Но и на личных занятиях с магией я делал немалые успехи в освоении второй стихией, а вернее, сочетании двух. Тут сложность заключалась в том, что Миха с Дулей блюли как раз таки, чтобы мы подобного не творили. Все боялись, что мы сорвемся и выдадим по второй, а то и по третьей стихии на турнире. В общем, в этом случае они не верили в нас совершенно.
А потому момент, когда нам после обеда выпадал свободный часик, в который наши Сопровождающие отбывали один подремать, а второй почитать, его старались ухватить все и в зеркальном дворике случался затор. Но защитные медальоны на общей крови у нас не отбирали после групповых занятий и как-то, но мы умудрялись умещаться все вместе.
Мне, собственно, такое положение дел только на руку выходило — было у кого спросить и у кого подсмотреть.
Вообще «воздух» в бою использовался для увеличения скорости и дальности всего, что делал маг — его же прыжков и бега, полета боевых атрибутов, мощности толчка при отклонении снаряда противника. Так же, в сочетании с тем же огнем, в двуструктурных фаерах, он позволял получить молниевый разряд. Который в свою очередь уже так же, как и огненный, мог использоваться простым шаром, пригоршней мелких, которые лично мне напоминали фейерверк, ну и, как аналог водной или огненной струи, поток молний.
Когда я еще только начал осваивать новый вариант совмещенных стихий, мне вспомнилось то происшествие на трассе, когда дед увозил меня из Геленджика, а какой-то «мульт» пытался нам преградить дорогу. Само это событие воспринималось каким-то далеким-далеким, будто лет пять уж спустя, но вот дедовы действия, как ни странно, всплывали в памяти четко, словно видел их накануне. Возможно, именно потому, что теперь я в полной мере понимал, что он тогда сделал.
Снаряды такой величины и подобного качества, не смертельны, и даже мало травмоопасны, но вот для оглушения разряд выдают достаточный. А уже управление ими с помощью «воздуха» позволяет разом охватить все тело соперника, стреножить и повалить.
Пытаясь воссоздать такой прием, я вынужден был отдать должное мастерству деда — у меня, даже за две недели тренировок, ни сами мелкие заряды, ни воздушные потоки при них и близко так слаженно не ложились в заданную конфигурацию.
Ладно, понятно, что опыт в любом деле важен. А потому, вот вернусь домой, там и займусь поплотней тренировками. Здесь же, тот несчастный безнадзорный час, толком и не знаешь, на что потратить. Вроде только начал, а уже бежит чей-то валет, поставленный загодя на стреме, с сообщением, что Сопровождающие наши наотдыхались и направляются сюда.
Да, еще в последующие две недели, стоило устаканиться расписанию занятий, как за нас взялись портные и гномы, принявшиеся мордовать примерками день, через день.
И, что самое странное, с одеждой этот процесс давался сложней, чем с латами, хотя, казалось бы, где тряпки разные, а где металлический сборный доспех?!
Но нет. Гномы работали слаженно и четко, на лишние разговоры не размениваясь. А вот портные оказались мужиками нервными, с натурами артистическими, и характерами довольно гадостными. Они и между собой постоянно собачились, и нас затуркивали своими требованиями, нас же при этом, не желая совершенно слушать и воспринимать!
И вот как раз последнее-то, меня лично, выбешивало основательно.
Оказалось, что та одежда, что пошили нам для повседневной носки, очень даже не плоха и шита скорее по образцам простонародным. А все те кружева и вышивки, что нервировали меня, делали наши вещи просто более статусными и пригодными для ношения «господ».
Так что, старый гардероб оказывался еще цветочками... я бы даже сказал, бутончиками ... против тех ягодок, что сейчас мастрячили для нас, и которым, похоже, даже в рамки моего расширенного с некоторых пор мироощущения не удастся влезть.
Я, конечно, не спец по средневековой одеже и сделать какие-то параллели с определенным веком в нашей истории не смогу. Да, думаю, и не стоит пытаться, поскольку все же это другой мир. Но если судить, так сказать, по итоговым образцам, то именно пристрастие к сложности деталей и наворотам красивостей делало местное шмотье практически идентичным с тем, что носили у нас в условное средневековье.
