– Извини, я не хотела портить вечер, – после возникшей неловкой паузы промолвила Мадлен.

– Ничего подобного, ты его не испортила, – успокоил я девушку и приоткрыл глаза.

– Если честно, меня кое-что беспокоит...

– Что же?

– Ты посчитаешь меня глупой.

– Скажи мне! – настаивал я.

– Помнишь тот расклад, который выпал тебе в Праздник Духов. Шесть смертей – все, что были в колоде, оказались перевернуты рубашкой вниз. У меня не выходит это из головы, – призналась она. – Я очень беспокоюсь за тебя, Эван.

За окном активизировались сверчки. Через стеклянную поверхность была слышна их слаженная песня. А на подоконнике восседала тряпичная кукла с забавным выражением на лице и обрамляющими его симпатичными рыжими волосками. Памятный трофей с Праздника Духов.

Я присел на кровати рядом с подругой и взял ее за руки. Пальчики и запястья девушки утонули в моих больших мозолистых ладонях.

– Послушай, милая Малден, – я ободряюще улыбнулся и с удовлетворением заметил, как разглаживаются морщины на лице студентки, – мы это уже обсуждали. Но я повторю снова, что тебе не стоит волноваться за какой-то пасьянс. Всегда есть вероятность, пусть и небольшая, что в раскладе выпадут все смерти, но это же ничего не значит. Гадальные карты не более чем суеверное развлечение, и не стоит относиться к ним серьезно. Это тоже самое, что переживать по поводу перешедшей дорогу черной кошки или рассыпанной по столу соли. Ни то, ни другое не сулит никаких неприятностей, как и скверный расклад.

Собеседница прильнула ко мне всем телом, и я обнял ее.

– Спасибо. Ты меня успокоил, но я хочу открыть тебе еще один камень, лежащий на душе. Твое расследование очень опасно, а враг твой хитер и коварен. Я знаю, что ты не делишься со мной всеми подробностями, да и не прошу этого. Однако я сделала вывод, что ты, в первую очередь, ищешь противника в университете. Не выйдет ли так, что, зная о наших с тобой отношениях, преступник возьмет меня в заложники, и ты, пытаясь меня спасти, упустишь его?

– Ты волнуешься о том, что твоя жизнь подвергается опасности? – поинтересовался я, слегка отстранившись.

– Не об этом. Вдруг ты дашь злодею уйти и ринешься ко мне на помощь... Не хочу, чтобы он остался на свободе и продолжал творить свои бесчеловечные атаки на мирных салийцев.

– Дорогая Мадлен, – я опустился на колени перед кроватью и положил руки ей на бедра, – ты самая лучшая девушка в мире. Я восхищаюсь твоей отвагой и благоразумием. Враг может угрожать тебе, но ты боишься не за свое здоровье и благополучие, а за жизни обычных граждан. Ты мне ужасно нравишься, ты ставишь меня на правильные рельсы и наводишь порядок в моей голове. Я бесконечно благодарен за твою поддержку и опору.

– И ты мне нравишься, а потому пообещай, – девушка посмотрела серьезно и положила свои легкие, почти невесомые ладони, мне на плечи. В больших глазах горело пламя решимости и море любви. – Пообещай, что если я попаду в такую ситуацию, когда на одной чаше весов будет моя жизнь, а на другой шанс поимки преступника, ты выполнишь свой долг перед Салией.

– Мадлен, я...

– Обещай!

Ладошки сжались, собирая ткань свитера в складки.

– Хорошо, я обещаю.

Она выдохнула с облегчением.

– А теперь обними меня еще раз. Хочу почувствовать твое тепло.

Я с радостью исполнил ее просьбу и ощутил, что мы с Мадлен сливаемся в единое целое. Такое волшебное чувство, когда рядом сидящий человек – это продолжение тебя самого. Сложно описать словами, такое надо просто...

– Эван! – в голове студентки слышалась тревожность.

– Что такое?

– Посмотри на улицу.

Оглянувшись, я увидел прыгающее во мгле пятно света. Подошел ближе к окну и прижался лбом к прохладной стеклянной поверхности, присматриваясь. На пороге старой церкви с покосившимся знаком Хранителя, стояла фигура в темном плаще и размахивала фонарем. Улица оставалась пустой, только одинокий горожанин с опаской глядел на пугающего незнакомца.

