Антарктида была для него хороша не только феноменами и простором для исследовательских работ. Суровые условия и отбор увлеченных делом людей – от ученого до простого механика породили особый микроклимат взаимоотношений, мужское братство. В шутку они величали себя «орденом Белого Магнита». Как-то Юра спросил своего коллегу, который праздновал уже девятую зимовку, как быстро тот возвращается к нормальной жизни после длительной командировки. Сам Громов, честно сказать, с трудом вошел в привычную колею после первого антарктического года, и ему было интересно услышать, как обстоит с этим у других.

Они со Степанычем стояли на палубе корабля, только взявшего курс на север, домой. Стояла холодная лунная ночь, позади были месяцы напряженной работы, впереди – долгое плавание через Индийский океан и Суэцкий канал к Черноморскому побережью. По ходу следования ледокола вздымались высокие грозные айсберги, рождающие ассоциации с воротами в новый-старый, хорошенько забытый мир.

Степаныч долго не отвечал, смотрел на лунную дорожку, потом поскреб в задумчивости шею и изрек:

– Если бы не жена и дочка, я бы, наверное, и вовсе тут поселился. Скверно дергаться туда-сюда. Здесь все просто – там тяжело. Но в семье отогреваешься, приспосабливаешься ко всем этим бюрократическим нелепицам и отчужденности. Где-то спустя полгода уже не забываешь закрыть в квартире дверь на замок, и лица домашних обретают объем и краски. Антарктида же наоборот слегка выцветает и делается плоской, но все равно манит, зараза! – он повернул голову и усмехнулся: – А ты, Громыч, у нас холостой. И коль это была твоя вторая зимовка, значит, будет и третья, и четвертая. Антарктида холостых глотает с потрохами. Некому за ваши души с ней бороться.

Юра сам это чувствовал и был уверен, что вернется к «Белому Магниту» очень быстро, только с накопившимися делами разделается, разгребёт данные и дневниковые записи. Год, от силы два – и снова здравствуй, Антарктида! Но судьба распорядилась иначе. Умерла мама. Вовремя подать заявку не удалось, и второй сезон был пропущен, хотя как раз отплытие решило бы проблему навалившейся тоски и неприкаянности. К счастью, появился Вовка Грач со своим странным предложением, и Громов уцепился за протянутую соломинку.

В глубине души Юре казалось, что и Володькой двигало какое-то похожее чувство. У него, Юрки, была зимовка, а у военного Грача – армия, где тоже все не так, как на гражданке. Оказавшись временно на обочине, они никак не могли вписаться в обычную скучную жизнь, и Антарктида показалась им спасительным вызовом. Вот и вляпались они на радостях в авантюру по самое не балуйся…

Пока туристы, покинувшие борт ледокола, осматривали станцию и музей, Юра помогал разгружать багаж. Грач оставил ему в помощь второго телохранителя Диму Ишевича, но, в принципе, и без него все было бы нормально. Погрузка-разгрузка шла быстро и без осложнений.

Юра таскал из пропахшего авиационным топливом вертолетного нутра тюки с вещами на склад. Со своим грузом они с Димой разделались быстро, потом помогали остальным – просто так, за компанию, которая подобралась дружная и приветливая, Юра с ними отдыхал душой. В отдалении скрипели подъемные краны, люди сообща решали возникающие проблемы без криков и мата, и было полное ощущение, что он вернулся в прошлое, к своим товарищам из «ордена Белого Магнита». Вернулся надолго, а не на несколько часов.

Один из вертолетчиков, Саня Петрушецкий, прозванный Петрушкой за рыжеватые волосы и неунывающий нрав, оказался старым знакомым. С ним Юра не раз «летал на купол», и сейчас, так неожиданно встретившись, они долго обнимались и хлопали друг дружку по спине.

– Ха, турист! Ну, даешь! – орал Саня, сверкая задиристой улыбкой. – Вот убил, так убил! Хоть тушкой, хоть чучелкой, лишь бы к нам, так, Громыч?

– И не говори, Петруха, но без вас плохо, веришь?

– Верю! Как пить дать, верю! Сам тоже сюда зачастил. Только теперь я на «курорте» кости бросил.

– Неужто изменил Мирному?

