Тут я спохватился и даже искренне пожелал себе наподдать. Но руки были скованы, а колено до лба не доставало... шутка, понятно, но неуместность возникших помыслов разозлила на себя сильно. Очаровательна мадам была, конечно, без меры, но вот само ее появление оказывалось не к месту и не ко времени.
А, кстати, что она здесь забыла?
И я уже в отрыве от сисек попытался и саму девицу, и ее намерения оценить.
Меж тем она, как зашла в дверь, так и стояла возле нее теперь молча, давая разглядеть себя в льющемся из окна свете. Лицо ее выражало спокойное ожидание, а тело, без каких либо рисовок, замерло в самой естественной позе — прямая спина, расслабленные плечи, опущенные и сцепленные в ладонях руки.
И что теперь?
— Ну?! — поторопил я ее, совершенно не собираясь вдаваться в какие-то политесы.
— Значит, все-таки не узнал... — тихо сказала она и, оторвав взгляд от окна, уставилась на меня. — А так?
Она подхватила медальон... отдаленно знакомый медальон... висящий у нее на груди, и принялась передвигать на нем камни, будто играя в допотопные «пятнашки».
Почти сразу, стоило ей выпустить из пальцев артефакт, стало заметно, как ее ничем неприкрытые сегодня черные волосы начали выцветать, а острые кончики ушей — округляться. Черты лица тоже поплыли. Впрочем, эти видоизменялись не настолько радикально, как пряди или ушные раковинки. Просто глаза, не меняя вздернутого к вискам разреза, уменьшились до приемлемого для человека размера, а светящаяся их синь сменилась на обычную голубизну. Ну и рот стал чуть крупней и мягче...
Ага, мягче... в общем, когда по плечам девицы заструились блондинистые локоны, я понял, что гляжу на Юльку — мою внезапную попутчицу в скачке по радуге на единороге, случившуюся в последний вечер прибывания меня любимого в родном мире.
Да ну на...
Хотя...
Я, конечно, нашу встречу давно выкинул из головы, мне и без этих воспоминаний проблем в последнее время хватало. Да и красоток тоже. Но дед-то в своем письме именно на эту девицу указывал, как на одну из самых активных участников охоты на совсем тогда еще глупого меня.
Во-от, теперь все вставало на свои места...
Я нахмурился в попытке сдержаться и не послать ее по всей известной мне матушке, чтоб выметалась отсюда.
Юлия... или как ее там... мое гримасничанье поняла по-своему и кинулась ко мне:
— Тебе больно?! — и принялась ощупывать меня. — Да что ж я спрашиваю?! Этот зверь способен только боль причинять! По-другому он не умеет разговаривать! Ненавижу... — последнее она прошептала сквозь стиснутые зубы зло, но от ее рук повеяло благодатным теплом, снимающим все болезненные ощущения в моем избитом теле.
А мой разум и кое-кто еще, меж тем, начали погружаться в неподобающую моменту негу. Аромат, который когда-то, по ощущеньям сто лет назад, я принял за дорогие духи, по-прежнему вызывал вполне определенные желания.
Вспомнилась опять Зуля и дурман ее кожи, хотя и менее чувственный, менее убойный...
«Интересно, а все эльфийки... или только полукровки...»
На этом снова захотелось себе втащить. Но к стене я был пристегнут все так же крепко, так что просто взбрыкнул, отшатываясь от скользящих по мне женских рук:
— Вон, парня пойди, полечи, — кивнул я на Криса, который похоже уже держался на ногах из последних сил. — Ему гораздо хуже.
Юлька, что удивительно, спорить не стала, а безропотно направилась к Кристиану.
Ну да, если уж не выгнал эту лицемерную дрянь сразу, то надо, хоть воспользоваться ее способностями по полной.
Но животрепещущий вопрос остался тот же — для чего-то ж она явилась и теперь добренькой прикидывается? Так что, когда увидел, что Крис на ногах уже уверенно стоит, я приступил к расспросам:
— Ну, и зачем ты пришла? Полюбоваться на результат вашей удачной охоты?
Плечи девушки напряглись:
— Ты считаешь, что я сюда спустилась, потому что мне Рарш приказал?!
— Если Рарш, это Аршо... как его там, то — да!
— Это не так... — тихо сказала она.
— Да я, собственно, и не ожидал, что ты признаешься. Все понятно, прием знакомый — злой и добрый полицейский, кнут и пряник...
— Не понимаю, в чем ты меня обвиняешь?! — воскликнула Юлия. — В том, что прибежала в волнении за тебя, зная, насколько жесток, бывает Рарш?! В том, что пытаюсь облегчить тебе и твоему другу пребывание здесь?!
— Именно в этом, — подтвердил я. — Сначала приходит этот козел, весь из себя такой могучий маг! Швыряется в нас, прикуроченных к стене, огнем, потом выдвигает ультиматум, угрожает! А потом ты, ласковая, являешься — жалеешь, лечишь и вообще, лапушку нежную из себя перед нами строишь?! Зачем?
Девушка ничего мне не ответила, а погладив Криса по щеке, сказала ему:
— Все, маленький. Большего я сделать для тебя не могу, все ж я не человеческий целитель...
Тот в ответ блаженно заулыбался и принялся благодарить, дескать, и так значительно лучше себя теперь чувствует. Мне же, несмотря на недавнюю жалость, захотелось наподдать теперь Крису — так, чисто, чтоб привести в чувство. Поскольку стало понятным — парень уже поплыл и теперь полностью находится во власти этой стервы. А я-то по-прежнему противостоять ничем ей не могу!
Впрочем, прямо сейчас, хоть как-то воспользоваться результатом трудов своих Юлька не пожелала, а лишь улыбнулась парню в ответ и с задумчивым видом отошла к стене с окном.
Я же замер в напряженном ожидании чего угодно... но только не того, как повела себя она. Мне-то казалось, что сейчас она соберется с этими своими блядскими способностями и опять предпримет попытку повлиять на меня. Или, возможно, потеряв терпение, тоже применит для устрашения что-то из боевого арсенала. Или, на крайний случай, психанет и оставит нас здесь дожидаться кого пострашней.
Но нет. В какой-то момент она встрепенулась, подняла голову к окну и тихо посвистела. Через пару секунд к проему спикировал воробей и уселся между прутьев решетки. Девушка подняла руку, и птичка перепорхнула к ней на пальцы. И уже с ней в ладонях Юлия подошла снова ко мне.
Но и стоя передо мной, заговаривать она не спешила, а продолжила «общенье» с птицей. Поглаживала маленькое тельце аккуратно, тихо посвистывала и что-то приговаривала. И тот растопырился, крылышками забил, зачирикал, да так, что его рулады получились под стать соловьиным!
И только когда воробей исполнил нам целую арию, девушка опять подняла глаза ко мне:
— Видишь, какова моя природа?
— Вижу, — угу, что-то блядское там точно есть, — воробей самец, я правильно понимаю? — подбавив сарказма в голос, уточнил я.
Она усмехнулась:
— Не совсем то, ты, Женечка, понял. Но это тоже... — и уже печальным тоном: — Во мне много эльфийской крови, вот главное.
— И как я должен это понять? По твоим длинным ушам здесь, в этом мире? Так может это опять маска, как вот с этим образом? — удивился я.
— По ее умению обращаться с живыми существами! — вставил Крис от своей стены.
— Ну, с живыми существами мужского пола она умеет отлично управляться, это до меня еще дома дошло! — согласился с его утверждением, при этом скептически оглядывая чрезмерно восторженного приятеля.
— Да, с мужчинами мне проще, — не стала возражать девушка, — но это влияние моей другой крови.
— Ну, и кто ты в итоге? И как это должно доказать мне, что ты не заодно со своим начальником?
— Рарш мне не начальник, а хозяин... — потом она подкинула птицу вверх: — Лети, мальчик, тебе здесь не место...
А проводив воробьишку до окна взглядом, тихо продолжила.
— И жизнь моя, усилиями такого хозяина мерзка и неприглядна, как вот это самое место, — кивнула она на загаженное предыдущими постояльцами очко. — И в основном потому, что ему плевать на все, кроме собственных устремлений, даже на природу исполнителей своих пожеланий. Он ломает и уродует всех, кто попадает к нему в руки. Сломает и вас, как когда-то сломал меня.
Оставив своим вниманием «интересную» вещь, она снова воззрилась на меня.
