— Что пить будешь?
— А ты?
— Шампанского хорошего хочу.
Понятно, чисто дамский выбор.
— Не, я лучше текилы, — и указал парню за стойкой на означенную бутылку в ряду. — И пожалуйста, хоть ты меня сюда и привела, но платить все же я буду. Не спорь!
Надежда на «вскоре кое-куда» во мне вдруг как никогда взыграла.
А перед нами бармен уже выставлял полный живых пузырьков высокий фужер и мелкий шот, по старинке макнутый краем в соль и украшенный ломтем лайма.
— За знакомство? — и Юлия подняла свой бокал.
— За него, — подтвердил я и отсалютовал своим дринком.
Вскоре мы с новой моей знакомой уже болтали как старые приятели — весело, вроде ни о чем, но и с заинтересованностью к рассказу ближнего. Правда, больше получалось так, что болтал я, а Юлька слушала.
О чем говорил? Да о том, что хотел с приятелями пройтись по островам на катамаране, так же, как мы устроили себе года два назад, до всех еще мероприятий по пандемии. И вот в этом году, когда страны понемногу стали открываться для туризма, мы подобный вояж по теплым морям решили повторить. Днем пригодные для ныряния гроты, фигурные скалы и пляжи, вечером обжитые островки и поздние ужины под полосатым тентом в кантине: винцо, дары моря на гриле... то да сё... потом на Ибице пара дней тусняка...
Да-а, мечты мои об отдыхе были такими.
Но — не судьба, решено было нынче к родне ехать — сюда, а я давно здесь не был... даже сам не знаю почему. Дед с тетей еще с зимы со своими приглашениями активизировались, отец поддержал, а Манька и вовсе визжала от восторга, когда услышала, что в этом году я еду с ней.Ну, не мог же я разочаровать родственников?!
Юля заинтересованно смотрела на меня, качала головой согласно, дескать — да, оно, конечно, отдыхается в Испании хорошо, но и в месте, считай родном, тоже бывает неплохо, да и близких невниманием обижать нельзя.
А потом еще и вопросы задавала, участливо так, с заглядыванием на нужных местах в глаза:
— Что, прямо вот так, не спросили?! Может, ты чувствовал себя нехорошо, а оттого и на острова не пустили? Или какие-то иные предпосылки были, чтобы именно в этот год ехать к родне? Нет?!
А парнишка за баром все только очередной шот подставлял... какой по счету? Что-то не помню я...
Мне казалось, что дринка три, но, судя по вязнувшему в деталях вниманию, думается, гораздо больше.
Я оторвал взгляд от полной стопки и снова на собеседницу посмотрел. Почему-то смысла в ее речах я уже не улавливал, но вот мимика и жесты собеседницы как-то даже без слов были ясны...
Например, как она края моей рюмки касалась, а потом демонстративно слизывала с пальчика соль. А потом тонкая, изогнувшаяся в запястье рука, как бы невзначай вверх-вниз по флюте скользила. При этом форма бокала, с действием вкупе, направляли ассоциации вполне определенно... а капля конденсата, скользнувшая через ноготок, ассоциации те уже и закрепляла...
Короче, сколько б я не выпил и как бы ни окосел, но со всей очевидностью становилось понятным, что на данный момент меня соблазняют.
Я против?
Нет.
И в конец концов обнаглев, нетерпеливо выдал:
— Идем к тебе?
Надо ж понимать, что на такие игры да под пьянь, ни у какого мужика терпения надолго не хватит. Или в нумера... или пулей на променад, в надежде, что солнце уже зашло и по набережной гуляет прохладный ветер!
Нынче повезло, и собеседница возмущаться моей наглостью не стала, а лишь усмехнулась в ответ:
— Как скажешь... допей... — и указала мне на так и стоящий передо мной полный шот с текилой.
Допил. Мне не сложно.
— Бутылку шампанского в пятьсот восьмой, — кинула она бармену, потом взяла за руку меня и... мы пошли.
Надеюсь, в номера, а не прощального пендаля выхватывать на пороге отеля.
Но нет, от ресторанных дверей свернули не к входным, а в другую сторону.
В кабинке лифта мы оказались не одни, а потому, выйдя из него, стоило нам с Юляхой понять, что холл с коридором пусты, как мы будто с цепи сорвались!
Как добрались до номера — не помню. В дверь мы не вошли — ввалились. Так что такая малость, как звук защелкивающегося замка, прозвучал где-то на задворках восприятия. А вот на первом плане...
