Её слова положили конец разговору. Моё горло сжалось. Я почувствовала, как моё тело сжимается само по себе, и я знала, что последует, если я не возьму себя в руки. Отчаяние окутывало меня и не отпускало. Холодный нос Рекса коснулся моей руки. Моя собака всегда знала, когда это происходило. Он понимал меня лучше, чем кто-либо другой. Я сделала глубокий вдох и оторвала себя от края пропасти.

Сквозь туман донёсся голос Рейчел:

— Джейси? Ты всё ещё здесь?

— Я здесь, Рейчел. В следующий раз, когда ты придёшь, я познакомлю тебя со своим соседом. Мне нужно поработать дома. Увидимся утром.

Кандалы на лодыжках вернулись. Невидимые, конечно, но я знала, что они были там. Я чувствовала их, когда они изо всех сил старались сдержать мои шаги. Я оставила следы на песке, когда тащилась обратно к своему дому. Рекс шёл рядом со мной, отказавшись от возни в растениях в поисках ящериц, чтобы остаться со мной.

Я отперла дверь и вошла внутрь, гири всё ещё сжимали мои лодыжки, делая мои шаги тяжёлыми и медленными. Я направилась прямо в спальню, моё место тишины и уединения.

Я села на кровать и взяла плюшевого белого ягнёнка, прижимая его к груди. Он впитал больше моих слез, чем любой носовой платок. Затем последовала тишина. Ужасная, кошмарная тишина, которая преследовала меня днём и ночью. Я откинулась на спинку кровати и крепко прижала к себе мягкую игрушку, ожидая, когда гнетущая тишина отступит.

Я принял душ и набросился на кексы, как будто они были последними кусочками еды на земле. Целую неделю я ел макароны с сыром и замороженную пиццу, и после двух лет тюремной еды домашние кексы показались мне просто райскими на вкус.

Я включил радио, которое купил себе в местном комиссионном магазине, и сел на матрас. Я сунул руку под кровать и вытащил фотографию. Я уставился на маленький смятый квадратик. Я так часто водил большим пальцем по фотографии, что весь глянцевый блеск стёрся.

Визит Джейси выбил меня из колеи. Я уже убедил себя, что не имею права находиться здесь, не имею права узнавать её. Но я зашёл так далеко, и у меня не было ничего другого. Мне некуда было идти. И в моём сердце или душе не было ничего, что говорило бы «сдавайся».

Я засунул фотографию обратно под матрас и схватил свои туфли, больше не раздумывая и не задумываясь о том, что я делаю, я взял пустую корзинку, вышел из дома и направился к пляжу.

Ночь была ясная. Небо над головой было ярко освещено полной луной, толстой и круглой, которая заставляла песок светиться неоново-белым. В маленьком домике горел один фонарь на крыльце и ещё один тусклый свет внутри. Я добрался до лестницы, которая вела к дому Джейси, и, не раздумывая, поднялся по ней. Слишком много размышлений отправили бы меня обратно на песок. Корзина, мой предлог для визита, качнулась рядом со мной. Я никогда в жизни не нервничал из-за разговора с девушкой. Моя уверенность в том, что касается женщин, всегда была непоколебимой. До сих пор.

Я поднялся по лестнице и направился прямо к двери, прежде чем успел передумать. Я схватил корзину достаточно крепко, что мог бы раздавить её, когда протянул руку и постучал. Рекс громко залаял. Это заняло несколько минут. Я чуть не потерял самообладание. Затем дверь открылась.

Её лицо было бледным, а голубые глаза казались мокрыми от слез… И моё сердце на мгновение замерло, когда я убедил себя, что она настоящая. Пёс выскочил за дверь и ткнулся головой в мою руку. Я погладил его шею.

— Извини, обычно он не так общителен с незнакомцами.

— Совсем не возражаю. Он классный пёс.

Я поднял корзину. Она взяла её у меня из рук.

— Я думаю, это было сочетание того, что твои маффины были очень вкусными, а мой желудок был очень пустым. Я подумал, что верну корзинку и попрошу переделать всё это вступление. Обычно я не такой косноязычный идиот. На самом деле, вычеркни это. Я могу быть полным идиотом, если буду думать об этом. Но косноязычие — это не про меня. — Я протянул руку. — Я Леджер. И ты абсолютно мой любимый новый сосед всех времён.

