Сказал Фридрих, протянув матросу свой коллекционный меч, богато крашенный золотым эфесом с инкрустированными рубинами. Матрос встал на одно колено и с почтением принял дар.

— Я не останусь в стороне, мой меч тоже послужит семье Лейфов. — К граф-магистру подбежал второй матрос и встав на колено так же принял дар, блестящий серебряная гарда бликовала на солнце, а навершие горело голубым светом.

Андре, не так сильно разбиравшийся в традициях трех графств, все равно приготовил подарок, чтобы проявить свое уважение павшему герою и его семье. Получив коробку от подчиненного, коннетабль подошел к третьему вставшему на колено рыцарю-матросу. Открыв деревянную шкатулку, Андре показал пистоль полностью ручной работы и выполненный с ювелирной красотой.

Ствол испещрен витиеватыми золотыми узорами, а деревянная оправа выполнена из дорогого сорта черного дерева. Передав его матросу, Андре приговаривал.

— Пусть слава омоет род Лейфов, а имя Эриксон звучит в устах каждого здесь стоящего и через тысячи лет будет жить в умах и сердцах наших потомков. Да запомнит история его имя и подвиг.

Приняв дары, матросы почтительно склонили головы и отошли в сторону. Обратив глаза к покойному телу сенешаля, один из маршалов протянул граф-магистру факел, но перед тем как придать тело огню, он добавил.

— Пусть тело благородного воина обратится в ветер, и увидит он новые земли, новые края и воды, новые народы, перед последней дорогой в своей жизни.

Сказав это, граф-магистр бросил факел в нишу костра, наполненный пропитанным вином и ромом хворостом. Языки пламени поглотили основание и медленно подползали к хладному телу, согревая его и не спеша обращая в скорый пепел, который поднимется в небо, словно живая птица и отправится в далекий и любопытный путь.

Обернувшись к стрелкам, Андре поднимая руку произнес.

— В честь павшего героя, залп всех орудий и мушкетов! Поднять оружие! — Тысячи мушкетов взглянули в небо, орудия приготовленные и поднятые дулом вверх, были готовы к залпу. — Огонь!

Оркестровая музыка, шум залпа мушкетов и орудий вместе с дымным туманов сопроводили сенешаля в последний путь. Каждый кто слышит это, должен знать, мертвый герой вместе со своими павшими солдатами, уходит в иной мир, в далекое путешествие.

Вслед за главным погребальным костром в небо поднялся дым тысячей костров на которых покоились погибшие под командованием Эриксона матросы, они тоже стали героями и ни кто не забудет их подвига. Не просто так военные писцы выполняют свою работу. Уже завтра начнут слагать легенды о тысячи доблестных воинов, что без страха и сомнения сразились с многочисленным врагом и одержали тяжелую победу.

…

Тяжелые мысли сковали тело мальчишки, что недвижимо сидел на мокрой траве и смотрел в пустоту потерянными глазами. Чувство растерянности охватило его разум и сердце, парализовав его с ног до головы. Он и пальцем пошевелить не мог, а мысли были заняты прокручиванием одной картины, раз за разом, превратив это в психологическую пытку.

Кровавая картина о том, как его мать расплющило огромной дубиной, снова и снова проносилась в голове мучительными ранами на сердце.

"Почему я сбежал, я ведь мог помочь ей. Я сбежал, я виноват, я убил ее. Я трус…" — Подобные тяжелые мысли не покидали его голову и с каждым разом делали ему еще больнее. Чувство вины легло ему на сердце непосильным грузом. Казалось еще не много и он сойдет с ума, а вина за смерть матери будет преследовать его всю оставшуюся жизнь.

Аркелл не мог жить с мыслью о том, что в смерти матери виноват именно он и предпочтет покончить с собой собственными руками. Жаль только оружия не было под рукой, их он обронил когда трусливо бежал с корабля.

Всю эту ночь он сидел на одном месте и даже не двигался. На холоде он перестал чувствовать свои руки и ноги, а слабость медленно вползало в его тело, окончательно лишая его сил. Но он будто бы ничего не чувствовал, лишь отчаяние заняло его разум.

Даже возникшее за его спиной хлюпанье чьих-то ног его не побеспокоили, он продолжал тупо смотреть в ни куда, совершенно наплевав на последствия своей не внимательности. Но когда он услышал свое имя, он всем телом дернулся и озадаченно обернулся.

— Аркелл, это ты? — Взволнованным голосом произнес бородатый мужчина, имя которому Сигурд.

— Отец… — С толикой надежды произнес он и сорвавшись с места помчался к нему.

Заключив друг друга в прочные объятья, они пали на колени, не веря своим глазам.

— Я… я думал, что потерял тебя. — Казалось, что голос отца впервые за всю жизнь дрогнул. Взглянув на своего сына, он с волнением начал расспрашивать его. — Как ты, цел?

— Нет… — С трудом вымолвил он дрожащим голосом, вытирая проступившие слезы. — Мама…

Сказал он отводя от отца свой взгляд, не зная даже как смотреть ему в глаза, ведь он бросил ее, вина за смерть матери лежит на нем одном. Так он себя чувствовал.

Сигурд печально склонил голову, вспомнив свежие воспоминания. Но увидев в каком тяжелом состоянии находится его сын, поднял его глаза и смотря ему прямо в душу сказал.

— О чем ты думаешь? Только не говори, что это ты виноват в ее смерти! Не смей так даже думать, Аркелл! Ты не виноват, слышишь! — Сотрясая его он вдалбливал в него то, что сам считал правильным, но сын так не думал. — Ты ничего не мог с этим поделать, твоя мама… она спасла нас, поэтому не позволь ее жертве пропасть просто так. Слышишь?!

Рявкнул северянин безумными глазами смотря на Аркелла, понимая что сейчас он должен стать опорой для своего сына, ведь иначе он пропадет и больше не сможет вернутся.

— Аркелл, ты все что у меня осталось, поэтому останься со мной. Нам надо идти. Давай, вставай.

Подняв сына на ноги, теперь надо было думать о том, куда идти и как выжить на этом треклятом острове, а погрустить они еще успеют. Оглядевшись вокруг себя, Сигурд понятия не имел, куда им направится. Они проиграли речную битву, а значит та пушка на корабле добралась до лагеря и смела ее без остатка, возвращаться в лагерь нет никакого смысла.

Но если они двинутся к южному берегу острова, где расположился вражеский лагерь и где остались малочисленные силы, то возможно смогут захватить корабль и уплыть куда глаза глядят. Это казалось наиболее возможной перспективой.

Так Сигурд и порешил.

— Мы отправимся на юг острова, надо поторапливаться. — Поведя сына за собой, вместе они побежали по заданному направлению.

Уворачиваясь от колючих веток сосен и обходя заметные дороги стороной, они быстро продвигались к своей цели, к их последней надежде. Холодный воздух и скользкая земля под ногами не могли остановить их, а слабость и окоченение ушли далеко назад. Нет времени думать о здоровье, когда жизнь висит на волоске от смерти.

Выдыхая теплый пар, они не останавливаясь ни на секунду мчали что есть сил, пока пролетевший мимо головы отца топор не вонзился в ствол дерева и не остановил их. Лишь по неведомой случайности Сигурду удалось остановится и не попасть под траекторию летящего оружия.

Быстро оглядевшись, Сигурд рассмотрел скрывшиеся среди деревьев силуэты обмотанные в шкуры и кольчуги, в них он узнал своих соплеменников.

— Стойте, свои! — Прокричал он на родном языке, что поубавило беспокойство нападавших.

Из укрытий массово повылазили северяне, многие из которых были даже безоружны, а иные с трудом держались на ногах. Три десятка кое-как готовых сражаться северян потерянными глазами смотрели на двух соплеменников. Из всех вперед вышел мужчина с густой рыжей бородой и подавленным голосом заговорил с потерянными воинами.

— Вы двое, откуда вы?

— Мы… — Ощутив непомерный стыд за бегство с поля битвы, он все же нашел силы признаться. — мы сбежали с поле боя на реке.

Мужчина еще секунду тупо смотрел на Сигурда, потом слегка хмыкнул и ответил ему.

— Всех кого ты здесь видишь, тоже сбежали с реки. Это была просто резня, нас косили как насекомых. Так что можешь не стыдиться этого.