Штаб-квартира внутри имела самый обычный вид. Домов с такой планировкой по всему Марбургу насчитывалось больше сотни. Небольшая прихожая, короткий проходной коридор, просторный гостиный зал с потрепанной мебелью, окнами, выходящими во двор. Сам дом располагался на пригорке. Со стороны дороги это абсолютно не заметно, однако с противоположной – разница видна невооруженным глазом. Во внутреннем дворе улица уходит под уклон, поэтому та часть дома держится на каменной пристройке, высотой в пару ярдов.

Я освободил центр комнаты от письменного столика, отодвинул к стене диван. Положил мешок на ковер, туда, куда указала Ильза, ослабил ремни и обнажил мертвое тело.

При его виде призрак скривилась и отвернулась.

– Все нормально?

– Да, – выдавила она.

– Ты сможешь работать?

На гримасе девочки читалось отвращение к разлагающимся останкам, но та через силу сказала:

– Да. Слава Хранителю, если меня затошнит, то рвота не полезет наружу.

– Звучит обнадеживающе.

Следующим действием развязываю веревки на конечностях Марси. Руки ее безвольно падают на пол. «В ней не завелись черви, – подумал я. – Хоть с этим обошлось». Вслух же произнес:

– А еще хорошо, что ты не чувствуешь запаха.

Я сморщился и пожалел, что преждевременно выбросил маску.

– С этим я могу помочь.

Призрак положила руки на грудь Марси и... сладковатый мерзкий смрад исчез.

– Как ты это сделала? – изумился я.

– Понятия не имею.

– Как все будет происходить?

Девочка вздохнула.

– Тебе нужно понять, что она не сможет разговаривать с мертвыми, одеревеневшими голосовыми связками, не сможет двигать ртом и языком по тем же причинам. Также я наращу новые барабанные перепонки и активирую весь слуховой аппарат. Мне придется восстанавливать сначала ткани и часть нервов, и только потом возвращать душу.

Звучит довольно жутко, не так ли?

– Ты и это умеешь? Ты можешь восстанавливать плоть?

Будь здесь Кир, его бы заинтересовали тайные умения Ильзы.

– А если у человека грыжа, например, ты сможешь ее вправить обратно и сомкнуть отверстие в мышечном слое? А если...

– Нет, нет и еще раз нет, – отрезала она. – Я могу работать только с мертвой тканью, ведь я скорее ближе к загробному миру, чем к живым существам. Представь, что у тебя есть картина, написанная великим художником. Красивая, аккуратная, выполненная изящными точными мазками. На ее поверхности смазка, которая замедляет старение красок, не дает им трескаться и тускнеть. И ты случайно порвал полотно на две части. Ты не сможешь восстановить картину так, чтобы она выглядела, как новая. Это попросту невозможно. Зато ты можешь взять пустой холст, и по подобию оригинала воспроизвести картину. Конечно, она не будет даже близко похожа на работу великого художника, и каждый заметит подделку. Краска по истечении времени выцветет, полотно придет в негодность.

Девочка замолчала.

– Ты понимаешь мои сравнения, Эван?

– Картина – это Марси, нарисованное на ней – ее душа, – догадался я. – Ты намекаешь, что сможешь вернуть мою подругу в наш мир, но эффект будет временным, правильно? И что ты не сможешь дать Марси прежний облик, лишь заставишь работать некоторые органы?

– Да, – с облегчением улыбнулась девочка. – Точнее не скажешь. Восстановление тканей займет минут двадцать, затем начнется самая сложная часть ритуала. Возвращение души.

– Тогда не буду тебя отвлекать.

Будучи в зимних вещах, я, наконец, переоделся в бриджи, свитер с длинным рукавом и штиблеты на застежках. Все мокрые вещи развесил для сушки и заглянул на кухню.

Наполовину пустая бутылка вина на столе говорила о том, что Гренну не понадобился собутыльник. Хотя раньше, насколько я помню, тот считал, что выпивать в одиночестве дико. Сидящий на стуле Гренн посмотрел на меня исподлобья.

– Ты полон сюрпризов, Эван, – изрек он. – А еще, я уже говорил и повторю снова, ты полный псих. Сумасшедший ненормальный придурок.

– Выговорился?

