— Да хуй с ней… Извините! — махнул рукой старлей. — Напарника моего вообще по башке отоварили и утащили, какая уж тут машина… Приехали на вызов, из подъезда вышло человек десять — и все, вроде, с виду нормальные, не гопота какая… А только мы остановились, как кинутся! Хрен ума дам, что происходит! Лёху сразу отоварили и в подъезд потащили, а я вывернулся… Ни автомата, ни хрена, кобура пустая… Ловили меня по кустам, думал мне пиздец… Извините, гражданка.

Рыжая, впрочем, никак не реагировала ни на ругань, ни на извинения. Сидела статуей, смотрела вперёд.

— А что вообще творится, старлей? — поинтересовался я. — Военные какие-то, Росгвардия, вертолёты…

— Вы что, телевизор не смотрите? — изумился полицейский.

— Да, как-то выпали на несколько дней, так вышло.

— Попытка переворота в стране, ФСБ месилось с Росгвардией, кто за кого — непонятно, но военное положение. То ли из-за них, то ли, правда, война… Американцы северных корейцев бомбят, те южных, китайцы тоже кому-то вломили. В Израиле что-то жахнуло, или они кого-то жахнули… В Крыму чего-то взорвали, на Донбассе понеслось, на Балтике каких-то натовцев сбили, а в Чёрном море — утопили. В Европе эпидемия, границы все перекрыты, пиндосы грозятся всех разнести, но никак не сообразят, с кого начать…

— Ничего себе! — удивился Сеня. — А мы и не в курсе…

— А главное, — не затыкался, радуясь спасению и свежим ушам полицейский, — у нас в городе то ли гнездо заговорщиков нашли, то ли террористов с биооружием, то ли диверсантов — но город закрыт наглухо. По улицам гвардейцы фсб-шников гоняют, а выезды перекрыты войсками. Некоторые говорят, — тут он понизил голос до зловещего шёпота, — что народ как раз от того биооружия бесится. То ли через интернет его всем в мозги внедрили, то ли в водопровод что-то добавили, то ли в воздухе распылили — но крышу сносит нахуй, извините, гражданка! Агрессия прёт такая, что боже мой! О, вон там, за углом наш участок!

— Вылезай тут, — строго сказал я. — Пешком дойдешь. Ничего личного, но не хочется оказаться крайними в тяжёлый для Родины час. Мы к полиции со всем уважением, так что не будем отвлекать её по пустякам, лады?

— Как скажете, спасибо, что выручили! — поблагодарил нас старлей, вылезая. — Странная вы компания, но удачи вам. Зашхерьтесь куда-нибудь, переждите, пока рассосётся, а мне пора — работа.

Полицейский, прихрамывая, потрусил к участку, а мы повернули в другую сторону, углубившись в хитросплетения улиц окраины.

— Сеня, глянь там через свою болталку, что в мире творится, — велел я. — Только смотри, не подхвати этот, который через интернет внедрили…

— Чуть что — сразу через интернет, ага, — обиделся за мировую сеть Сеня. — Половым путём с порнохаба.

Он достал из кармана смартфон и погрузился в него.

— Что делать-то будем? — спросил я в пространство. — Город-то, говорят, закрыт весь…

— Не, — уверенно сказал Петр, — хрен его закроешь. Выездов много. Они дороги перекрыли и сидят, радуются. А мы сейчас…

Он повернул куда-то в частный сектор, спускаясь по кривой узкой улочке к речке-переплюйке. Под колёсами прогрохотал шаткий мостик, и «Патриот» заскакал по разбитой полугрунтовке — я даже и не знал, что в городской черте существуют такие заповедники перекошенных заборов, покосившихся домишек и крошечных огородиков. Из распахнувшейся калитки выскочил какой-то скрюченный дед, кинул нам вслед камнем и, потрясая сухоньким кулачком, заорал неразборчиво-матерно. Интересно, это у него внедрённый коварными диверсантами вирус агрессии так проявился или просто маразм? Во всяком случае, вряд ли он его в интернете подхватил. А кстати…

— Сеня, приборы?

— Четыреста четыре!

— В смысле?

— Связи нет! Мобильный интернет сдох. Показывает полную линейку, а трафик не идет и даже смс не отправляются. Пришло только сообщение: «Уважаемые абоненты, возможны перебои… По техническим причинам, бла-ла-бла…».

