— Это «команды врачей и спасателей» с «крокодилов» ракетами по проспекту хуячат? — поддержал его Сеня. — Ну, усраться теперь…

Радио зашипело, передача прервалась, но через некоторое время возобновилась, постоянно прерываемая помехами:

— …использованное террористами биологическое оружие… …необходимые карантинные меры… …понимание. Ситуация под контролем…

Валить-валить-валить отсюда! Оставленный на произвол судьбы город быстро становится очень некомфортным местом для жизни даже без «аффекторов», а уж с ними…

Дверь подъезда неожиданно оказалась заперта. Я удивился — кодовый замок на ней вечно был сломан, скидываться на его ремонт жители не хотели, так что так и жили — нараспашку летом и накидывая на кривой гвоздь упертую откуда-то пружину зимой. Я несколько раз сильно пнул оббитое жестью деревянное полотно.

— Кто там ломится? — послышалось недовольное сверху. Из окошка над подъездным козырьком торчала физиономия всё того же соседа с третьего этажа. Фингалы его налились красивой лиловой побежалостью, нос распух в крупную сливу, губы пельменями…

— Ну, и какого хуя? — поинтересовался я у него.

— А, это ты… — огорчённо сказал сосед. — А я думал, тебя уже…

Не договорив, он исчез из окна, и вскоре дверь открылась.

— Проходи, — сказал он, стараясь на меня не смотреть. — Извини, что утром так… Не знаю, нашло что-то. А тебя тут искали…

— Я в курсе, — коротко ответил я и придержал дверь. — Сеня, бери женщин и веди наверх.

— Давайте быстрей, — поторопил Сеня рыжую, которая всё это время демонстрировала чудеса невозмутимости, и галантно подал руку заплаканной девице. Та руку отвергла и вылезла гордо и самостоятельно, хотя и несколько неизящно, по причине высокой машины и небольшого роста.

Сосед было дёрнулся протестовать, но, увидев свисающую с плеча рыжей винтовку, сразу передумал. Только пробурчал что-то на тему, что «дом не резиновый», но настолько себе под нос, что я решил проигнорировать.

Пётр вылез из машины и пошел за ними, но я остановил его жестом.

— А ты куда?

— Возьми меня с собой, Македонец! — умоляюще сказал он. — Здесь же пиздец полный!

— А нахрен ты нам сдался? — откровенно спросил я. — Какой нам с тебя прок? Ты же всех продал, и нас продашь при первой оказии.

— И куда мне теперь? — тихо и растерянно спросил он.

— Да куда хочешь. Автоматы в багажнике забирай, нам они не нужны. Пользоваться, небось, умеешь, не пропадешь.

— Но…

— Всё, прощай.

Я закрыл дверь подъезда у него перед носом, задвинул наспех приколоченную к ней здоровенную щеколду и поднялся в квартиру.

— Извините, дамы, — расшаркивался там Сеня, — чая не предлагаю, потому что нет ни хрена, всё уже на базе. Там и попьем. А теперь приглашаю всех в сортир!

— Я не хочу, спасибо, — удивлённо ответила девица.

— А придётся… — продолжал веселиться этот шутник.

— Сеня, перестань… как это у вас называется? Троллить ребенка перестань.

— Я не ребенок! — тут же откликнулась девочка. Какие они предсказуемые…

— Ладно, ладно! — угомонился Сеня. — У нас там кросс-локус… Ну, точка перехода, то есть. Сейчас мы отряхнём прах этого мира с наших ног!

Эх, молодость, молодость. Одна баба на всю башку отмороженная и слишком для него взрослая, другая — вообще несчастный ребёнок, но, при виде двух самок хвост распускается как бы сам собой. Не может Сеня не повыпендриваться.

Я оглядел квартиру, в которой после утреннего обыска всё было вывернуто наизнанку и выпотрошено на пол — нет, вроде ничего больше отсюда не нужно. Убирать тем более глупо — мы сюда не вернёмся. Прислушался к себе — нет ли ностальгических чувств? Ничего не обнаружил. Устал, зол, жрать хочется. Никто мне тут не дорог, никого не жалко. Нехороший я человек, недобрый.

