Возле почты на территории станции Фрей, откуда желающие туристы отправляли открытки со штемпелем Антарктиды, к Вике подошла Анна.

- Мы с Паганелем второго января вылетаем в оазис, все уже обговорено, - сказала она. - Ты не передумала?

- Нет, извини.

- Жаль. Вижу, ты умудрилась втрескаться в Юрочку по уши и слушаешься его во всем. Только не думай, что он не такой, как другие. Если мужчины вобьют себе что-то в башку, то их уже не переубедишь. Поэтому всегда лучше их в себя влюблять, чем самой влюбляться.

Однако Вика твердо знала, что Егорова ошибается. Юра не походил ни на Матвея, ни на Ника. Он был серьезным и ответственным, и алкоголем не злоупотреблял.

- Ты Юру совсем не знаешь, чтобы судить.

- А ты на Володю посмотри. Как говорится, скажи мне, кто твой друг, - Аня указала подбородком в сторону скучающего у наветренной стены Грача.

Телохранитель ждал Долговых на улице, поскольку все желающие внутри небольшого почтового отделения не помещались, а сам он не желал толкаться в тесноте. Словно почувствовав, что говорят о нем, Володя повернул голову и с прищуром оглядел девушек.

- Ты разве не видишь, с каким презрением он на нас смотрит всякий раз, когда оказывается рядом? – прокомментировала Анна, демонстративно разворачиваясь к почте спиной.

- Володя нормальный парень, - Вика упрямо свела брови. - Просто у него работа специфичная.

- Наивная ты, – Анна фыркнула. – Володя Юре в уши каждый день поет, какие мы с тобой негодяйки, он нас с тобой терпеть не может. И даже если узнает, что был не прав, ни за что не извинится, а станет только еще глубже копать, чтобы найти, к чему придраться. Не знаю, почему он такой женоненавистник, но он Громова к тебе ревнует.

- Но Юра-то ни при чем!

- Ты настолько ему доверяешь? Считаешь, что между другом детства и тобой он тебя выберет?

- Я даже не собираюсь ставить его перед подобным выбором!

- Что ж, оставайся при своих убеждениях. Только потом не плачь в подушку.

Анна собралась уйти, но Завадская, повинуясь внезапному импульсу, коснулась ее плеча:

- Тебя Володя чем-то сильно обидел?

Егорова ощетинилась, из чего Вика сделала вывод, что угадала.

– С чего ты взяла? Я просто констатирую факты.

– А мне кажется, дело в другом. Он же тебе нравится. Только его трудно заарканить – вот ты и злишься.

– Мало ли на кого я злюсь, – усмехнулась Егорова одним краешком губ. – Я, к примеру, и на братишку своего непутевого, знаешь, как злюсь? Но это не мешает мне постоянно вытаскивать его задницу из всякого дерьма. Мои истинные чувства, к сожалению, никого не волнуют на этом свете. Я привыкла и давно не обращаю внимания.

Выпалив это, Анна крутанулась на пятках и зашагала к как раз показавшемуся в дверях почты Сергею Давыдову. А Вика смотрела ей вслед, слегка обескураженная. Ей было странно слышать от своей соседки по каюте подобные речи, ведь та всегда казалась ей, пусть шумной и наглой, но беззаботной. Неужели эта легкость была наигранной? Или Володя все-таки умудрился сделать или сказать нечто настолько нелицеприятное, что Анна больше не в силах была сдерживаться?

«Надо бы у Юры спросить, что там происходит между этими двумя, – подумала Вика. – Вдруг он что-то знает».

Прикрыв глаза, она представила себя Юрино лицо. Как поднимаются уголки его губ, когда он готовится улыбнуться. Как стремительно взлетают его брови, когда он удивляется. Или как тонкая морщинка намечается у него на переносице, если он на чем-то сосредотачивается в задумчивости… Да, Юра особенный, это совершенно точно, и Анна на его счет не права.

Вика считала себя достаточно зрелой, чтобы разбираться в мужчинах. Она стояла и улыбалась своим мыслям и воспоминаниям, не замечая, каким жадными взглядами, пусть и на расстоянии, пожирает ее Игорь Симорский.

*

Анна Егорова и Владимир Грач

Два часа назад Анна с Сережей уже выходили из столовой, когда Володя догнал их у самых дверей.

– Сергей, оставьте-ка нас на минуту, – бесцеремонно заявил он и присовокупил к словам такой хищный взгляд, что Сергей Давыдов моментально ретировался, бросив виноватое «Ань, встретимся потом у сходней».

Анна только рот открыла, пораженная наглостью одной стороны и предательством другой. Грач же ухватил ее за руку и подтащил к стоящей в углу кадушке с пальмой, где уж точно никто не мог ни помешать, ни подслушать.

– Мне некогда разводить китайские церемонии, поэтому начну без предисловий. Зачем вы продолжаете пудрить мозги несчастному историку, мамзель Егорова?

– Вам-то что? – Анна избавилась от сжимавших предплечье пальцев, стукнув грубияна по руке. – Я же не вам их пудрю.

– Проблема в том, что вы и мне навязываете свое общество в долине. Вас просили не соваться туда по-хорошему? Просили. Почему вы не послушались?

– К счастью, я вовсе не обязана слушаться, – она смело выдержала адресованный ей грозный взгляд. – Ни вас, ни вашего друга. И вообще не понимаю причину такого вопиющего поведения. Вы расспрашивали Патрисию об изменениях в программе? Она все подтвердила и я невиновна?

– Почти.

– Что значит «почти»? Она отрицала, что была автором нашего небольшого сюрприза с пистолетом?

– Не отрицала, – признал Володя. – И даже с капитаном все заранее обговорила. Но я вас не считаю невиновной.

– Интересное дело! Чего вам опять не так?

– Патрисии очень не понравились мои расспросы. Она старалась поскорей от меня улизнуть. Вот я и думаю: а не заодно ли вы с ней? Замыслили какую-нибудь пакость…

– Очевидно же, что Патрисия меня по-крупному подставила, так почему мне за нее отдуваться? Только потому, что жене босса вы ничего не сделаете? Где справедливость?

– Ладно, не ерепеньтесь. Пообещайте мне, что не поедите в долину с Белоконевым, и я от вас отстану раз и навсегда.

– Между прочим, я выполнила ваше предыдущее требование, отдала запломбированный ящик капитану с просьбой поместить в сейф. А от вас долгожданной реакции не последовало! Получается, вам верить нельзя. Вы даже спасибо сказать не умеете.

– Я в курсе, что ящик у капитана. Но проблема в том, что капитан не знает, что внутри. Надеюсь, вы не забыли вложить ту интересную вещичку?

– Почему вы постоянно придираетесь? Что бы я ни сделала, у вас миллион претензий.

– Так вы не ни разу еще не ответили прямо «да» или «нет», все время изворачиваетесь. И чем сильнее вы упорствуете, тем хуже выглядите. А как вам такая идея: мы сейчас пойдем и вместе вскроем вашу коробку в присутствии капитана?

– Да как хотите! Можем сходить и вскрыть! Я готова, вот только скажите, вы не доверяете людям, потому что сами всем врете, да?

– Я не доверяю только вам. Вы не заслужили, и ваши планы выглядят, мягко говоря, подозрительно.

– Мне жаль, но мои планы вас не касаются. У вас вообще к этим сведениям допуска нет, так что оставим бесполезный разговор.

Грач начал выходить из себя.

– Знаете что, перестаньте строить из себя секретного агента! Смелый ход, но я все про вас знаю. Про вас и ваших родственников. И про ваши немногочисленные контакты. Я проверил все сведения, которые вы изложили, каждый пункт анкеты, и убедился, что вы самый обычный человек. Только этим утром из радиорубки мне передали последние штрихи к вашему портрету. Так что хватит ломать комедию! Отвечайте прямо, что вы забыли в запретной долине? Или я вас арестую и посажу под замок. На берег вы не сойдете.

– Не имеете права!

– Желаете проверить? Хорошо.

Хватка у него была железная, а сила немереная, в чем девушка уже успела убедиться. Тем не менее, Анна уперлась, но когда это не помогло, начала отчаянно вырываться.

– Отпустите меня немедленно! – шипела она как разъяренная кошка и даже вознамерилась пнуть телохранителя по колену, но не тут-то было. Владимир перехватил ее поудобнее, уже двумя руками, не обращая внимания на то, как отчаянно она молотит пятками воздух. Тогда Егорова совершенно немыслимым образом изогнулась и укусила его за палец.