– Что это значит? – осведомилась Мадлен.

– Это значит, что завтра с утра я уйду. Подающий сигнал человек работает в ордене Меча и Короны. И как хорошо, что ты вовремя заметила его знак.

Проклятье! Я совсем потерял счет времени, и если до этого я исправно следил за улицей, глядел из своего окна ровно за шестьдесят минут до комендантского часа, то именно сегодня едва не облажался. Хорошо, что наблюдательная Мадлен увидела фонарь Вильяма... Или Велмы.

– И когда вернешься?

Я заколебался.

– То есть, ты можешь совсем не вернуться, – правильно расценила девушка мое замешательство.

– Я точно не могу сказать. Случилось что-то важное, и мне следует покинуть университет ненадолго.

– Что же, иди если это необходимо. Только помни, что я с нетерпением жду твоего возвращения.

– Хоро...

Она прервала мою фразу поцелуем. Прижалась горячими, обжигающими губами и долго не отпускала.

А человек за окном перестал сигналить, потушил фонарь и скрылся из виду.

«В тихом омуте», в подвале дожидались близнецы. Вильям нервно бродил из угла в угол и покусывал кончики ногтей, а Велма сидела на стуле – том, где располагался брат в нашу первую встречу, лицом к двери. На Вильяма сестра глядела с явным неодобрением, и когда я вошел, услышал обрывок фразы:

– ...скоро придет!

– Что стряслось? – спросил я с порога.

Вильям размашистой походкой приблизился ко мне, с жаром пожал руку и улыбнулся немного дикой, предвкушающей улыбкой.

– Мы нашли его!

Глаза Вильяма блестели при тусклом свете фонаря.

– Мастера Орегато? – предположил я.

– Ага.

– И где он?

– Архейский архипелаг, – пояснила Велма, вставая из-за стола, – он прячется на крохотном островке под названием Ландо.

– Далековато занесло нашего друга, – с презрением хмыкнул я. – Как его вычислили?

– Мы расскажем обо всем по дороге, – распорядился Вильям, – если, конечно, ты составишь нам компанию...

Велма подошла и встала рядом с братом.

– Мы подумали, что тебе будет интересно поучаствовать в поимке Орегато, Эван, ведь ты и так достаточно натерпелся от рук его творений – живых теней. У тебя личные счеты с беглым магом, и у тебя есть возможность свести их.

– Разумеется, я с вами.

В голове мелькнула мысль о том, что путь вовсе не близкий, и что Мадлен наверняка начнет волноваться, а преподаватели в университете станут задавать вопросы об отсуствии на занятиях. Но овчина стоит выделки. Уж кто-кто, а мастер Орегато точно должен знать неприятеля в лицо.

– Отлично, – кивнул Вильям. – Но у тебя не будет возможности вернуться в университет за вещами. Мы отправляемся немедленно. Экипаж с самого рассвета дожидается снаружи, и должен был отправиться в Пейши с рассветом, однако мы приняли решение повременить, пока ты не явишься.

– И правильно сделали. А что касается вещей, то «все свое ношу с собой», – процитировал я известного философа и веско покачал тростью в руке.

– Вообще-то, автор этой фразы вложил несколько иной смысл, – хохотнула Велма.

– Так какой план?

– Узнаешь все в карете, – отрезал Вильям и первым вышел в коридор. – Время не ждет!

Втроем мы выбрались из таверны и сели в карету, запряженную четверкой быстроногих лошадей. Я развалился на мягкой обивке кресла, близнецы расположились напротив.

– И все-таки... Как мы действуем? – я смотрел в окошко. Карета качнулась и тронулась с места. Улица поплыла влево, осталась позади таверна. Сонные жители Района Бедняков слонялись вдоль дороги, пинали камешки под ногами, разносчик с охапкой газет в руках торопился доставить очередной изданный выпуск до обеда. Город постепенно оживал.

– На карете... – хором промолвили близнецы, переглянулись и засмеялись.

Кто знает их достаточно давно, может частенько замечать то, как эти двое вместе начинают какую-то фразу, либо заканчивают друг за другом предложения. Таковы они и в общении, и в бою. Один слаженный механизм.