– Ага, – напарник схватил бутылку и надолго приложился к горлышку.

Я терпеливо ждал, когда его кадык перестанет дергаться, жадно пропуская в организм ударную дозу алкоголя.

– Помнишь, как мы с тобой работали над делом о пропавшей невесте? Громкий был случай, но для общества преступление оказалось нераскрытым. Мы подали рапорт о том, что не нашли похищенную девушку, хотя на самом деле та добровольно скрылась со своим любовником. Ты блестяще вышел на след беглецов, мы настигли их, узнали правду и приняли решение отпустить на все четыре стороны. Трагическая история и славный конец. Я тогда зауважал тебя, как мастера, однако сейчас открыто презираю. Думаешь, цель оправдывает средства? Хочешь пойти на все? Ты уже это сделал. Мы – напарники, но ты не делишься со мной информацией, не советуешься, просто не считаешь это важным. Обращаешься со мной, как с подзаборной шавкой, будто мы вовсе не равны...

– К чему-то клонишь, Гренн?

– Еще и перебиваешь, – грустно чмокнул губами смуглокожий агент. – Это наше последнее совместное расследование. После него я попрошу Папу не ставить нас в пару ни при каких обстоятельствах. Ты изменился. Стал одержимым, безумным. Я вижу, что на тебя так повлияла смерть Марси и могу лишь посочувствовать.

– А на тебя ее смерть никак не повлияла? Ведь это наша боевая подруга! Наша сестра!

– Речь идет не о ней, а о тебе, – спокойно парировал Гренн, – и разговор окончен. Я все сказал. Теперь мне надо подышать свежим воздухом.

Товарищ поднялся и, слегка покачиваясь, направился к входной двери. Снял с вешалки куртку и накинул ее поверх халата.

– Призрак, мертвец, спятивший... Что за компания в нашей штаб-квартире! – ворчал он вполголоса.

Я же переваривал услышанное. Уже во второй раз мне твердят, что не хотят больше общаться со мной. И если Ильза оттаяла, то мнение напарника точно не изменится. Но я верил, что делаю все правильно. «Хочешь пойти на все? Ты уже это сделал». Так и есть. Вот только червячок сомнения поселился где-то внутри. А что если после предыдущего пробуждения Кровавой Луны я вспоминаю Заповедный Пруд, то после нынешних действий внутренний голос начнет повторять: помнишь, что случилось в Марбурге? Червячок сомнений опасается, что произойдет нечто ужасное. Я попытался отогнать невеселые мысли и вернулся в комнату.

Ильза сидела на коленях, поглаживая ладонями лоб Марси, сквозь ее прозрачную фигурку, я увидел, как мертвый агент дергает головой в судорожных, конвульсивных движениях.

– Марси, – выдохнул я и бросился к ней.

– Не беспокойся, – прошептала призрак, – это нервы оживают, выстраиваются новые рефлекторные дуги. Ничего особенного. Я еще не возвращала душу.

– Она будет видеть? Или только говорить? – поинтересовался я.

– Чисто теоретически можно сделать так, чтобы она видела. Но белки глаз давно сгнили, и восстанавливать их я закончу не раньше, чем к утру. С мышцами глотки и рта все намного проще. Примерно через полчаса, если все пойдет гладко, ты с ней побеседуешь.

– Здорово, – сказал я и уселся на диван.

Время ползло со скоростью ленивой улитки. Гренн вернулся, и из кухни раздался звук второй откупориваемой бутылки вина. Вскоре Ильза попросила выключить электрический свет, поскольку он мешает ей. Тогда я нашел две лампады, и зажег в них по свече. Комната погрузилась в полумрак, и мне, честно говоря, стало немного жутковато. Не каждый день я участвую в настоящем оживлении мертвого тела. Словами не передать ту зловещую атмосферу, что царила в доме. Захотелось присоединиться к Гренну и промочить горло вином. Так, для смелости. Но до ритуала я не собирался пить. Здесь нужна трезвая голова.

– Сейчас начнется. Ты готов? – резко бросила Ильза.

Подскочив, как ужаленный, я сорвался с дивана и уселся на корточки рядом с призраком. Тепло, исходящее от нее, усилилось многократно, точно кто-то нажал переключатель внутри девочки на полную мощность. В свитере стало неимоверно жарко.