– Может, еще повыше поднимемся? – предложил Павел.

– Сначала давай тут, а после решим.

Они взяли немного левее и скоро остановились на небольшом выступе под прикрытием отвесной, потрескавшейся от непогоды стены. Им открылся потрясающий вид на океан и узкую полоску берега, запорошенного, в отличие от внутреннего пляжа, тонким слоем снега. Там, в снегу бродили пингвины, и лежали у самой кромки воды морские котики. Причудливой формы скалы пестрели красными, серыми, желтыми оттенками, но это была не растительность, а все те же камни – так выходили на поверхность разные породы.

Павел и Дмитрий расчехлили камеры. В бухте ледокол смотрелся игрушечным корабликом, вырезанным из щепки. Он так и просился на открытку. Часть склонов кальдеры окутывалась призрачным туманом – это пар поднимался из горячих источников. На спокойной воде играли мягкие переливы синего и серого. Черные базальты, белый снег на вершинах и красноватые выходы железистых пород добавляли картине красок.

Володя встал у них за спиной, чтобы не лезть в кадр, и пока друзья увлеченно снимали, отдыхал, наслаждаясь пейзажем и наконец-то стихшим ветром. Сквозь прореху в облачном слое солнце сделало попытку прорваться к земле. Полноценного освещения не получилось, но у скал появился намек на тени. Над отвесной стеной, к которой прижимался Грач, чуть правее обнаружился естественный козырек, от которого на плато легло скошенное сероватое пятно.

Нафотографировав вдосталь, друзья присели на подходящий валун недалеко от края обрыва, скинули капюшоны и вытянули ноги в одинаковых ботинках на шипастой подошве. Они негромко переговаривались, обсуждая последние события: свадьбу и антарктический круиз. Грач из услышанного сделал вывод, что Долгов и с Дмитрием не поделился истинной целью путешествия. Ему стало немного легче.

Таким образом, подумал он, о том, что именно хотят раздобыть супруги с помощью авантюриста Дюмона, знали только пятеро, для остальных поездка в долину Драконьего Зуба выглядела обычным приключением наподобие поискам сокровищ. И если бы сам француз в пылу лекции Белоконева, не проговорился…

Володя подумал, неожиданно для самого себя выйдя на новый круг размышлений о превратностях судьбы, что жизнь его сделала несколько головокружительных виражей, приведя на этот «обманный остров». Казалось бы, совсем недавно он, охваченный духом самопожертвования, отдавал долг Родине в горячих точках. Боец отряда особого назначения, потом военный полицейский и юрист-заочник. Судьба была прямой, как стрела. Но все перечеркнуло ранение. И ладно бы просто заштопали дырку – нет, его приговорили к гражданской скучной жизни. Напрасно он доказывал врачебной комиссии, что полностью исцелился, и демонстрировал результаты сданных нормативов. Вердикт был однозначным. От предложения потрудиться на преподавательском поприще Грач отказался. Он попытался найти себя в обычной полиции, но не вписался в коллектив. Еще три года потратил на то, чтобы окончательно восстановиться по методике индийских йогов, истязал себя тренировками в надежде вновь вернуться в строй. В конце концов, Мересьев вернулся в авиацию без обоих ног и летал! А у него-то всего-навсего удалили селезенку. Без нее прекрасно можно обойтись…

Странный звук ворвался в его сознание и отвлек от воспоминаний. Володя выпрямился, вслушиваясь и стараясь засечь источник, но звук не повторился – остался странным эхом в ушах, тревожащим и неопределенным.

«Птица», – решил он и приказал себе не ждать подвоха. Здесь, на высоте кроме них никого не было. И уж тем более не было Глыбы Стальнова и его киллеров.

Но звук повторился, а с отвесной скалы скатилось несколько камушков и упало прямо перед ним. Этим дело не ограничилось – серый пепел или песок, некрупный щебень и камни побольше продолжали сыпаться вниз. Пока неспешно и неопасно, но шум нарастал.

– Паша, Дима! – Владимир устремился к ни на что не реагирующим парням, сидящим на самом краю.

Тяжелый обломок отскочил от козырька и с гулом рухнул прямо перед Грачом, да так, что плато под ногами содрогнулось. Сам Грач едва увернулся, камень сбил капюшон и мазнул его по уху. В голове загудело.

