— Слабак. — Разочарованно проговорила Лив, с досадой смотря на беззащитного шамана. — Я слышала, что Вы имеете при себе могущественных воинов эфира, говорили, вам целые армии не почем… Но я этого не вижу.

Растопив руку, она вытянула ее в сторону мающегося обмороком шамана, держащегося за свою бедную голову. Из ее кисти начала исходить холодная дымка, а вслед за ней вырвался густой и замораживающий до самых костей буран, от которого не защитит ни один доспех.

Холодный поток, что замораживал все на своем пути, беспрепятственно добрался до шамана и начал обволакивать его тело. Его роба начала дубеть на глазах, а доспехи покрывались ледяными узорами.

"Победа в моих руках." — Уверенные мысли переполняли ее голову. Пусть шаман еще оставался в живых, но уверенность в своей победе была абсолютна. Она на мгновение даже представила, как старушкой будет сидеть у костра и будет рассказывать внукам истории о своих битвах и похождения. Эта битва точно войдет в ее сборник приключений…

— …

Что-то было не так. Смотря на постепенно замерзающего шамана, Лив увидела слабое свечение, источник которого был еще страннее. Сама задубевшая роба на шамане начала светиться голубым светом, что пробивался сквозь леденящий поток. Яркость этого света постепенно увеличивалась, пока не достиг своего пика и просто не исчез из виду. Роба испарилась, но на ее месте появилась полупрозрачная сфера, окружившая шамана и защищая его от леденящего потока.

Не иначе как шок пронзил ее голову, заставляя потерять концентрацию и прекратить холодный буран.

Стоило Лив прекратить свою атаку, как сфера вокруг шамана начала мигать, пока бесследно не исчезла. К этому времени ведроголовый начал приходить в себя, его перестало трясти и он прочно стоял на ногах. Латными перчатками он ослабил ремешки и скинул с головы тяжелый шлем. Стальной головной убор с грохотом приземлился на палубу.

Скинув ватный капюшон, он показал свое лицо. Смуглая и сморщенная кожа на его скуле была рассечена и истекала капельками крови, окропляя черную бороду с редкой сединой. Лысая кожа на его голове буквально блестела от проступившего пота и бликовала на воне огня.

Потерев скул перчаткой, шаман взглянул на скудное кровавое пятно. Он одарил соперницу яркой веселящейся улыбкой и злобными глазами.

При виде его лица, по всему телу Лив пробежала беспокойная дрожь.

Многие люди, за незнанием, считают робы боевых тауматургов простым украшением и отличительным знаком, присущий только им, но все не так просто. Их робы имеют практическое применение, поскольку боевые тауматурги на вес золота, то и оснащают их соответствующе дорого.

Иногда, эфирные воины, будучи знатными людьми, сами закупаются дорогостоящим обмундированием. Качественные доспехи куются лучшими кузнецами, робы закупаются в цехах теургов, выкупаются лучшие жеребцы которых только можно найти в Фестуа (какой бы не была знать, пешком они воевать не будут).

Некоторые такие знатные тауматурги подаются в ряды королевской армии и именно они обходятся нанимателю в баснословные суммы. В то время как настоящая знатная тауматургия остается на своих землях и защищает их, ни у кого постороннего не требуя выплат за свою службу, за это платят крестьяне и рабы живущие в этих самых землях.

Уверенно шагая стальными сабатонами, шаман медленно обходил пораженную Лив, заходя ей за спину.

Придя в себя, она обнаружила, что шаман поравнялся с ней и та утратила свое выгодное положение. Общая масса в которой шла битва, находилась слева от нее, а шаман смотрел прямо на нее и мог разойтись на полную, не опасаясь задеть своих союзников.

Шаман, прежде чем начать действовать, ясно и четко произнес пару слов.

— Хью де Грант!

Необычная связка слов была похоже на имя, подобная тем, которые носят жители центрального континента. Представившись, он стоял и ничего не предпринимал, явно ожидая, что его соперница представится в ответ.

— Я Лив! Дочь Бедвара Смелого!

Хью сказал еще что-то на неизвестном языке, после чего удовлетворенно улыбнулся.