Зашли в туалет — девица затравленно озиралась, то ли ожидая, что мы её сейчас группово изнасилуем в душе, то ли ещё чего себе дурацкого надумав, но зашла безропотно. Рыжая продолжала действовать с невозмутимым лицом индейского вождя, но к самой идее перехода относилась, кажется, положительно. Я выключил свет, Сеня закрыл дверь и засопел, сосредотачиваясь. Минута, две…

Сеня распахнул дверь — за ней был всё тот же коридор моей старой хрущёвки.

— Не работает, — констатировал он очевидное.

— В смысле? Перегруз?

— Нет. Такое ощущение, что я тут и не ходил никогда. Ну, или вообще — ходить некуда. Как в стену уперся.

— Может, на той стороне проблема? — ляпнул я первое, что пришло в голову. — Пришли толпой единороги, повалили сортир…

Сеня задумался.

— Не похоже… — с сожалением сказал он. — Я как будто чувствую, что конечный пункт на месте, но что-то не пускает.

— Может, тебе ещё раз попробовать одному, без балласта?

— Да, пожалуй… — ответил он неуверенно. Зашёл в сортир и закрылся.

— Нет прохода? — впервые за долгое время открыла рот Лена. Я аж вздрогнул — привык, что она всё время молчит.

— Какой-то сбой, — пояснил я.

— Не сбой. Изоляция, — ответила она так же спокойно. — Срез блокирован.

— И когда разблокируется?

— Никогда. Коллапс.

Отличная перспектива, чего уж там.

— Теперь все умрут, да? — звенящим от трагизма голосом произнесла девица.

— Все когда-нибудь умрут, — пожал я плечами рассеянно, прокручивая в голове варианты. Если не выходит пока — будем считать, что «пока», — свалить из среза, надо валить из города, и срочно. На каком расстоянии от окраин они там стену строили?

— Это всё из-за меня, всё! — зарыдала она снова.

— Умыться бы тебе… — посмотрел я на потеки туши на её лице. — Ах, да, там же Сеня…

— Я всё, — сказал Сеня, выходя. — Но вы туда не спешите, я там посрал. Чего зря сидеть? Всё равно глухо, как в танке. Походу, что-то сломалось. То ли у меня в башке, то ли в Мироздании.

— Тут вот говорят, — кивнул я на Лену, — что срез блокирован, хотя я ума не дам, как это может быть, и что с этим делать…

— А, так это не во мне проблема? — с облегчением вздохнул Сеня. — Это хорошо…

— Это во мне проблема… — всхлипнула распухшим носом девица.

— Да-да, мы уже поняли. Умойся сходи, воплощение Мирового Зла.

— Там насрано, — сказал ей вслед Сеня, но она проигнорировала.

— В голове у неё насрано… — проворчал я тихо. С подростками всегда сложно.

— И воды нет, — добавил Сеня.

Так, уже и воду отключили. Ну, или трубы от толчка полопались. Вряд ли кто-то сейчас побежит их чинить. Валить надо из города, срочно.

— Эй, как там тебя… Ира? Иди, из баклажки солью над тазиком…

Макияж у девицы оказался на удивление стойким, но, пожертвовав последним относительно чистым полотенцем, его удалось смыть. Ну, почти. Некоторый намёк на помесь панды с Пьеро в тенях остался, но это ей даже каким-то странным образом шло к пронзительно синим глазам. Главное — манипуляции перед зеркалом отвлекли её от вселенской скорби.

— У меня есть инструмент… — неожиданно сказала рыжая. — Оборудование. Устройство. Средство покинуть заблокированный срез.

— И что же ты молчала? — вскинулся Сеня. — Давай, включай!

— Не здесь, надо ехать. Забрать, — невозмутимо ответила она.

— Секунду! — сказал я и выскочил в подъезд. С трудом открыл присохшее окно на площадке и выглянул вниз. Перед подъездом всё так же стоял «Патриот», на его капоте сидел унылый Пётр, перед ним в свете переноски были разложены детали разобранных автоматов.

— Ты что там делаешь? — удивился я.

— Пытаюсь понять, из какой сраным вантузом ёбаной жопы они достали такие ушатанные «калаши». Хуем они их чистили, что ли? — сказал он грустно. — Из трёх один еле собрал, да и тот…

— Небось, из учебки, пособие для новобранцев, — предположил я. — Хорошо хоть, нехолощёные…

— Наверное… А вы чего ещё здесь?

— Концепция изменилась, — ответил я уклончиво. — И у тебя появился шанс.

— Серьёзно? — обрадовался Пётр. — Вы заберёте меня отсюда?

— Если будешь себя хорошо вести!