– Не тупо, а весьма профессионально. В столовой вы сидите хоть и далеко, но напротив меня. А мое зрение стопроцентное.

– Но раз так, – вмешался в разговор Громов, – у вас могут быть предположения, кто ещё следит за нами или проявляет повышенный подозрительный интерес?

Ашор с легкой улыбкой взглянул на гляциолога:

– Не думаю, что мои выводы вам понравятся.

– И все-таки? – живо спросил Грач.

– Ищите недоброжелателей в вашем ближайшем окружении, – ответил фокусник. – Те, с кем вы взошли на борт, с кем вы работаете и кого охраняете. Именно они таят множество сюрпризов.

– Французы?

Ашор дернул плечом, и Грач недовольно усмехнулся:

– Вы нарочно сейчас говорите то, что я готов услышать?

– Есть люди, которым очень не нравится ваше тесное общение с русским историком. У меня впечатление, что вчера вы перешли кое-кому дорогу.

– Кому? Хватит говорить загадками!

– Не люблю лишнего беспокойства, – сказал Ашор. – Мое дело маленькое. Я добился эффекта, поразил почтенную публику. А вот в мутные дела предпочитаю глубоко не лезть, пока мне такой вот псих, как вы, голову не снес.

– Если вам и правда что-то известно, помогите нам! – попросил Громов.

– Вы очень хорошо знаете этого человека. Вы оба. И это все, что я могу вам сказать.

– Это Патрисия Ласаль? – Грач не постеснялся назвать имя главной подозреваемой.

– Она, конечно, весьма решительная дама и способна принести немало хлопот, но к историку отношения не имеет.

– Тогда, Виктория Завадская?

– Да бог с вами! – Ашор совершенно искренне уставился на телохранителя. – Эта девушка настоящий ангел во плоти. Оставьте ее в покое, пожалуйста.

– Анна Егорова? Жак Дюмон?

Ашор улыбнулся:

– Я и так сделал половину работы за вас. Ищите, Шерлок, но без меня.

Володя рванулся к фокуснику, но Юра остановил его, цепко ухватив за плечо:

– Не надо, Вова! Лучше пойдем отсюда. Он больше ничего не скажет.

– Скажет, еще как скажет!

– Не скажу, – подтвердил Ашор слова Громова и повернулся к чемоданчику, куда убирал неиспользованные апельсины.

Грач рыкнул, но в драку, как опасался Юрий, не полез.

– Ладно, последний ответ и я честно уйду. Что вы предсказали Патрисии? Я видел ее бледную физиономию.

– Спросите у нее.

– Нет, я спрашиваю у вас! Мне нужно знать, в какие игры вы решили поиграть с моей подопечной.

Ашор повертел в руке последний апельсин, подкинул его на ладони и произнес:

– Патрисии досталась записка с цитатой из Библии: «Кто сеет ветер, пожнет бурю». Остальное доделало ее воображение.

После общения с Визардом, остыв и переварив не слишком полезные сведения, хотя и добытые с таким скандалом, Володя к боссу на ковер не пошел. Вместо того, чтобы постучаться в каюту Долговых, он сбежал по лестнице на два этажа ниже и очень удачно натолкнулся на антрепренера Бекасову, беседующую с Евгением Урусовым в небольшом холле. Это было даже лучше, чем разговаривать с самой Викой на глазах у Громова, который тотчас встанет за нее горой.

– Простите, мадам, но я отвлеку вас всего на минуточку, – очень вежливо Грач обратился к Елизавете Даниловне.

Он планировал расспросить режиссера о Завадской и обстоятельствах, при которых она попала на борт. Заверения Громова и Ашора («Вот ведь спелись неожиданно!») его ничуть не убедили.

– Надеюсь, это не связано с запиской в апельсине? – уточнил Урусов. – А то мне, после вашей эскапады боязно оставлять Лизу с вами наедине.

– Вы же не думаете всерьез, что я способен причинить ей вред? – изумился Володя, хотя в глубине души принимал справедливость упрека.

– Иди, Женя, все будет хорошо, – Бекасова величественно взмахнула рукой. – Я молодому человеку доверяю. Он хоть и взрывоопасный, но справедливый. И он мне нравится. Что вы хотели у меня узнать, Володя?