Податливое тело в руках, которое я пытаюсь все сразу объять, хотя, конечно, по факту просто припечатываю к стенке. От аромата духов дурею настолько, что в выгнутую шею хочется зубами вцепиться. И груди... одна, что вывалилась из ворота ко мне в ладонь сама, и вторая, которая все пряталась и не давалась.
Еще была бесконечная юбка, которую я все-таки задрал! И трусишки-веревочки, которых... о да-а... считай, и не было!
А потом зазвучала музыка — сначала бас повел едва слышно, следом вступил баритон, затем, не дергая нервы, бит дробной дрожью подполз...
В какой-то момент гитарки вжарили, ударные взбесились совсем, а там и Сержик запел... ну так — своеобразно, чисто в манере своей. И трусишки-веревочки под рукой моей треснули, крышу нахрен снесло — сбылась мечта идиота: синька, секес, «Система» — все вместе в нужный момент!
Но когда бесподобному хрипу Сержа душка Дарон жару поддал, льнувшее ко мне тело, вдруг напряглось и взбрыкнуло. И бывший сладкий голосок, забыв ворковать, грохнул так, что показалось, будто в две глотки вопящие армяне гораздо ласковей ложатся на слух:
— Ответь на телефон! Или выключи этот кошмар!
Колено ж чуть не по яйцам пришлось... и я сразу осознал как-то, что «Рагу» на неподготовленный вкус зашло весьма острым. Жаль... вот, так всегда — мечты мои вечно обламываются на полдороге...
Но, с перепугу протрезвев, быстро водрузил штанцы на место и безропотно полез за телефоном в карман.
На экране значилось: «тетя Наташа». Вот же! Че-ерт! Я ей всегда рад, конечно, но не в такой же момент! И в непонятках не нашел ничего лучше, как просто вырубить звук.
— Спасибо. Я в душ. А ты пока разберись с проблемой.
И Юлька скрылась за дверью душевой, оставив меня одного в прихожей. А телефон, напоминая о недавнем обломе, так и продолжал беззвучно в ладони трястись, вынуждая или ответить... или смарт о стену расшибить.
Выбрал первое, но на большее меня не хватило и, признаюсь, с тетей я был безобразно грубым:
— Да, чё надо?!
— Женя, как ты разговариваешь?! Что за тон?! — воскликнула в ответ Наталья.
Ага, она еще и возмущается! В самый неподходящий момент со своим звонком встряла, обломала все, а теперь что-то еще ей не нравится!
— Евгений, ты почему один из дома ушел?! Ты где находишься? Говори! За тобой сейчас Шото приедет!
Чего?
— Женя, где ты? Не молчи!
Я прифигел... «не молчи»... да если я сейчас заговорю, так только матом!
Но как-то сдержался и, скрепя зубами, все ж не выдал всего, что хотел:
— Наташ, ты не забыла, сколько мне лет?! Нет?! Тогда до встречи! — и отключил не только вызов, но и весь телефон разом.
И шибанул-таки о стену... кулаком.
Из ванной комнаты вскоре показалась Юля:
— Ну что, дела свои уладил? Останешься или все-таки уйдешь?
При этом подняла глаза на меня томно и ротик свой бесподобный приоткрыла.
Вот что я мог ответить после такого?!
— Остаюсь! Щас, только тоже в душ по быстрому сгоняю.
Идея оказалась здравой и политая на голову вода, ту голову вполне остудила. Так что бодрячком, имея на себе лишь одно полотенце, я отправился воплощать свои томные чаянья в жизнь.
Номер, который занимала Юлька, оказался «дублем», но я лишь мимоходом скользнув взглядом по сторонам, выхватил главное — в дверях дальней комнаты обнаружилось ЛОЖЕ. А вот другой мебели в номере я даже заметить не успел...
Мне навстречу вышла Юлия.
Вместо довольно длинного платья, которое на многое только давало намек, теперь на девушке имелось лишь неглиже короткое. Да и белый прозрачный шелк ничего не срывал совершенно — ни общей нежной розовизны кожи, ни кофейного цвета сосков, ни ямки на животе ниже...
Тут я понял, что на первый ошалевший взгляд кое-что оценил неверно. Под ямкой той кружево собиралось оборкой и самое интересное прятало в тень. А как узрел такое, так смог лишь гадать, есть ли там под той оборкой хоть что-то...