Но приходить в себя было некогда. Володя подскочил к недоуменно озирающемуся Долгову и рывком стянул с камня. Другой рукой подтолкнул Сухова, но сразу с двумя он справиться не мог, потому сосредоточился на Павле.

– Под козырек! К стене! Прижаться как можно ближе! – он отдавал команды и тащил Долгова прочь от обрыва.

Дима вроде бы сориентировался и заспешил следом. Но слишком неуклюже и медленно!

Они все двигались слишком медленно. Обвал ширился, в него вливались все новые и новые массы. Над плато повисла удушливая туча пыли и пепла, в которой смутно угадывались очертания гор и пролетающих мимо камней покрупнее. Мужчины кашляли, ругались и, стараясь увернуться от обломков, прикрывали головы руками.

В реальности все заняло секунды, но Володе казалось, что они, словно мухи в патоку, попали в вязкую субстанцию, мешающую двигаться в нормальном темпе. Нешуточная опасность обострила все чувства. Создавалось впечатление, будто все происходит как при замедленной съемке.

Они наконец-то достигли стены, где на голову перестали валиться валуны, но дышать нормально было уже невозможно. Мужчины укрыли рот и нос шарфами, и дыхание их сделалось судорожным и хриплым. Грач, прикрывшись локтем, взглянул вверх. «Хоть бы козырек выдержал и не обвалился», – подумал он. Он втиснул Долгова в камень, прикрывая собой. Дмитрий сопел рядом.

Спустя минуту все кончилось. Смолк пугающий гул, и камни перестали бить по плечам и спине. Только внизу на склоне все еще зловеще клокотала растекающаяся масса из грязи, базальтовой крошки и валунов, но шум ее удалялся. Пыль по-прежнему клубилась в воздухе, но сквозь нее стали постепенно пробиваться лучи солнца.

Грач отступил на шаг, стараясь рассмотреть своего босса. Выглядел тот помятым: рукав новенькой куртки порван, на лбу глубокая ссадина, глаза безумные. Но он был жив и это главное. Дмитрий Сухов внешне тоже смотрелся молодцом, но когда попытался отойти от стены, стало очевидно, что он подвернул или сильно ушиб ногу.

Долгов, продолжая откашливаться, сполз на землю и сдернул с головы вязаную шапочку. Она поменяла свой цвет, став абсолютно серой.

– Однако! – хрипло выдохнул он и прибавил, глядя на Владимира: – Спасибо, дружище!

Грач повел плечами, которые болезненно ныли от ударов, и оглянулся на край плато. К его запоздалому ужасу, камень, на котором только что сидели друзья, исчез. Видимо, обвал увлек его за собой под обрыв.

– Черт! – Дмитрий, морщась, тоже сел на землю, вытягивая и ощупывая поврежденную ногу. – Вот это неожиданность!

– И не понятно, с чего началось, – сказал Павел. – Ничто не предвещало. Кость цела?

– Цела, – Дима указал ему на лицо. – А вот у тебя вся рожа в крови. Не чувствуешь, что ли?

– Не-а, – Паша коснулся лба рукой, взглянул на кровь, оставшуюся на пальцах, и рассмеялся.

Через секунду смеялись уже оба. Грач посмотрел на них, качнул головой и сказал:

– Пойду осмотрюсь. До моего возвращения не двигайтесь.

Он обошел скалистый бок, глядя вверх, потом вышел к тому месту, где они поднимались, миновал загроможденный острыми клыками камней участок и углядел продолжение тропы, ведущей еще выше. Прежде чем пойти по ней, Володя бросил внимательный взгляд по сторонам, стараясь приметить подозрительное движение или неуместное цветовое пятно. Все высадившиеся на берег туристы были одеты в красные куртки, весьма заметные на фоне скудных оттенков острова. И если бы кто-то вдруг оказался поблизости…

Впрочем, обилие выступов и камней представляли множество мест для укрытия. Если предположить, что обвал был рукотворный, у преступника было вдосталь времени, чтобы спуститься и спрятаться в какой-нибудь расщелине.

«Сначала надо убедиться, что обвал не был вызван естественными причинами», – напомнил себе Грач и пошел петлять на самую вершину по едва приметной тропке, лишь в двух местах отмеченной алюминиевыми маркерами с красными флажками.