Со своими вопросами Грач старался заходит издалека, но Бекасова быстро сообразила, в какую сторону он способен вывернуть.

– Вика хорошая девушка, – заявила она ему безапелляционно. – Признаюсь сразу: у меня было два варианта замены Анжелы Хлебниковой. Вика была непроверенной кандидатурой. Но именно ее я взяла, хотя вторая актриса, Стольникова, уже играла Джульетту и показала себя отлично. Однако у Вики обстоятельства, и я ее пожалела. Ей очень нужны деньги.

– Нужны деньги, – эхом повторил Грач.

– Только вот не надо делать такое лицо! – рассердилась Бекасова. – Я не выжившая из ума дура и отдаю себе отчет, когда кто-то пытается склонить меня к тому или иному решению. За Вику меня никто не просил. Это только мой личный выбор. Или вы подозреваете, что я подкладываю в постель Симорскому хорошенькую старлетку?

– Ни в коем случае, – открестился Владимир. – И при чем тут Симорский?

– Ни при чем, – подчеркнула голосом Елизавета Даниловна. – Так и передайте вашему другу: Вика никакого отношения к продюсеру не имеет. Это я взяла ее в поездку, а не Игорь Валентинович. Или вы по собственной инициативе ее подноготную выясняете?

Грач разубеждать не стал. Только спросил:

– Зачем Завадской деньги?

Бекасова помолчала, испытывающее глядя на телохранителя, потом все же сообщила:

– Мать у нее в больнице, врачи от силы год жизни дают. У отца зарплата копеечная. А еще младший брат на иждивении. Вика им деньги каждый месяц отсылает. А ведь ей тоже требуется и одеться, и прическу сделать, и духи себе купить, не говоря уже о съемной квартире и еде. Поэтому если ваш друг надеется, что мы тут миллионы зарабатываем…

– Послушайте, мой друг к моим расспросам не имеет никакого отношения, – все-таки не выдержал Грач. – И если узнает тему нашего с вами разговора, физиономию мне поправит. Он человек честных правил, даже не сомневайтесь, и совершенно точно не станет кого-то обхаживать из-за денег.

– Я рада. А то вы меня, Володенька, признаться, несколько напугали своим интересом.

– Не стоит пугаться, Елизавета Даниловна, это простое любопытство. Извините, что отнял время.

– У меня встречный вопрос, Володя. Мне кажется, вы не в восторге, что Юра к Вике подходы ищет. Почему?

– Это их дело, – ушел от прямого ответа Грач. – Юра в любом случае порядочный человек. И если Вика ответит ему взаимностью… что ж, я за него порадуюсь.

– Что он от тебя хотел, Лиза? – спросил Урусов, неслышно подойдя сзади, едва телохранитель удалился. – Вы не поругались, случаем?

– Нет, зачем мне с ним ругаться, – Елизавет Даниловна пожала плечами и улыбнулась. – Это очень интересный молодой человек. И верный товарищ, как оказалось. Кстати, Вику нашу не видел?

– С Юрой она осталась после представления, – усмехнулся Урусов. – Дело-то молодое.

– Правильно, – сказала Бекасова. – У нее хотя бы глаза снова блестеть начали, заметил? Вот то-то же. Оттаивает наша девочка. Антарктида ее человеческим теплом встречает, на которое Москва не способна оказалась.

– Ну мы-то с тобой старались, Лизавета, разве нет?

– А на какой ляд мы ей с тобой сдались, старая ты заноза? – фыркнула Бекасова и добродушно потрепала ухмыляющегося в усы Урусова по руке.

После представления Вика и Юра не смогли сразу расстаться и устроились в кают-компании, где как всегда было шумно, многолюдно и накурено. Громов познакомил Завадскую со всеми будущими зимовщиками, и те пришли в полный восторг от «шикарной барышни».

Юре тотчас кто-то сунул в руки гитару, и тот не стал отнекиваться.

– Что вам спеть на сей раз?

– Начинать и заканчивать надо всегда с хороших песен, – заявил один из бородатых геофизиков. – Так что выбери что-то душевное.

– «Антарктическую» давай! – предложил биолог. – У тебя она отлично получается.

– Ладно, – Юра тронул струны, проверяя настройку. Потом поднял голову, посмотрел на Вику и запел: