А обернувшись на отстающую сестру понял, что вот ей-то сейчас сам звездюлей выпишу! Маша была в своем репертуаре — в обнимку с бутылкой и мороженным, с высокомерным видом прошествовала сквозь строй едва начавших подниматься с асфальта пацанов, а миновав их, завиляла задом так, что было впечатление, что он у нее вот-вот открутится!

Но дед и ее под локоток подхватил, и уже обоих потащил к стоянке. Так что и ей я ничего высказать не успел.

В машине тетя опять попыталась заинтересоваться моей скулой, но дед снова ее одернул:

— Наташ, вот аптечка! Перекись, вата — все есть, и больше ничего не нужно!

Пока она молча промокала шипящим тампоном мне висок, я смотрел, как в другую машину загружаются дедовы ребята. И как всегда, движения их экономны, лица хмуры и все, что не проделывают — все молча.

Вообще, их, таких, было человек пятнадцать, а может даже и больше, но эти трое, что растаскивали сейчас пацанов, всегда оказывались за старших, и именно с ними обычно я общался, когда бывал здесь в гостях.

Ну, как общался? В прошлые мои приезды мне лет-то сколько было? Так что, скорее, просто привык их видеть где-то рядом. А так, разговоры я с ними не разговаривал и дружбы какой-то особой не водил. Так что и сейчас, пожав в приветствии руки, кивнули друг другу и, как и раньше, даже не перекинулись лишним словом.

Они вообще ребята молчаливые, как я помнил про них. Да и странные немного — как будто иногда не от мира сего кажутся, зацикленными, то ли на своих проблемах, то ли на выполнении, взятых на себя обязательств.

Нет, дома тоже охрана имелась, все ж наш с Машкой отец, товарищ от коммерции не маленький, но те парни как-то все равно мне на вид всегда поживей казались.

А эти все как один среднего роста, но чувствуется, что тренированы не хило. Все темноволосы и лицом как братья похожи — грубоватостью черт, светло-карими, почти желтыми глазами и скудной мимикой. Между собой они всегда общались на родном языке, славянский говор совершенно ничем не напоминающий. Но коренных народов Северного Кавказа много, а в душу лезть, как считается к горячим парням, не станешь, так что кто они точно по национальности, я так и не знал.

Впрочем, я так же не знал, зачем они деду, да еще в таком количестве. Он не был олигархом, или даже крупным предпринимателем как отец, и, насколько я помнил, какой-то совсем уж неприлично дорогой собственности не имел. А потому, что мужики охраняли, помимо самой его тушки... ну, и наших, когда они были в наличие... я не особо понимал.

По жизни мой старший родственник занимался преподаванием. Да, профессором звался, но не каких там нибудь ядерных наук, а всего лишь исторических. В Кубанском, знаю, читал лекции, за границу, бывало, летал, но вот зачем ему постоянная охрана, я так за все годы сам придумать не смог. А на мой прямой вопрос, заданный ему лет восемь назад, когда я о таком вообще задумываться начал, он все списал на уединенность нашего семейного дома.

А дом — да, был расположен довольно уединенно — в горах, к морю в сторону от трассы, вскоре после Михайловского Перевала. Место, занимаемое семейными владениями, без преувеличения можно было назвать уникальным — мало того, что сам дом стоял в небольшой долинке между склонами, так еще построен он был, по словам деда, аж при турках. Нет, конечно, не тех, что в древности звались тюрками, эти-то воевали на Кавказе еще в древности, а именно уже при имперских османах.

И дом тот был просто замечательным, в смысле и отклика в душе, и внешне — с виду.

А еще довольно странен, что понимать я начал где-то по последним годам своего здесь прибывания. В детстве-то, оттого, что меня ни в подвал, ни в пристройку, похожую на башню, не пускали, дом навевал нечто сказочное, типа как от прочтения «Синей Бороды» и «Спящей красавицы». Потом, когда мне не раз и дедом, и тетей на просьбу показать, что там, было заявлено: «- В подвале только бочки с вином и ребенку там делать нечего. А башня, строение чисто декоративное и давно неиспользуемое, так что во избежании несчастного случая туда ходить и вовсе запрещено!», понял, что напрягаться не стоит и еще пару-тройку лет для меня от дома веяло все тем же, незамысловатым — Нарнийским.

Но лет в четырнадцать, бродя по окрестным горам, наткнулся на фигню такую, что меня стало накрывать уже чем-то Кинговским. А именно, нашел я... не знаю, как называется... в общем, на палке череп какого-то животного надет, разрисованный непонятными знаками, с него, в виде парика, свисает копна сена вперемешку с перьями и нанизанными на веревки камнями. Потом по округе нашел еще один такой же и еще...

Вот только на мои вопросы, зачем кто-то строил дом на таком дальнем отшибе от всех значимых мест тогдашней цивилизации и черепа за садом, дед пожимал плечами и пытался все в шутку перевести. Типа, для чего дом строили в такой глуши, конечно неизвестно, но вот нам он сгодился и не это ли главное? А черепа? Да это один приятель с Байкала, тоже из преподо-исторической тусовки, какую-то работу писал по их тамошним шаманам и вот, нагородил, будучи у нас в гостях. Да они ж, вроде, и не мешают? Хай стоят!

Так-то — да, не поспоришь.

В общем, в этот раз я ехал с твердым намерением все же растрясти деда на доступ в закрытые помещения дома. Да и вопросы меня нынче волновали вполне логически выверенные и за столько лет неведения достаточно четко в голове сформулированные.

К примеру, как деду, будучи еще студентом, удалось в самый разгар советских времен удержать такой домину за собой? Тем более, насколько знаю, ему едва двадцать исполнилось, когда погиб его отец в какой-то археологической экспедиции. Частной же собственности тогда не было!

А как сумел еще какой-то более ранний наш предок сохранить за родом, считай, целое поместье в 20-е и 30-е годы? Тогда же за вторую корову в хозяйстве раскулачивали, а за большее и расстрелять могли!

Да и на кой ему, то есть деду, столько охраны, тоже хотелось бы, в конце концев, знать!

Короче, вопросов у меня набралось немеряно, так что вот сейчас до дома доберемся, пожуем чего-нибудь, потом пойдем в беседку, сядем...

— Дедунь, — между мной и дедом просунулась Манькина голова, — а давай мы в долину пока не поедем? Ну, там до моря далеко, а хочется же окунуться! Может, пару-тройку дней поживем в городе, в квартире?

Ну — да, до морей от дома далеко... вернее — нет, не столько далеко, сколько просто топать муторно. Там пути-то минут на двадцать всего, но это если по приемлемой дороге.

Но сгонять по легкому, чтоб искупаться, получалось не всегда, поскольку тропа до маленькой бухты пролегает по лесу, вдоль бурной речки, плутающей меж холмистых гор, которая неизвестно еще, в каком состоянии на данный момент находится. Так что порой это мероприятие действительно превращалось в поход по пересеченной местности, длительностью на пол дня.

Что, как по мне, так тоже неплохо — рюкзак с необходимым на плечи, потом прогулка неспешная по лесистым горам, костер на берегу, на котором можно нажарить добытых мидий...

Но это мне, а сестре такой экзотики обычно и в детстве на разок хватало — я ж тащить на себе, что саму Маню, что зонт с шезлонгом, отказывался всегда.

— Жень, ты же тоже так считаешь? Лучше уж накупаться вперед, а потом в долину ехать, правда? — это уже сестра обратилась ко мне.

При этом развернулась и заглянула мне в глаза знаменитым взглядом кота из «Шрека». И вот мог разве я, даже при всей моей любви к диким безлюдным пляжам, воспротивиться такому? Конечно — нет!

А мои разборки с дедом... ну, хоть и были серьезными по сути, но ждали же они столько лет, так что, думаю, протянут еще немного. И я кивнул:

— Да, искупаться уже сегодня было бы неплохо.

— Во-от, а я о чем говорю?! — подхватила Маня в подходящий момент кинутую ей нужную фразу. — Дедунь, ну пожа-алуйста! Всего денечка на два! — и котошрековские глазки, ловя ответный взгляд, уставились в зеркало заднего вида.

Дед тоже на это дело оказался слаб и похоже сопротивлялся уже чисто по инерции: