— Тоже мне, странность, — усатый легко пожал плечами. — Может, он альбинос.

— Альби… Кто?

— Болезнь такая, — с превосходством посмотрев на своего недалёкого приятеля, пояснил усач. — Не хватает у них пигмента. Встречается такое довольно редко, но ничего страшного в этом нет.

— Надеюсь. Хотя мужик, который его привёз, — отец, наверное, уж больно они похожи, — выглядел совершенно нормально, — толстяк вздохнул и почесал грудь. — Ну да бог с ними. Пока этот парень ведёт себя как примерный квартирант, мне до его отклонений дела нет.

— И то верно. А если вдруг чего учудит, так у тебя разговор короткий! Помнишь, как ты предыдущего жильца отделал? — усач хохотнул и с намёком поднял в воздух костлявый кулак.

Толстяк неловко улыбнулся:

— Помню, конечно.

В прошлом, — за много лет до того, как он набрал вес, — хозяин квартиры плотно занимался боксом. Былая форма давно ушла, но навыки остались, и пару раз ему даже приходилось их применять, чтобы угомонить зарвавшихся квартирантов. Но, кроме навыков, от спортивного прошлого у него осталось бойцовское чутьё, которое буквально вопило о том, что с белокожим парнем с глазами старика лучше не связываться.

Впрочем, признаваться в этом своему другу толстяк не собирался.

— Ну что, ещё по пиву?

— А давай. Я предлагаю тост, — надувшись от важности, усач высоко поднял кружку. — Выпьем за спокойных квартирантов!

— За них!

Старые друзья чокнулись, а затем перешли к обсуждению идиотского начальства на заводе, прелестей новой секретарши — в общем, других важных тем, непременно всплывающих в разговорах сидящих в баре мужчин. Про загадочного квартиранта они больше не вспоминали.

***

С тех пор, как Прометей был повержен, прошёл год.

От Дома огненных элементалей практически ничего не осталось. Все Персты погибли. Оставшиеся в живых члены Дома были немногочисленны, и Павел, вернувшийся в особняк и взявший управление делами семьи, не собирался учинять проблем остальным элементалям, едва справляясь с делами собственного Дома.

Всё было спокойно.

Кристина неловким движением откинула упавшие на лицо отросшие волосы. Говорили, что после родов женщины полнеют — что же, если и так, то на неё это правило не распространялось: она похудела, осунулась, но всё равно не допускала сиделок до своего ребёнка, стараясь справляться самостоятельно. В этом ей очень сильно помог Эдуард: пока она осваивалась в новой для себя роли матери, её брат исполнял обязанности Главы Дома Зевса, и, надо заметить, это удавалось ему настолько хорошо, что Кристина подумывала о том, чтобы оставить всё, как есть.

На регулярные встречи Глав Домов и Семей тоже ездил Эдуард. Он-то и рассказал ей, что Деметра никак не показывает своей злости на тех, кто не поддержал его. То есть — на всех. Его холодность и отчуждённость были привычны для остальных, а потому — более чем устраивали их.

Ещё Эдуард сообщил ей о слухах, часто мелькающих в разговорах элементалей. Поговаривали, что Арес женился на слишком молодой для него девушке, и что у них скоро будет ребёнок. Кристина на это лишь понимающе улыбнулась: она прекрасно знала, что молодая жена на самом деле была ровесницей Морозова.

За этой информацией тот факт, что Зевс родила ребёнка, отец которого так и остался в тайне, как-то отошла на второй план, но Кристина прекрасно знала: её обсуждали буквально на каждом углу.

Размышления девушки прервал осторожный стук в дверь.

— Да-да, войдите.

Несмотря на то, что кабинет Главы следовало бы уступить Эдуарду, Кристина этого так и не сделала. Не нашла в себе сил. Теперь в помещении рядом с диваном стояла аккуратная деревянная кроватка, в которой мирно сопел укутанный в простыню крохотный комочек плоти.

Её, Кристины, плоти.

— Не помешаю?

Эдуард вошёл еле слышно, осторожно переставляя ноги в страхе напугать ребёнка. Кристина улыбнулась. Кто бы мог подумать, что Старший маг, исполняющий обязанности Главы целого Дома, будет так трепетать перед лицом девочки несколько месяцев от роду.

— Нет, не помешаешь. Только не шуми — она спит.

Брат с готовностью кивнул. Приблизившись к кроватке, он замер, как замирал всякий раз при виде своей племянницы. Роль дяди была для него в новинку.

Об отце ребёнка он никогда её не спрашивал. Не потому, что ему это было не интересно, вовсе нет: он и так всё знал. Знал — и понимал.

— Как дела? — шёпотом поинтересовался он.

Кристина прикрыла глаза.

— Нормально. Только спать хочется, — призналась она. — Этим, пожалуй, и займусь, когда ты расскажешь мне, что случилось.

Эдуард потёр лоб. Кристина прекрасно знала своего брата и по его мимике видела, что он пришёл не просто так. Осознавая, что она целиком сосредоточена на своём ребёнке, он старался не беспокоить её по мелочам, а значит, произошло что-то действительно важное.

— Да нет, ничего… То есть, не так, — молодой элементаль явно не знал, как именно подать сестре информацию. Вздохнув, он сдался. — А, ладно. Пусть сам объясняется. К тебе пришли.

— Кто? И зачем? — высокий лоб Кристины нахмурился. Если Эдуард и мог её навещать, то остальным элементалям ясно дали понять, что беспокоить Зевса не стоит. Никаких посетителей она давно уже не принимала. И никого не ждала.

— Он сам объяснит, — повторил Эдуард, съёживаясь под внимательным взглядом сестры. — Я позову.

Проследовав к двери так же тихо, как вошёл, её брат аккуратно приоткрыл створку, избегая малейшего скрипа, и высунул голову в коридор:

— Эй. Она готова. Заходи. Только не вздумай шуметь! — донеслось до ушей Кристины шипение Эдуарда. — А то разбудишь.

Кристина набрала в грудь воздуха, готовясь выдать гневную отповедь тому, кому достало наглости отвлекать её от ребёнка, но как только она увидела вошедшего в комнату мужчину, дыхание разом спёрло.

— Но… Как? — избавившись от кома в горле, пролепетала она.

Он улыбнулся, и в этой улыбке смешалось всё. Радость от встречи. Неловкость. Вина. И любовь.

— Привет, Кристина. Я всё тебе объясню, обещаю. Но сначала… — Игорь смущённо почесал отросшую русую бородку, укрывающую неестественно белую кожу, а Кристина не знала, что ей следует сделать в первую очередь, — обнять его за то, что он, вопреки всеобщему мнению, остался в живых, или же влепить смачную пощёчину за то, что оставил её одну и исчез на целый год. Так и не найдя правильного решения, она осталась стоять на месте, ожидая продолжения.

Оно последовало незамедлительно. Он смотрел на неё так, как умел только он, — с теплотой, и, кажется, какой-то мольбой, и Кристина почувствовала, что не сможет отказать ему. О чём бы он не попросил.

Игорь покосился на кроватку — и взгляд его был настолько трепетным, что в груди девушки предательски защемило. Злость, поднявшаяся в Кристине, когда он вошёл, растаяла, как предрассветный туман.

Глубоко вдохнув, словно перед прыжком в воду, Игорь набрался смелости и наконец озвучил свою просьбу:

— Могу я взглянуть на дочь?

Конец.