— Фабий кто угодно, но только не хвастун, — заметил Беллеф, наблюдавший рядом. — Но все равно это впечатляет.

Прибывающие вовсе не походили на испуганных беженцев, источающих запах в равной мере страха и надежды, — таких она навидалась в других мирах. Эти скорее напоминали мигрирующих животных — сосредоточенные, целеустремленные и уверенные. На каждом чересчур идеальном лице было запечатлено выражение решимости. Даже дети двигались по-деловому.

— Один разум, одна воля, — пробормотала Савона. — Заводные звери, следующие за ритмом своего создателя. Пожалуй, без них в Галактике будет безопаснее.

— Никаких сомнений, — согласился Беллеф. — Но безопаснее для кого?

— Для нас, по большей части.

Она обернулась. В зале стратегиума было не протолкнуться. Надзор за массовой эвакуацией — дело не из легких, и требовал больше рук, чем у нее имелось. Собранные отовсюду атмосферные грузовики с десятилетними запасами ресурсов отходили чередующимися караванами.

Когда создания Фабия покидали Паутину и челноки, их осматривали, регистрировали и направляли в заранее определенные пункты эвакуации. Когда прибудет последний, начнется уничтожение узлов доступа из Паутины. Фабий приказал полностью отрезать Велиал IV, оставив только одну точку — путь к редуту «Омега».

Савона прошлась по каналам данных, пока не нашла тот самый. По словам Фабия, узел «Омега» собрали из украденного у друкари генератора порталов Паутины и других деталей, найденных во время набегов на близлежащие старушечьи миры. Портал возвели на безопасном расстоянии от города. Для подобного сооружения размерами он не блистал. Мерцающей арки едва хватало, чтобы вместить атмосферные грузовики. Но своей цели он вполне послужит. Вокруг портала стояли на страже громадные фигуры: Рамос со своими какофонами — единственные создания, которым Фабий доверял настолько, чтобы вверить безопасность своих драгоценных Homo novus.

— Странные времена, — тихо заметил Беллеф.

— Ты о чем?

— Прошло… уже много лет с тех пор, как я в последний раз наблюдал за эвакуацией. Думал, что давно оставил это в прошлом. — Он принялся скрести что-то на своей броне. — Что мы все оставили это в прошлом.

— Может, ты и прав. Может, нам лучше уйти. Покинуть это место.

Беллеф замер:

— Ты это не всерьез.

Савона скорчила мину:

— Да нет. Наверное, нет. — Она посмотрела на него. — Ты же знаешь, всех остальных он отослал. Всех, кроме нас.

— Да. Но сомневаюсь, что он хочет, чтобы мы здесь погибли.

— Или ему все равно.

Беллеф усмехнулся:

— У тебя сложилось такое впечатление?

Савона отвела взгляд:

— Не знаю, о чем я думала.

Беллеф на мгновение замолчал.

— Ты его видела?

— Кого?

— Фениксийца.

Савона замешкалась. В голосе Беллефа звучала острая тоска, которой она прежде никогда не слышала. Раньше он такого не спрашивал.

— Нет, — ответила она. — К тому времени как мы нашли Фабия, он уже ушел. Что там между ними произошло — осталось между ними.

— А-а… — Беллеф снова принялся чесаться.

Савона заметила что-то на одном из экранов и прервалась:

— А за досмотром на северо-западном узле следит Варекс?

— Да, а что? — Беллеф склонился над ее плечом. — О!

На экране небольшая кучка Детей Императора пробивалась сквозь толпу, выходящую из портала. Савона нахмурилась и задумчиво побарабанила пальцами по губам.

— Дезертирство?

— Скорее измена.

Савона рассмеялась:

— Полагаю, что Варекс и правда достаточно глуп, чтобы попробовать договориться с друкари, — Она увеличила изображение. — Толпа начинает злиться.

— Может, мне вмешаться?

Савона помолчала в раздумье. Собравшись ответить, она заметила, как из глубины зала за ней наблюдает Фабий.

— Да! — громко сказала она. — Верни их. По частям, если понадобится. Если Варекс думает, что сумеет сбежать, то он ошибается.

Беллеф ушел, а Фабий присоединился к ней. С ним явилась музыка, она звучала где-то рядом — мелодичный напев, незнакомый Савоне.

