— Патер Мутатис, — буркнул Олеандр.

— Да. Так они его называют? Вера — любопытная штука.

Он уставился на клона, желая, чтобы тот открыл глаза. Но ничего не случилось. В этом куске мяса не было сознания. Все, чем Фабий был, все, чем он мог стать, было заперто в его жутком и чудесном разуме.

— Наверное, я его все-таки не убью. Пожалуй, выгоднее будет сохранить ему жизнь — выкормить то, что растет в нем. И когда-нибудь мы обязательно узнаем, что это такое.

— Результат может тебе не понравиться.

— Таков риск любого исследования. Цена знаний часто бывает очень высока, и в итоге ее всегда приходится платить. Что твоему учителю не мешало бы крепко запомнить. — Гексахир повернулся. — Ты не попытался бежать, когда Диомона привезла тебя обратно. Почему?

Олеандр отвел взгляд:

— Я не дурак.

— Если бы. Мог бы избавить меня от лишних хлопот. Она пошла против меня, маленькая негодница.

Диомона уже несколько недель втихую баламутила членов синода, перескакивая от одного жадного уха к другому, преисполненная решимости призвать его к ответу, причем самым нудным и утомительным способом. Разве это так много — попросить молодое поколение проявить хоть каплю инициативы? Пожалуй, он ошибался насчет нее в качестве преемницы.

— Bce это на самом деле очень печально, — произнес он.

— Да, — отозвался Олеандр.

Гексахир внимательно посмотрел на раба. С тех пор как они вернулись, Олеандр вел себя необычно сдержанно.

— И это все, что ты можешь сказать? Надеюсь, ты понимаешь, что твоя судьба напрямую зависит от моей? Если свалят меня, ты отправишься следом.

Олеандр поднял глаза:

— Пожалуй, это лучше, чем жить твоей игрушкой.

Прежде чем Гексахир успел ответить, прозвучал резкий сигнал. Гемункул поднял голову и крикнул:

— Я же велел, чтобы меня не беспокоили!

Его рука поползла к осколковому пистолету, спрятанному под одеждой. Может, это Диомона все-таки решила заняться чем-то поинтереснее?

В ответ раздался хор невнятных голосов — у развалин не было языков, и им приходилось общаться как получалось. Гексахир хрипло рассмеялся:

— Ну, чудеса все не прекращаются. Похоже, прибыл докучливый архонт Пешиг, и без охраны. Что говорит либо о монументальном высокомерии, либо…

— Либо он под чьей-то защитой, — подсказал Олеандр. — Попробуй его убить, тогда хоть узнаем, под чьей.

Гексахир фыркнул:

— Тебе бы очень этого хотелось, да? Нет уж. Стань там и злись про себя. И не суй свой нос, когда не просят. — Он снова повернулся ко входу: — Ведите! И не спускайте с него глаз!

Створки разошлись в стороны, открыв взору стройную фигуру Пешига в окружении троих развалин. Архонта проводили внутрь. Пешиг радостно улыбался.

— Привет, Гексахир! Давно не виделись.

Гемункул сложил руки на груди и поднялся повыше на своих спинных щупальцах.

— Назови хоть одну вескую причину, чтобы я не разобрал тебя на запчасти прямо сейчас.

Улыбка Пешига ни на миллиметр не убавилась.

— Значит, можно предположить, что кто-то проболтался? — Архонт покачал головой в притворном разочаровании. — Держу пари, что Аурелия. Эта женщина еще не встречала спины, в которую не воткнула бы нож.

Гексахир даже не улыбнулся:

— Зачем ты пришел, Пешиг? Только быстро.

— Я пришел молить тебя о прощении. И предложить свою помощь.

— Помочь? В чем?

— В осаде.

— В осаде? Какой осаде?

— Ну как же, в осаде базы Фабия Байла в старушечьем мире, который мон-кеи называют Велиал IV! — Пешиг весело махнул рукой. — И поздравляю с ее обнаружением за время этих долгих недель добровольной изоляции.

Гексахир заколебался. Затем его кожаная маска медленно расплылась в гадкой улыбке:

— Ты ведь на самом деле не Пешиг?

Архонт нахмурился.

А потом вдруг Пешига не стало. Его место заняла ярко одетая фигура в зеркальной маске и с посохом в руке. Гексахир рассмеялся и одобрительно похлопал, в то время как развалины в смятении отпрянули.

