– Ты многое сделал для меня, Арри, – говорю здоровяку. – Я очень это ценю. После того, как раскрылось предательство Гренна и обнаружилось тело Марси, я чувствую некоторую пустоту в душе. Как будто я остался один на передовой наедине с ордой вражеских воинов и противостою им голыми руками. Теперь я понимаю, что это не так. Пока есть такие люди, как ты, как мои хорошие знакомые и друзья из университета, я больше не ощущаю себя одиноким.
– Такие люди, как я, – хохотнул великан, делая акцент на втором слове. – Неплохо сказано. Если честно, я рассчитывал, что ты выспишься и вся дурь вылетит из твоей башки, но ошибался. Ты все еще жаждешь вернуться и нарваться на новые неприятности. Что же... Хозяин-барин. Давай тогда прощаться.
Мы обнялись. Я доставал макушкой до груди Арри, его огромные лапы так крепко сжимали мою спину, что кажется вот-вот затрещат ребра.
Стало душно. На мне была накинута старая куртка великана, которую он отдал насовсем, заверив, что все равно собирался выкидывать. Одежка слегка великовата и просторна, зато теплая. И мне не грозит околеть от холода по пути в университет.
– Карета ждет на улице, – объявил вояка, выпуская из объятий. – Ты – солдат до мозга и костей, Эван. Я тоже. Я принимаю тебя и уважаю твои решения. Пообещай одно. Побереги себя.
– Обещаю. Прощай.
В тот момент я убедил себя, что больше не увижу великана Арри на этом задании, но сам еще не ведал, что ошибаюсь.
Я выбрался на свежий воздух, прошел десять шагов и сел в карету. Память от пули – царапина на бедре, перехваченная повязкой, слегка заныла.
Кучер молчаливо сидел на передке, и я слышал, как он чмокнул губами, привлекая внимание скакунов. Вот и отлично! Мне не хотелось ни с кем общаться.
Нутро кареты мягко качнулось, мы двинулись к центру города.
Полдень вступил в свои законные права. На улицах было светло и малолюдно. Немногочисленные жители, встреченные по дороге, яро обсуждали одно – нападение террористов. Пусть нас и разделяло оконное стекло, я прекрасно слышал все разговоры.
– Это просто ужас. Когда уже король поймет, что это все не шутки? – вещал темнокожий гражданин с аккуратной бородкой.
– Невообразимое безобразие! – подхватывал седовласый дворник. – Когда рассвело, я увидел арбалетный болт, засевший в стене в дюйме от своего окна. А если бы ранило меня или жену? Я не хочу жить в постоянном страхе!
– Тебе еще повезло, право слово! В ту ночь дежурил мой приятель-стражник. Ребята попали в перестрелку у трактира Милоша, так его нашпиговали тремя пулями. Парень мучился два дня, пока не откинулся. Врачи развели руками и сказали, что спасти его было невозможно. Они сделали все, что смогли.
– Да пребудет он в свете, – промолвил в ответ дворник.
Пара осталась позади. Я же продолжал смотреть на мелькающие дома с закрытыми ставнями, либо занавешенными окнами. Народ боится, прячется, пытается защитить родных и близких. Живые тени, именуемые простым людом как «террористы» или «экстремисты» пугают обитателей Большой Земли до дрожи в кишках.
До сих пор удивляюсь, как же быстро поставил меня на ноги Арри. Не секрет, что он не просто заботился обо мне и отпаивал травками. В дело шли мощные лекарства, которые великан замешивал в свои чудодейственные отвары. И все же прошла какая-то неполная неделя, чтобы я вышел из состояния полусмерти в хорошее душевное расположение. Временами накатывала слабость и просыпался кашель, однако все это мелкие последствия.
По-настоящему меня волновало то, что я отсутствовал на занятиях, пропустил важные зачеты и не посещал дополнительные факультативы для подготовки к экзаменам. Конечно, меня беспокоило вовсе не получение образования, а возможные подозрения со стороны студентов и преподавателей, неизбежные вопросы и сложные лживые оправдания своей пропажи.
Вместо того чтобы въехать в Верхний Город через восточные ворота, то есть напрямик, карета неожиданно свернула вправо.
В голове поселилась навязчивая мысль, что кучер заодно с экстремистами и хочет увести меня в проулок, чтобы по-тихому убрать. Я быстро успокоился, взял себя в руки, отодвинул задвижку, разделяющую нас с мужчиной на козлах, и спросил:
– Уважаемый, почему повернули? Я спешу.
– Так нужно, синьор, – ответил тот с мягким южным акцентом. – Главные улицы перекрыты. Там проходят митинги. Проедем через Квартал Ремесленников.
– Ясно, – задумчиво протянул я. – А что за митинги?
