бы пропавшего агента. Однако единственный раз на моей памяти шеф ответил отказом. Он объяснил, что это одна из самых важных миссий в истории нашего ордена, а такая спасательная операция не останется незамеченной противником.

Я скрипел зубами и хватался за голову от бессильной ярости. Она переполняла меня, точно вода глиняный кувшин, подкатывала комом к горлу, и все же я понимал и принимал безысходность положения. Пришлось погасить чувства и продолжать работать дальше, надеясь в ходе задания отыскать боевую подругу.

Следующий район именуется просто: Западный Склон. Первое слово, благодаря географическому положению, второе – из-за возвышенности. Логично и понятно. Там проживают средние слои населения. Стража, торговцы, почтальоны, путешественники, цирюльники, изобретатели... В общем, вполне обеспеченные люди.

Склон изобилует школами, офисами, конторами работников судебной системы, музеями и прочими строениями. Хорошее место для воспитания ребенка, а также построения собственного бизнеса. Многие марбургжцы перебирались отсюда в элитные дома Верхнего Города. Последний разрастается посередине города, охватывая в том числе университет. Попасть сюда мечтает каждый в Марбурге. Красивые дома, мостовые, вымощенные гладким камнем. В парках можно поглазеть на уток в пруду, в ресторанах гостя обслужат по высшему разряду, вдобавок служители закона денно и нощно бдят за спокойствием граждан. На улицах постоянно можно лицезреть алые ливреи стражи. Эта территория обособлена стеной с расположенными по периметру воротами. У каждого входа дежурит комендант, и он в любой момент имеет право попросить пропуск. Для меня таковым стал студенческий билет, с которым я мог свободно перемещаться по этому району.