— О, как чудесно! — хихикнул гемункул. — То-то мне показалось, что я уловил дуновение искажающего поля, просто не был уверен. — Гексахир обернулся: — Посмотри, кто к нам пришел, Олеандр! Наша старая знакомая, Ходящая-по-покрову. Наконец-то решила навестить нас. — Маска на его лице скривилась во что-то напоминающее приветливость: — А где же настоящий Пешиг, осмелюсь спросить?

— Мертв, — просто ответила Силандри. — Оплакивать его никто не станет. И даже знать не будут, пока я не решу бросить этот маскарад. Кстати, не за что.

Гексахир нахмурился:

— Не то чтобы я не был благодарен, но зачем его убивать?

— Потому что он собирался помешать их плану, — вставил Олеандр.

Гексахир повернулся к нему и рявкнул:

— Ты об этом что-то знаешь?

— Больше, чем ты. — Силандри вскинула посох на плечо. — Роль Пешига в этой истории подошла к концу. Сам того не желая, он пытался увести повествование от намеченного нами финала. Поэтому мы вычеркнули его из произведения.

— Тогда к чему этот… фарс? Зачем надевать его лицо?

— Я сказала, что мы вычеркнули Пешига из нашей истории, а не его роль. Тебе понадобятся его войска, даже такие жалкие. Так же, как тебе понадобятся войска Салара и Авары. Мы позаботимся, чтобы ты получил их для того, что должно быть сделано.

Гексахир уставился на арлекина:

— И чего же ты от меня хочешь?

Силандри рассмеялась.

— То, что ты все равно сделал бы. — Она нацелила на него свой посох. — Наконец пришло время Фабию Байлу умереть. И ты, Гексахир Ультилиад, должен стать орудием его смерти.

Олеандр не остался, чтобы дослушать. У него сложилось впечатление, что ему там будут не рады. Вместо этого он прошел вдоль хребта ограждения и выбрался на внешнюю кожу башни. Он крался вдоль цепких корней мышечной ткани, поглядывая на темные глубины внизу. Бездна из круглых витков, похожих на раковины огромных моллюсков, слепленных вместе и сложенных в одну непрерывную окружность, падающую вниз и наружу.

Время от времени он ловил блеск фонарей траулеров, что бороздили глубины, соскребая грибные споры со стенок Паутины. Некоторые проходы заросли джунглями, а в некоторых расположились споровые фермы, где трудились отчаявшиеся и безумцы. Лишь тот, у кого не осталось иного выбора, станет жить — сможет жить — в недрах Паутины.

Олеандр выпрямился во весь рост, раздумывая. Падение с такой высоты почти наверняка убьет его. А если и не убьет, то как минимум серьезно покалечит. Только вряд ли Гексахир станет его разыскивать. Особенно теперь, когда получил от арлекинов все, что хотел.

Как долго он продержится там внизу, в темноте? Сколько пройдет времени, прежде чем, переломанный и мутирующий, он заползет в какую-нибудь дыру или трещину и высохнет там в мумию? Или превратится в очередное чудовище и будет питаться заблудшими и проклятыми среди споровых ферм и портовых лачуг, которых хватало в самых дальних уголках Темного города?

— Это так заканчивается моя история? — спросил он вслух.

— Зависит от того, как ты ее прочитаешь.

Олеандр обернулся. Силандри Ходящая-по-покрову стояла у него за спиной, лениво подбрасывая плечом свой посох. Как всегда, в ее маске он не увидел ничего, кроме собственного отражения, и это его взбесило. Прежде он получил бы бесконечное удовольствие, но то было другое время и другой Олеандр, а с тех пор он уже изменился.

— А я все думал, станешь ли ты меня разыскивать.

— Почему бы и нет?

— Я решил, что ты со мной закончила. Гексахир во всеоружии, ты рассказала ему все, что он хотел знать. — Олеандр заколебался. — Он отправил тебя сюда, чтобы разобраться со мной?

— Нет. Солнечному Графу предстоит сделать еще многое, прежде чем он сбежит. — Силандри присела рядом, не дожидаясь приглашения. Она уставилась в темноту, и у Олеандра мелькнула мысль попробовать столкнуть ее. Упадет она или повиснет в воздухе?

— Я сделал все, что ты просила.