– Народ бунтует, – равнодушно пожал плечами кучер. – Слышите лозунги?
Да, до моего слуха доносились обрывистые фразы. Я закрыл задвижку. Не хотелось слушать, и так догадывался из-за чего шумиха. Живые тени. Они способны причинять вред даже после атаки. В сердцах салийцев растет и множится паника. «Угли еще тлеют» – как выразился Арри. Надеюсь, пламя вновь не разгорится, иначе последствия будут ужасны.
Внезапно Марбург представился мне балансирующим на грани массовых беспорядок, бунтов и протестов против властей. Следом пойдут хаос, смерть и... польются реки крови. Такого исхода ни в коем случае нельзя допустить!
Когда мы пересекали очередной перекресток, я успел заметить, как по параллельной улице движется живая масса с плакатами и гневными выражениями на лицах. Стража ошивалась неподалеку, контролировала шествие, однако не спешила влезать к разъяренным работягам. Служителям закона и так досталось от террористов. Они наверняка до сих пор зализывают раны.
Тем временем мы сделали крюк. Свернули на улицу Бедных Маринистов по тому маршруту, по которому я бежал наперегонки с вражеским экипажем, забитым стрелками.
От штаб-квартиры ордена не осталось камня на камне. Сгоревший остов накрыл, как теплым пуховым одеялом, свежевыпавший снег. Два соседних дома тоже пострадали – один истлел практически полностью, у другого же обгорела только одна стена. Строители вели ремонтные работы. Надеюсь, жители не пострадали...
Карета медленно ехала прямо по скользкой мостовой, затем повернула налево и вдалеке уже вырисовывались очертания ворот, ведущих в центр Марбурга.
Возле булочной стоял старик в рваной одежде, растрепанный и дрожащий от холода. Пальцы в обрезанных коричневых перчатках обрели нездоровый цвет созревающей сливы. Лицо маргинала покрыто оспинами, нос перебит, глаза безумно таращатся, а в руках находится табличка с надписью: «Близится судный день».
– Внемлите мне! – горланил мужчина. Во рту не хватало большинства зубов, а оставшиеся представляли собой сгнившие пеньки. – Я вижу будущее! Мир горит в огне, Салия обречена! Все, что происходит – начало конца! Покайтесь! Покайтесь, ибо Хранитель все видит. И все ваши прегрешения, что шрамы на душе. Вы можете скрыть их от окружающих, но Хранитель все видит!
Из-за угла здания уже замелькали алые ливреи стражников, скрутивших доходягу.
– Произвол! Произвол! – возопил он. – Грешники, вы все будете гореть в очищающем пламени...
Один из вояк догадался вдарить маргиналу под дых, чтобы он не молол чепуху. Табличка выпала из рук и безжизненно упала надписью вниз.
– Дадут пятнадцать суток, не иначе, – пробормотал я себе под нос.
У ворот дежурил удвоенный патруль. Комендант придирчиво проверил документы – сначала кучера-южанина, затем мои. Изучил наши лица, после чего только дал добро на проезд.
В Верхнем Городе не ощущалось суматохи. Крепостная стена, окружающая центр, близость Песочной Крепости, множество стражников даровали людям покой. Правда, что-то было не так. Я осматривал улицы, проходящих мимо прохожих, и старался понять, что меня смущает. Осенило. Над Марбургом не суетятся визари. Вообще не видно ни одного летуна. Обычно ловишь краем глаза кого-нибудь сверху, спешащего по своим делам, а тут детей неба и след простыл. «Визари заперлись в Гнездовище», – припомнились слова Арри. Куда катится университетский городок?
Я вновь подумал о Марси. О том, как она мне привиделась в доме великана, как махнула рукой на прощание. Я смирился с ее гибелью и размышлял не только о смерти девушки, но и о той информации, которую агент унесла в могилу. Помню, как спросил у Папы, откуда он знает, что экстремистов следует искать в университете. Тот ответил, что данные поступили от Марси. Также девушка во время ритуала прохрипела, что не стоит доверять Гренну. Вдобавок ко всему она раскопала что-то на живых теней, что тем пришлось ее в срочном порядке убрать. Видимо, она узнала все. В том числе, и личность таинственного Главного. Как же ей удалось это сделать за столь короткий срок? Агент работала над заданием до моего прибытия семь недель и все выяснила, а мне не хватило прошедших четырех месяцев. Повезло ли ей? Или не везет мне? Гадать бесполезно. Все ответы на интересующие вопросы отправились вместе с отважной девушкой на тот свет. Упокой Хранитель ее душу! Жаль, что мне так и не удалось тебя достойно похоронить, Марси. Но огонь тоже хороший союзник, чтобы препроводить душу в последний путь. Пепел агента развеян по Марбургу. Это не самый плохой конец.
