– Ату его!

Проклятье! Трое противников выбежали из толпы. Он испытывает меня! Хочет посмотреть, сколько я продержусь. Мышцы уже начинали ныть, капля пота стекает по виску.

Я заорал, что есть мочи. Этот боевой клич придал сил, кровь побежала по сосудам с бешеной скоростью. Темп боя усилился. Блок, удар, удар, блок. Размахнуться и заставить противника отступить, отшагнуть, избегая вражеского клинка, и тут же отпарировать тростью летящий справа меч. Цванг! Клац! Цванг! Клац! Один из уборщиков перекатился, меняя позицию, другой уборщик пытается проткнуть мне печень. Встречаю его клинок отверстием в трости, однако лезвие противника шире, чем у моего оружия. Поэтому вражеский меч входит в «ножны» всего на дюйм, разрывая древесину. Толстая щепа падает на траву. Я бью навершием меча (который является набалдашником собранной трости) в открытую скулу, и глаза поверженного противника закатываются вверх. Двое других наседают сзади. Выкручиваю полный пируэт, уворачиваясь от опасных клинков, затем отражаю удары. Цванг! Клац! Цванг! Клац! Как же они наседают!

Вражеский клинок ломает выставленную в противовес трость надвое. В руках остается жалкий обрубок дерева, зато я с легкостью достаю лезвием меча до бедра. Уборщик вскрикивает от боли, и мне приходится переключиться на третьего противника. Он безмолвно атакует, заставляя пятиться. Я не хотел приближаться к «зацикленному кругу» уборщиков, потому перекатился влево и швырнул короткий обрубок трости, от которого противник отмахнулся, как от назойливого комара. Краем глаза замечаю движение сзади. Раненый в скулу уборщик немного оправился и пытается подобраться незаметно. Я перекатываюсь в сторону, и удар нападающего спереди мужчины приходится в свою же копию. Лезвие протыкает голову крадущегося сзади противника, и тот рассыпается искрами. Я подбегаю к тому врагу, которого зацепил в бедро. Он это видит, слабо отмахивается, однако я проскакиваю мимо лезвия, оказавшись у него за спиной, хватаю за волосы и в свою очередь насаживаю уборщика на клинок, как куропатку на острую пику.

Последний оставшийся в живых противник налетает и сносит меня пинком в живот. Падаю на траву, и боль лопается мерзким пузырем в области поясницы. Уборщик заносит меч для решающего удара, но я достаю пистолет и выпускаю две пули ему в грудь. Бах! Бах! В следующее мгновение врага уже не существовало. Только тусклые искры исчезают на примятой траве...

– Ату его!

Нет-нет-нет! Я встал на ноги и с отчаянием наблюдал за четырьмя отделившимися от общей массы уборщиками. Мышцы двигались с трудом и, скорее напоминали, вяленое слежавшееся мясо, а не пропитанные силой и энергией волокна. Мне не выдержать этого темпа!

Буду тратить последние пули. Есть еще Воздушный Молот. Но что делать, когда сунется пять противников, а я останусь без патронов и с разряженным артефактом?

– Эван, я здесь!

Девочка-призрак полупрозрачным силуэтом спланировала и приземлилась рядом со мной.

– Ильза?

– Я прикрою!

Она сжала маленькие кулачки и вытянула руки вперед. От ее полупрозрачных ног по земле вперед устремилась ледяная дорожка, замораживающая траву. Двух бегущих уборщиков отбросило назад и уничтожило.

Я же выстрелил в третьего.

– Последний мой! – воскликнула призрак, мигом подлетела к врагу и ударила его кулачком в грудь. В стороны разлетелись крупные голубые искры.

– Это еще что такое? – хором возмутились все уборщики. – Ату его! Вместе!

Весь круг рванул к центру. Каждая копия бежала к нам с обнаженным клинком. Вот он финал! Последний раунд, который еще предстояло выиграть!

Мы с Ильзой встали спиной к спине. Она расшвыривала врагов, как старые игрушки. Кристаллики льда змейками скользили по траве, покрывая ее коркой инея. Вот оно! Истинное Дыхание Смерти во всей красе! Неудержимое и сокрушающее все на своем пути!

Уборщики наседали и на меня. Я держал троих на расстоянии клинка, работая огнестрельным и холодным оружием поочередно. Усталость исчезла. Ильза подействовала на мои мышцы Дыханием Жизни, наполнив их теплом и возвратив силы. Теперь я был готов к схватке, как никогда! Блок, ответный удар, снова блок, выстрел... Клинки пели свою песню. Призрак отбросила еще пятерых на одинокую скамейку, и вокруг нее выросли остроконечные глыбы льда.

Чувствовался неимоверный мороз, однако меня окутывала незримая аура тепла. Я словно находился на диком севере, облаченный в толстую меховую одежду.

Парирую новый выпад, затем сразу бью в грудь противника и отталкиваю от себя тело. Количество врагов таяло на глазах. От четырех десятков осталось десять или одиннадцать.

– Эван, этот паршивец сваливает!

Пальчик Ильзы указывал на фигуру уборщика, покидающую внутренний дворик.

– Кому говорил, не выражаться! – весело отозвался я и ринулся за беглецом.

На пути вырос очередной уборщик, но я выстрелил в него и выбрался под козырек прохода, оставив неуязвимого призрака разбираться с последними копиями.

– Стоять на месте! – крикнул я и для убедительности нажал на курок, целясь в ногу.

Пуля порвала штанину, и ткань быстро намокла от крови. Всего лишь царапина, но она заставила уборщика остановиться. Он повернулся с озлобленным лицом, сорвал с шеи кулон, бросил его на землю и раздавил округлый шарик рукоятью меча. На мгновение меня ослепила белая вспышка. Я несколько раз моргнул и подошел ближе.

– Брось оружие!

Противник повиновался. Клинок звякнул о плитку пола.

– Разбил свой драгоценный артефакт, – усмехнулся я.

– Чтобы тебе не достался, – ответил настоящий уборщик с улыбкой. – Я проносил его на шее семь лет. Для меня этот амулет, как левая рука, а свое добро я не отдам никому. Даже на пороге смерти.

– И очевидно с ним ты не проиграл ни одной дуэли, верно? Жалкий никчемный мошенник.

Экстремист глубоко втянул ноздрями майский воздух.

– И вправду чистый, – вымолвил он. – Давай, не тяни. Мои товарищи уже заждались на том свете. Хочу поскорее выпить с ними хорошего эля.

Держа его на мушке, я подошел на расстояние трех шагов.

– Ты еще надышишься пылью узкой каталажки и вдоволь напьешься грязной воды со своими друзьями-сокамерниками.

Лицо уборщика вытянулось, и я ударил его тяжелой рукоятью пистолета в голову. Экстремист свалился без чувств, на его лысине прямо на глазах расцветал здоровенный синяк.

– Как ты? – полюбопытствовал я у подлетевшей Ильзы.

– Устала, – честно ответила она.

– Ну, тогда отдыхай. Ты мне очень сильно помогла, маленькая мисс.

Она слабо улыбнулась.

– Я услышала стрельбу, затем отправилась из своей башни посмотреть, что же творится в университете. И вовремя наткнулась на вашу схватку.

– Вовремя – не то слово.

«А еще рад, что ты никого не убила, маленькая девочка», – подумал я, но вслух произнес другое:

– Мне надо спешить. А ты восстанавливайся и больше не лезь в драку, ладно?

Призрак кивнула.

– Вот и молодец!

Я потрепал ее по голове. Ладонь соприкоснулась со слабо осязаемыми волосами. Пора продолжать путь! Мадлен все еще в опасности.

До кабинета истории добрался без приключений. Тело распирала энергия и жизнь. Магия Ильзы до сих пор работала, и чувствовал я себя обновленным, словно крепко выспался и хорошо поел.

Ведущая в кабинет дверь была приоткрыта. Я проверил обойму. В ней осталось всего три патрона.

Вхожу в помещение, заставленное партами, и едва не нарываюсь на летящий сверху топор.

– Стой! – гаркнул зычный голос Алдо, и Арверо послушно замер, так и не прибив меня. За что я остался безмерно благодарен великану.

Лидер банды Хоккгейн оценивающе взглянул на меня.

– Мышонок? Какого Нециса ты здесь делаешь?

– Где Мадлен? – полузадушено выдавил я.

В голове поселился туман отчаяния. Я уже и не надеялся увидеть подругу живой.

– Я здесь.

Из-за огромной туши хулигана (того самого, что мы с Димитром отправили в нокаут в тридцать втором доме на улице Крылатых Вестников) робко выглянула студентка. Волосы растрепаны, одна заколка в виде бабочки сползла вниз, щечки бледные.