Её улыбка была именно такой, какой я и ожидал, изгиб идеальных розовых губ.

— Время исповеди. — Её голос был хрупким, как тонкое кружево, и было очевидно, что она плакала. — Это не я пекла кексы. Моя лучшая подруга Рейчел владеет пекарней рядом с моей кофейней. Она испекла их.

— Тогда, наверное, я разговариваю не с той девушкой. — Я притворился, что отворачиваюсь.

— Однако я красиво разложила их в корзинке для тебя, — быстро добавила она.

Я повернулся назад. Я чертовски хорошо знал, что пялюсь, но не мог отвести глаз.

— Как мило.

Розовый румянец немного залил белизну её щёк.

— Окей, этот совершенно новый человек у моей двери гораздо лучше подходит парню передо мной.

— Правда?

— Да, уверенный в себе и немного дерзкий, это больше то, что я ожидала бы от парня, который выглядит как… — Она замолчала, и румянец усилился. — Вау, не знаю, откуда это взялось. В любом случае… — Она взяла корзину. — Я рада, что они тебе понравились.

— Сейчас полнолуние, — поспешно сказал я, пытаясь удержать её стоящей передо мной ещё несколько секунд. — Я собирался прогуляться.

Она сделала паузу и, казалось, обдумывала это.

— Мне нужно сделать кое-какие документы. Но желаю тебе приятной прогулки. Кстати, если ты любишь кофе, тебе стоит зайти в моё кафе. Это на Второй авеню. Она пожала плечами. — Оно называется «Кофе на Второй авеню». Очень изобретательно, я знаю.

— Будет легко запомнить, на какой улице оно находится, — кивнул я. — Спокойной ночи, Джейси.

Я развернулся и направился вниз по ступенькам.

— Подожди, Леджер, — позвала она.

Я снова посмотрел на дом. Она подняла руку.

— Дай мне две минуты.

Я ждал эти две минуты и не был полностью уверен, сделал ли я вдох хотя бы раз за это время. Рекс сбежал по лестнице и послушно сел у моих ног, как будто мы были старыми приятелями. Я присел на корточки рядом с ним.

— Привет, приятель. Ты хорошо делаешь свою работу, присматривая за ней. Замолви за меня словечко, если у тебя будет такая возможность.

Джейси спустилась по ступенькам, закутанная в толстовку. Её длинные волнистые волосы пытались вырваться из-под капюшона, который она натянула на голову.

— Ты разговариваешь с моей собакой? — Широкая улыбка была даже лучше, чем та слабая, которой она сверкнула ранее.

— Просто небольшой мужской разговор. — Я выпрямился. — Рад, что ты передумала.

— Бумажная волокита всегда может подождать. Кроме того, — её голос смягчился и был почти заглушён шумом океана, — мне нужно было выбраться из дома. Сегодня вечером было слишком тихо.

— Здесь действительно тихо. — Я подумал о тюрьме и о непрекращающейся череде звуков: двери и ворота открываются и с лязгом закрываются, ночные охранники громко разговаривают, другие сокамерники храпят или болтают. Сон приходил только урывками. Но тогда, я думаю, это не должен был быть пятизвездочный отель. Это было задумано как страдание, чтобы уберечь нас от повторения одних и тех же ошибок дважды. Это определённо сработало для меня.

— Я люблю такие ночи, как эта. — Хорошенькое личико Джейси высунулось из-под капюшона, когда она посмотрела на небо. — В лунном свете всё это выглядит как картинка из какого-нибудь фантастического романа. — Она указала на воду. — Да. Вот оно. Золотая молния.

— Ты сказала «золотая молния»? — После того, как я ранее, спотыкаясь, изображал из себя скромника, я быстро обнаружил, что с Джейси легко разговаривать. Особенно, если я не смотрел прямо на неё, теряясь в её сапфировых глазах и напряжённо думая об этих губах.

— Видишь ту длинную полосу лунного света на воде. — Она снова указала на море. Под ночным небом оно было в основном чёрным с клочьями белой пены. — Рябь делает его похожим на молнию, золотую молнию, которую можно просто расстегнуть.