— Хорошо справляешься, — похвалил старший апотекарий.

— Я не совсем уж неспособная.

— Твои способности говорят сами за себя. Что вызывает сомнение, так это то, что ты готова пустить эти свои способности хоть на что-нибудь, кроме собственного удовольствия. — Он помолчал. — В любом случае я уверен, что ты найдешь способ выжить в грядущем побоище, Савона. Ты как тот самый пресловутый таракан. Чтобы покончить с тобой, потребуется нечто большее, чем силы, направленные против меня. И все же, если ты хочешь уйти…

— Нет.

— Твоя преданность делает тебе честь.

— Это не преданность, — торопливо возразила она. — Думаю, у тебя все-таки есть план, Повелитель Клонов. И я хочу на него посмотреть. — Она провела рукой по своим косам. — Вся эта беготня туда-сюда, переговоры с врагами, напоминания о долгах… Ты что-то задумал. Должен был задумать. И я намерена пожать плоды, какой бы гамбит ты ни собирался разыграть.

Фабий кивнул:

— Желаю тебе в этом удачи, Савона из Разрубленного Узла.

Она поморщилась. Фабий смеялся над ней. Всегда смеялся.

— Ты говоришь так, будто сдаешься.

— Нет. Никогда. — Фабий повел рукой в воздухе, следуя за мелодией. — Я не собираюсь уступать больше ни пяди своей земли. Но я реалист, Савона. Я уже достаточно боролся с ветряными мельницами. Сейчас наступает время для трудного выбора.

— Мы можем уйти, — предложила она. — Брось этот мир, найди другой.

— Мои враги проявляют удивительное упорство. Они не оставят поисков. Я лишь оттяну неизбежное. Нет, лучше встретиться с ними на своих условиях и завершить эту главу моей жизни.

— Ладно. — Она тщательно обдумала свои следующие слова: — Что нам делать с твоими созданиями? С Игори и остальными? Мятежниками? Враг может обратить их против нас.

— Они на это не пойдут.

— Но могут пойти.

— Не пойдут.

— Откуда ты знаешь? — настойчиво спросила она.

— Я посылал Арриана поговорить с ними. Они всегда предпочитали его общество.

— А почему не пошел сам?

Фабий помолчал.

— Она не хочет меня видеть, Я уважаю ее желание.

Савона рассмеялась:

— Я тебе уже говорила, что ты напоминаешь мне отца?

— Разве ты не убила его?

— Убила, но это к делу не относится. Отец дал мне все, о чем я только могла мечтать, кроме свободы. Я для него была не более чем домашним питомцем. Которого баловали, конечно. Но все равно питомцем.

— И в чем тут смысл?

— Когда ты собирался разрешить ей то, для чего ее создал? Или это изначально была ложь?

Фабий выключил музыку.

— Я не лгал ей. Не лгал никому.

— И все равно им пришлось драться за свою судьбу.

— Они были еще не готовы.

— А они были бы когда-нибудь готовы? — Савона поковыряла когтем в зубах. — Я пробыла рядом с тобой уже достаточно долго, чтобы понять, как работает твой раковый мозг. Как бы ты ни трубил о своем прагматизме, в глубине души ты идеалист. А идеалисты никогда не знают, когда надо остановиться. Они всегда ищут совершенства, даже если уже нашли его.

— Если я идеалист, то кто же тогда ты?

Савона осклабилась:

— Очевидно же: гедонист. Как ты сказал, я жажду удовольствий, а не совершенства. Я жажду вечности грабежей и разбоя, чтобы черепа врагов хрустели у меня под копытами. Я жажду жить… чтобы наслаждаться всем, что может дать наша галактика. — Она постучала когтем ему по груди: — А вот ты… Ты жаждешь переписать правила. Ты жаждешь изменить ход истории, чтобы он устраивал тебя. А боги этого не допустят.

— Да, мне это уже говорили, и не раз.

Он коснулся своей груди. Савона улыбнулась. Она точно не знала, что произошло в саду Фулгрима, но что бы это ни было, Фабия оно сильно потрясло. Его прежняя высокомерная самоуверенность дала трещину. И весь сыр-бор почти стоил того, чтобы это увидеть.

Какой-то мутант издал невнятный вопль. Савона повернулась, вгляделась в голографические дисплеи и хохотнула: