Мы сидели в тишине и доедали наши рожки. Пристань была заполнена пешеходами и лодочниками, прибывающими из открытого моря. Это был тот день, который привлекал людей на улицу, и если вам посчастливилось иметь лодку, было бы грехом упустить такой прекрасный день. В дальнем конце пристани, за морем мачт и сверкающих прогулочных катеров, стоял реквизит для фильма, выглядевший так, словно он только что приплыл с командой призраков. Его «Весёлый Роджер», или чёрный флаг, украшенный черепом и пиратским кинжалом, весело развевался на лёгком ветерке.

— Ты готов к пиратскому кораблю? — спросила я. — Отсюда это выглядит очень реально.

— Определённо. — Мы отбросили салфетки и забрали свои велосипеды. По пешеходной дорожке шёл непрерывный поток людей, а по велосипедной дорожке катились велосипеды. Почти все направлялись либо к пиратскому кораблю, либо от него.

Мы доехали до конца пристани. Массивный корабль отбрасывал гигантскую тень на причал. Его паруса были свёрнуты, но щелчки и лязг канатов и шкивов наполняли воздух.

Мы слезли с велосипедов и поставили их рядом с фонарным столбом. Я была рада дать своей заднице отдохнуть от жёсткого сиденья. Я подняла руку, чтобы прикрыть глаза, и уставилась на впечатляющую фигуру — русалку, вырезанную из дерева. Вероятно, она была совершенно новой, но выглядела так, словно побывала во многих плаваниях и в бесчисленных штормах. Окна, окружающие капитанскую каюту на корме, также были украшены изящной резьбой в виде роз и виноградных лоз. Не было упущено ни одной детали.

— Как круто. — Леджер повернулся лицом к кораблю.

— Как и сказал Майк, они заставили его выглядеть старым и выветренным, как будто он только что выплыл из восемнадцатого века. — Я пристально посмотрела на нос. — Почти могу представить капитана Флинта или капитана Вейна, стоящих там наверху. На самом деле, я бы хотела, чтобы они стояли там, наверху.

— Кто? — спросил Леджер.

— Из популярного шоу «Чёрные паруса». Это сериал по кабельному телевидению. Тоже хороший, в основном из-за довольно замечательного ассортимента пиратов, включённых в шоу.

— Никогда не слышал о нём.

— Нет? — рассмеялась я. — Иногда кажется, что последние несколько лет ты был на своей собственной планете и отключён от сети. Как будто ты только что приземлился здесь.

Конечно, всё это была шутка, и обычно он прекрасно понимал мой юмор. Но не в этот раз.

— Да, наверное, я не поспеваю за событиями.

— Всё в порядке. Кстати, ты бы хорошо смотрелся, стоя там, на этом корабле, весь такой пиратский и горячий.

— Я бы так и сделал. — Его улыбка вернулась. Он обнял меня одной рукой и притянул к себе для поцелуя. Были мимолётные моменты, подобные последнему, когда казалось, что у Леджера было много вещей о его прошлом, которые он держал в секрете. Учитывая, что у меня было много собственных секретов, я не могла по-настоящему сердиться на него за это. И до тех пор, пока это не ставило под угрозу то, что у нас было, я терпеливо ждала, пока он не будет готов рассказать мне. Точно так же, как я бы сказала ему… в конце концов.

— Извините меня, — раздался сзади голос молодой женщины. Я оглянулась на неё. Она держала в руке свой телефон. — Мне так жаль прерывать, но, вы могли бы сделать снимок?

— Конечно. — Я взяла у неё телефон.

Она помахала кому-то позади нас.

— Приведи её сюда, Джереми. — Женщина ухмыльнулась. — Мой муж подъезжает.

Ей потребовалось несколько секунд, чтобы показать мне, как пользоваться её телефоном. Леджер стоял неподалёку, ожидая, когда я закончу.

Я подняла гаджет и уставилась на монитор, когда её муж присоединился к ней перед кораблём. Он держал на руках ребёнка, девочку с тёмными кудряшками и пухлыми щёчками. В её маленькой ручке была зажата игрушечная утка. Я уставилась на идеальную семью через экран смартфона. Мои руки немного дрожали, и я изо всех сил старалась держать телефон ровно.

Я не осознавала, как долго держала телефон, глядя сквозь него и наблюдая, как милая малышка сжимает свою утку, пока женщина не окликнула меня, напомнив, как сделать снимок. Я нажала на кнопку и, не говоря ни слова, вернула его женщине.

Она выглядела озадаченной, когда благодарила меня. Я услышала шаги Леджера позади себя.

— Если у вас есть телефон, я могла бы вас сфотографировать, — предложила женщина.

Свинцовая тяжесть, которая иногда неожиданно наполняла мою грудь, вернулась.

— Нет, — быстро сказала я. — Нам не нужна фотография. Спасибо. — Я пошла прочь и услышала, как Леджер последовал за мной.

— Джейси, — глубокий голос Леджера прорвался сквозь туман в моем сознании, но я не могла ответить.

— Всё в порядке, Джейси? — спросил он.

Я остановилась и сделала глубокий вдох, прежде чем посмотреть на него. Беспокойство на его лице было искренним. Это напомнило мне, что на этот раз я нашла хорошего парня. Он не был Джеймсом. Он был самым далёким существом от Джеймса. Я не хотела потерять его, позволив показать некоторые уродливые вещи. Ему пока не нужно было этого знать. Мы всё ещё только начинали узнавать друг друга. Когда-нибудь он узнает. Но не сегодня, сегодня была прекрасная погода, катание на велосипеде и пиратские корабли.

— Я в порядке. Надеюсь, ты не возражаешь, но мне не нравится, когда меня фотографируют. — Я уставилась на океан. Послеполуденный бриз взбаламутил тёмно-синюю воду, и белая пена покрыла волны. — Я знаю, это звучит странно, но когда я смотрю на свои фотографии, всё, что я вижу, — это моё прошлое в выражении моего лица. Даже если я улыбаюсь, я могу это видеть. — Я чувствовала, как он смотрит на меня, пытаясь разгадать перемену в моём настроении. Я набралась смелости посмотреть на него. — Однажды я расскажу тебе всё. Давай продолжим прогулку. Сегодня прекрасный день, и я думаю, это поможет мне прояснить голову.

Леджер больше ничего не сказал, пока мы шли обратно к велосипедам. И я была благодарна.

Орсон Стейт Пенн, 7 месяцев до освобождения.

В нашем отделении было несколько счастливчиков, для которых всегда была почта, письма от людей снаружи, чтобы они знали, что о них всё ещё думают. Мой сокамерник и я не были частью этой банды. Моему отцу поставили диагноз рак поджелудочной железы всего через два месяца после того, как меня посадили. И поскольку я обычно был виновником всего, что шло не так в семье, моя сестра и мама сделали больше, чем могли, намекая на то, что сильный стресс мог вызвать такую ужасную вещь, как рак, и что я, безусловно, позаботился об этом. Во время нескольких визитов моего отца, когда он был ещё достаточно силён, чтобы навещать меня, он уверял меня, что я не имею никакого отношения к развитию его болезни. Хотя я не был полностью убеждён. В конце концов, после первых нескольких писем от моих родителей и сестры, новизна, какой бы мрачной она ни была, письма их любимому заключённому прошла. И они все почти перестали писать. В некотором смысле, на какое-то время было легче разорвать связи.

Я знал, почему я не получал писем, но мне показалось странным, что Танк, по крайней мере, не получал писем от любви всей своей жизни. Она не пришла навестить его в день посещений. Всё это подкрепляло мои мысли о том, что её на самом деле не существовало. Что он просто рассказывал истории о женщине, которая была лишь частью его воображения. Единственным недостатком в этой теории было то, что у парня, похоже, просто не хватало мозговых клеток, чтобы придумать такие удивительные, яркие истории.

Мы с моим сокамерником почти не разговаривали в последние несколько дней. Быть запертым с кем-то в тюремной камере на часы, дни и месяцы подряд не способствует крепкой дружбе. Чем больше я узнавал Танка, тем меньше он мне нравился. Я был почти уверен, что он чувствовал то же самое по отношению ко мне.

Всё ещё раздавали почту, когда прозвенел звонок на обед. Мы направились к двери, как дрессированный скот, ожидающий, когда его выпустят из загона пастись. Пока мы стояли там, сквозь решётку просунули письмо.