Где уж мой автопереводчик брал аналогии для своего творчества — не знаю, многих слов я вроде даже не слышал никогда. Может, читал где-то? Или он уже даже не заморачивался и преподносил мне оригинал?
Кто его знает, но мои самопринятые обозначения он отмел, заменив другими, и именно их-то пристраивал к месту в разговоры с портными. Уточнить детали, правда, не удавалось, поскольку, как раз таки двустороннее общение у меня с местными кутюрье и не задалось. Стоило только высказать какое-то возражение, как нэрвные мастера впадали в истерику, прибегал гном и... эм-м, образно выражаясь... стучал мне по башке.
Но в результате этого я теперь все же имел четкое знание, что рубашка — это котта, пиджак — котарди, а «господские» портки называются — плундрами.
Еще имелись шоссы, которые не только названием, но своим наличием в принципе, вводили меня в шоковое состояние. А когда их попытались на меня одеть, то тут уже у меня случилась самая настоящая истерика, вылившаяся в то, что называется гомерическим хохотом, и мат такой замысловатости, что, выговаривая, я сам удивлялся, откуда ж вообще такое взял.
Впрочем, неудивительно — психика нормального мужика в некоторых случаях вещь довольно-таки тонкой настройки и с серьезным видом предлагаемые к примерке женские, самой радостной расцветки чулочки, могут ту настройку не хило сбить.
Болезненное состояние усугублялось тем, что вполне понималось — это не розыгрыш-междусобойчик по пьяни... за который кто-то потом, по трезвяку, за чрезмерную шутливость огребет обязательно... а самая наиреальнейшая действительность и мне в этом придется-таки походить.
Прибежавший на шум гном в этот раз проявил себя мужиком осмотрительным и сам ко мне близко подходить не стал, а вот на мастеров наехал конкретно и велел им для меня — лично, красотищи в создаваемом образе поубавить.
Впрочем, думаю, его такое волевое решение вызвано было лишь чувством самосохранения, и конкретно от чулок меня все равно не спасало.
Хотя и давало надежду, что худшее со мной уже произошло...
Но когда меня принялись вдевать в штаны, стало ясно, что и их название дурацким слышится неспроста, а отражает суть исковерканности вещи настолько, что при примерки ее, меня сорвало похлеще, чем с чулок.
Штанины закрывали раздутыми пузырями ноги ниже колена, собственно, под ними же и заканчиваясь. И вроде бы, пока я всовывался, кроме этой идиотской ширины не напрягало ничего, но стоило их вздернуть вверх, на бедра, вот тут-то и пришло время напрягаться! Вместо нормальной ширинки... или полного отсутствия ее — ладно, я привык уже в штанах на веревочке ходить... у меня Любитель выперся в основательную дыру, которую мальчишка-подмастерье принялся закрывать куском ткани, выхваченным откуда-то у меня между ног, на два ряда мелких пуговиц.
Этот момент я еще смог стоически пережить... хотя супер-ширинка оказалась с увеличивающей ее накладкой, а Любитель от такого унижения скуксился совсем.
Короче, пока пацан возился с застежкой, я держался молодцом и даже успел похвалить себя за сдержанность. Но когда два шизанутых мастера принялись лупить друг друга по рукам, выясняя, чей предложенный бант там лучше смотреться будет, я не выдержал и взревел! При этом, уже не выясняя даже для себя, что сподвигло на прорыв в данном случае больше. То ли сами разборки, случившиеся в непосредственной близости от Любителя, то ли вид атласных бантов, с привешенными к ним колокольчиками.
Гном в этот раз даже заходить не стал, а только в дверной проем заглянул. Такой пришибленный его вид меня несколько успокоил и я смог-таки выговорить заявление, что больше к портным — ни ногой! Пусть, дескать, дошивают как знают... на глазок, на палец, да пусть хоть на собственный хрен меряют!