Тяжелые сабатоны слегка скользнули по палубе, отталкивая шамана, что рванул к Лив. Но пути он окружил свои руки золотыми кольцами, от которых его руки начали светиться.

Лив понятия не имела, что это за заклинание, но гадать времени не было. Все на что хватало драгоценных секунд, так это поднять щит и принять устойчивую стойку, ожидая встретить тяжелый натиск.

Кольца исчезли, но руки шамана продолжали светиться золотым светом. Приблизившись к туземке в плотную, Хью резко остановился и нанес удар по незащищенному месту, по ноге. Стремительный удар голенью, окованный в латы, пришелся прямо по женскому колену.

Не желая того, Лив упала на одно колено, которое тут же пронзила жгучая боль, от которой она не вольно скорчила болезненную гримасу. Лишь короткий выкрик вырвался из ее губ, сигнализирующий о серьезной травме.

Хью заулыбался до самых ушей и нанес второй удар. Светящая золотом рука, сжатая в кулак, врезала по щиту. Удар оказался не человеческой силы, разрушав деревянный диск на составляющие, поломанные доски и обрывки обтянутой кожи разлетелись в разные стороны. Лив отправилась в коротко-временный полет и в полусознательном состоянии распласталась на палубе корабля.

Грозная поступь сабатонов эхом отдавалась в ушах Лив, но она отлично видела, как Хью медленно и уверенно приближался к ней.

…

Пьеру с переменным успехом отражал направленный натиск двух северян. Тот что был здоровее был сверху и старался выцепить голову скваера моргенштерном, пока мелкий ублюдок топором пытался зацепиться за его ногу.

Очередной удар тяжелым оружием был встречен щитом, а топор не сумел зацепиться за отступившую ногу. Пьер медленно отступал, углубляясь в гущу боя, рискуя быть окруженным врагами со всех сторон.

Скваер даже не удивился, когда некий варвар закинул веревку ему на шею и начал сдавливать ее. Пьер не запаниковал от столь подлой, подстать варварам, атаки и начал пытаться вырвать веревку от своей шеи, что медленно душила его. Веревка никак не хотела нащупаться пальцами, в этом сильно мешали латные перчатки и Адельхейм со щитом в них.

Пьер никак не хотел их отпускать, он не забыл, что перед ним еще двое варваров. Они, пользуясь случаем, начали быстро приближаться, чтобы нанести решающий удар. Тот что был по здоровее, на бегу размахнулся моргенштерном, намереваясь если не убить, то хотя бы дезориентировать его.

На мгновение перестав обращать внимание на удушающую веревку, скваер поднял гербовый щит на уровень головы. Отразив тяжелый удар, Пьер пинком отогнал северянина, на месте которого тут же появился второй. Мелкий ублюдок не переставал выцеливать опору Пьера своим чертовым топором. Стоило ему подойти чуть ближе, как его тоже встретил мощный пинок, отогнавший варвара назад.

Между атаками появилась доля секунды, которым не медля решил воспользоваться Пьер. Скваер на угад закинул лезвие себе за спину, пытаясь таким образом проткнуть подлого и трусливого варвара. Судя по тому как лезвие встретило препятствие и звуку жалобного мычания, Пьер попал прямо в цель. Веревка ослабла и сползла с шеи, позволив ему облегченно вздохнуть, правда это облегчение не могло продлиться долго, при такой шумной и опасной обстановке.

Из толпы вырвался еще один туземец и умбоном щита протаранил руку Пьера. Под давлением кисть больно согнулась и обронила Адельхейм, что звонко приземлился на палубу.

Еле оттолкнув туземца, скваер занес щит и его же оправой нанес удар по неприкрытой переносице чужака. Послышался громкий хруст, за которым последовала струя вырывающейся крови, текущая из носа раздавленная в омерзительное месиво.

Туземец, то ли мертвый из-за болевого шока, то ли без сознания, развалился на палубе.

Пьер хотел подобрать Адельхейм, но появился еще один засранец. Истошно крича туземец бежал на него, попутно замахиваясь топором. Злость разгорелось в сердце Пьера с новой силой. Это действительно было раздражающе.