– Я там уже все книжки в библиотеке перечитал, все фильмы пересмотрел, – полушутя, полусерьезно пояснил Петрушецкий. – Да и надо же людей новых посмотреть, себя показать. Ну а ты-то что делаешь?

– Клиентов везу в Драконий Зуб.

– Так… Туда Дозморов после праздника собрался. Не с тобой ли?

– У нас договор с иностранной компанией.

– Точно тебе говорю: Дозморов везет парней с этой посудины. Для них еще на той неделе, числа двадцатого груз в сухую долину возили. По летной погоде. Очень странный маршрут, нетипичный. Потому он всем и запомнился. Артем долго высчитывал-планировал, там по топливу не очень выходит, крюк-то дальний.

– Груз случайно не Белоконеву принадлежал? – насторожился Громов.

– Фамилий не помню, – ответил Саня. – Но забавно, что вы всей деревней к Драконьему Зубу намылились. И почему не с Мирного, а от нас?

Юра развел руками:

– Капризы клиентов и превратности судьбы. Слушай, меня тревожит одна вещь: мы с чилийцами договаривались на тридцатое всю инфраструктуру скинуть, но никого из представителей компании я что-то ни на борту, ни на берегу не нашел. Тебе они случаем не попадались на глаза? Где их ветер носит?

– Они в ангарах сидят, – мотнул головой Петрушецкий. – Эти цацы всегда там. Не царское, понимаешь, дело, по кораблям шастать. Это мы корячимся, а они чаи попивают. Так что, когда все свои тюки тут покидаешь, пошарь у них в офисе.

– Ясно, – Юра вздохнул. – Эдак мы до отплытия не уложимся.

– Факт. Эти парни еще те таксисты, – не слишком любезно отозвался о своих коллегах Саня. – Сегодня точно никто не полетит, не надейся даже – ветер боковой, да и вообще поздно уже, ваш корабль опоздал сильно. Завтра, может, самолетом они ваш груз до Холли и подбросят, но вот что дальше… Первого января законный выходной. Второго – по метеосводке. Вполне ожидаемо, если заявят: у нас после вчерашнего голова болит, а над плоскогорьем тучи ходят хмуро – и поди проверь. Останетесь вы с ними без продуктов и палаток в чистом поле ночевать.

Громов помрачнел:

– Не предвидел я, что на Кинг-Джордже такой бардак.

– Это не на Кинг-Джордже, это в турбизнесе. Они же эксклюзивом совсем не занимаются, только по накатанной. А хошь, Громыч, я сам тебя отвезу? – неожиданно предложил Петрушецкий, расцветая задорной улыбкой. – По старой дружбе. За горючку ребятам проставишься, и все.

Юра с сомнением посмотрел на старого приятеля:

– Ты серьезно?

– А что, не похоже? Вон у меня какая машина ладная, видал? Новейшая модификация, долетим как на ковре-самолете.

– Отпустят?

– А чего нет? Можно и официально все оформить, если у твоих клиентов деньги лишние водятся. Смотри, сегодня-завтра я на дежурстве, потом трое суток выходных. Так что сгоняем, куда скажешь. В два плеча[14] – и ты на месте. Много груза не возьму, не подниму из-за запаса горючки, но пару палаток и НЗ не вопрос.

– Спасибо, дружище! – Юра протянул руку, и Петрушецкий с удовольствием ее пожал.

– Тогда договорились. Оформляй свои баулы в офисе, а самое необходимое отдельно отложи. Первого января после обеда и рванем. Кроме тебя, могу еще одного человечка захватить, если надо.

– Понял. Ты, Петруха, настоящий полковник!

– А то ж! Для тебя, Громыч, я на все готов. Ты в отеле остановился или на базе?

– В отеле.

– Понял. Я с тобой свяжусь!

На этом старые приятели расстались. Петрушецкий пошел к вертолету, а Громов отослал Ишевича в отель и занялся сортировкой барахла. Он был рад, что все так отлично повернулось. Ему хотелось спокойно осмотреться в долине до прибытия разношерстной толпы, и морально подготовиться. Да и Грач будет счастлив подстраховаться.

Володя и впрямь обрадовался открывшейся возможности. Когда Громов глубоким вечером добрался наконец до отеля, он выслушал новость с довольной миной.

– Говоришь, еще одного человека взять можно? Отлично. Бери с собой Диму. Мне кажется, вы хорошо сегодня сработались.