Ну вот, мир, может быть, уже летит ко всем чертям, а мы и не в курсе.

«Патриот» проскочил по заброшенной спортплощадке, где из матёрого бурьяна призраками прошлого торчали остатки ржавых футбольных ворот, медленно преодолел неглубокую, заваленную мусором дренажную канаву и вырвался на оперативный простор. Заросшая грунтовка уходила в поля, теряясь среди посадок.

— Если прямо, то выскочим на трассу в паре километров за постом, — бодро доложил Петр, — а если взять за тем леском левее, то можно так и проскочить грунтовками. А вы — «перекрыли, перекрыли»… Перекрывалка не выросла!

Опровергая его оптимизм, из-за кромки леса показалась пара МИ-24. Вертолёты на секунду зависли, как будто задумавшись, а потом решительно повернули в нашу сторону.

— Ну, всё, сейчас врежут НУРС-ами12 и как звать не спросят… — моментально перешёл от оптимизма к панике наш водитель. — От вертолёта на машине не сбежишь…

Пётр нажал на тормоз, и «Патриот» остановился. Я огляделся — действительно, бежать некуда, в чистом поле пара вертолётов загоняет нас, как зайцев. Оставалось надеяться, что эти не ищут конкретно нас, а так, вообще приглядывают, чтобы народ не разбегался. Тогда, может быть, постращают, загонят назад и отпустят. Ну не будут же они на самом деле расстреливать с вертушек всех, кто из города выехал?

Вертолёты зависли в сотне метров, уставившись на нас злыми рыльцами. Я отметил, что подвески на них полные, так что вполне могут и жахнуть. Однако вместо этого пилоты, видимо, вызвали наземный патруль — с юга запылила грунтовка, по ней к нам приближался как минимум один БТР. Ну, с этими, с одной стороны, можно будет разговаривать. А с другой — у нас на руках минимум четыре ствола, как бы не случилось нехорошего… Вояки сейчас, судя по всему, нервные. В лучшем случае запрут в какой-нибудь комендатуре «до выяснения», а то и по законам военного времени… Интересно, у нас военное положение ввели или ещё нет?

— Наружу вылезаем все, — скомандовал я. — Оружие убрать подальше, не провоцируем!

Сам я, если честно, пистолеты оставил при себе. В машине их всё равно найдут, а если что — я хотя бы попытаюсь. И, кстати, не совсем с нулевыми шансами. Я всё-таки Македонец — шестнадцать выстрелов и все в цель. Если бы не вертолёты… «Крокодила» из пистолета даже не поцарапаешь. Но я не останусь без пистолетов. Не могу. Мне полжизни снится один и тот же кошмар — что я протягиваю руки к кобурам, а пистолетов там нет. Просыпаюсь в холодном поту. «Да, Анна, опять эти сны…»

БТР уже подъехал достаточно близко, чтобы разглядеть номер на пыльной броне, когда вдруг земля дрогнула. Нет, она не дрогнула — подпрыгнула, пнув в пятки так, что я ухватился за борт скакнувшей на рессорах машины. Пётр, не удержавшись, повалился на траву, а Сеня присел. БТР на ходу подбросило так, что он слетел с дороги, и, перепрыгнув канаву, затормозил в поле. Вертолёты дёрнулись и, моментально утратив к нам интерес, набрали высоту, с разворотом уходя на город. Над изломанным городским горизонтом начали подниматься столбы то ли пыли, то ли дыма. Оттуда донёсся ослабленный расстоянием звук ревунов ГО.

Землетрясение? Здесь? Да ну нафиг!

БТР ожил и, развернувшись, рванул в сторону трассы. Похоже, у военных нашлись более важные задачи, чем отлов одиночных беглецов. Ну, нашим легче.

Стоящий на отшибе дом пуст, открыт и грубо разорён. По сравнению с тем, что я видел тут ещё утром, разница очень заметная — двор перепахан колёсами, ворота сарая вбиты внутрь, сам сарай перекошен на один угол, а в доме выломана дверь…

— Где проход-то? — спросил я рыжую, когда мы высадились среди разорённых клумб и поваленных саженцев.

— Проход, — кивнула она и пошла к сараю.

Внутри было пусто, натоптано по пыльному полу армейскими берцами, и висела перекошенная на одной петле фальшстена. Неплохая попытка, но, конечно, серьёзного обыска такое домашнее творчество не выдерживает. Его ничего не выдерживает, по правде говоря.