Как-то хорошенькая медсестра Настя подколола Катю: «Чего ты перед больным Володиным вытанцовываешь?». Прозвучало это так грубо, что она не нашлась сразу, что ответить. Промямлила, что была его сиделкой, потому подружились. И услышала: «Подружилась она… Не забывайся, дорогая, знай свое место…». Катя тогда даже не представляла, как часто впоследствии придется ей выслушивать подобные обидные слова. Но прислушалась и стала заходить в палату к Косте только с утренней влажной уборкой.

Однажды в коридоре ее окликнул мужской голос. Обернулась — и увидела, как к ней приближается ковыляющий на костылях Костя. Остановился, выпрямился во весь рост — оказался высоким, с широкими плечами и крепким телом, смотрел молча и как-то странно долго, потом спросил:

— Что-то случилось? Я тебя чем-то обидел?

— Почему вы так считаете?

— Ты больше не заходишь меня проведать.

— Но мы сегодня утром виделись.

— Неправда…

Тут разговор прервался возгласом медсестры: «Володин, к тебе посетитель».

От стола медсестры к ним подходил очень привлекательный молодой мужчина, все в коридоре так и засмотрелись на него, как будто это была какая-то знаменитость, снизошедшая к ним, таким по-земному неприглядным, со своих заоблачных высот. Катя с Костей тоже лицезрели вид человека с другой планеты: хорошо уложенные густые темно-русые волосы, статную фигуру, раскованность в походке. Кате даже показалось, что она когда-то видела этого человека. Мужчины с улыбкой поздоровались, пожав руки, а Катя со словами «я пойду» хотела ретироваться, но Костя почему-то остановил ее со словами: «Катя, познакомься, это мой друг. Митя, знакомься тоже — это Катя». Внутренне изумившись, Катя оглядела обоих и вдруг вспомнила, где их видела когда-то вместе — в другом людном помещении, при других обстоятельствах. Сердце вдруг заколотилось, в горле пересохло, но она мужественно произнесла пришедшую на ум фразу: «Я была у Кости сиделкой…». Как-то же надо было объяснить, почему рядом с ней, простой, неприметной санитаркой, стоят и внимательно глядят на нее две великолепные мужские особи.

«Идемте в палату… я провожу вас до палаты» — эти или другие слова растерянно бормотала Катя, чтобы быстренько оставить друзей одних, и слышала, как Костя говорил ей: «Зайди потом, мы не договорили…» Она, кивая головой, отстала — коридор не позволял идти вместе, и пошла, почти побежала в другую сторону, спохватившись о забытом деле, но торопилась больше от растерянности, от волнующего воспоминания полуторагодичной давности.

— Тебе помочь, может, обопрешься на мою руку? — медленно молодые люди двигались по больничному коридору.

— Давай… Я теперь встаю с кровати и могу вертикально стоять, ходить. И хотя сильно устаю с этими костылями, почти счастлив. Даже боль не уменьшает моего счастья.

Костя со всего размаху опустился на кровать и, глядя снизу на Митю, радостно улыбался: так хорошо было видеть друга после полугодичного его отсутствия в заграничной командировке. А тот уселся на стул и серьезно спросил:

— Что за девушка, с которой ты меня познакомил?

— Она же сказала — это моя сиделка.

— Даже если так, то зачем мне с ней знакомиться?

— Да я только недавно, буквально за минуту до твоего прихода вспомнил ее… Все время думал, где я раньше ее видел. Мы вместе с тобой видели.

— Ну, ты даешь! Я полгода отсутствовал, столько надо сказать друг другу, а ты о какой-то Кате… — Вдруг остановился и замолчал, задумался. — Впрочем, у меня тоже было чувство, что лицо ее знакомо, но ведь никакой Кати раньше я не знал… И ты не знал.

— Учти, ты заговорил о ней, не я…

И оба рассмеялись. Однако и дальше никто из двоих не захотел завершать этот разговор.

— Помнишь, как после спектакля у Фоменко* на нас очень странно смотрела незнакомая девочка? — произнес Костя. — И это, оказывается, была Катя. Она точно так же сегодня обернулась и почти так же смотрела на меня.

— Да, вспомнил… Юная такая, с белым воротничком… школьница…

— Помнишь, мы, не сговариваясь, смотрели на нее, а потом ей вслед…

— Да, ты прав, видимо, нас поразило ее необычное… особенное выражение лица. И глаза сияющие…

— Ты тоже подумал? То, что подумал я?..

— Да. Подумал: совсем как Наташа Ростова.

И Костя с Митей изумленно уставились друг на друга.

Катя тем временем в сестринской комнате выслушивала разнос Нины Николаевны, старшей сестры-хозяйки: «Ты где прохлаждаешься?.. Возомнила, что можешь разгуливать среди рабочего дня?!» Но самым страшным обвинением показались другие слова из уст разгневанной начальницы: «Слышала, что шуры-муры завела с больным?» Наступило молчание, потому что у Катиной начальницы при взгляде на Катю изменилось выражение лица — оно вдруг стало жалостливым, и среди этого молчания раздался ленивый голос находящейся в комнате медсестры:

— Да этого Володина переводят в нейрохирургию — сегодня после обхода сказал завотделением.

И Нина Николаевна уже спокойно проговорила:

— Иди уже, дела ждут. Да не забудь, ты сегодня дежуришь. Сходи домой после окончания работы, и вечером заступай на дежурство.

Катю услышанная новость про перевод Кости в другое отделение поразила сильнее, чем обвинение про «шуры-муры». И одновременно успокоила. «Что же, должно же когда-то всё закончиться», — подумала она и вздохнула.

Всё — это то, что вошло в ее жизнь совсем недавно. Эта нечаянная радость. Это нетерпеливое ожидание каждого рабочего дня, особенно после тоскливых выходных. Эти разговоры. И добрые, участливые глаза.

Дома попила чай с бутербродом и села за стол, чтобы немного позаниматься: составленный график не позволял расслабляться и требовал к лету быть готовой к поступлению в университет. Раздались тетины шаги, и вот она уже окликает Катю, войдя на кухню: «Ты здесь?». Спросив, когда у нее выходные и, не дождавшись ответа, перечислила, что еще осталось пропылесосить, вычистить, а также развесить принесенные Катей из стирки и химчистки шторы. Тетя собиралась и дальше перечислять детали подготовки к празднику. Но Катя быстро дала понять, что все поняла, и согласно кивала на все тетины требования. Та вдруг озабоченно сменила тему.

— Новый год Марина решила встречать дома и пригласила друзей, а я иду к подруге-соседке. Тебе тоже надо что-то придумать.

— Что же я придумаю?

— У тебя есть подружки, с которыми можно в компании погулять.

— Хорошо, я подумаю.

Думать-то было не о чем: с одноклассниками не поддерживала отношений, наиболее близкая ей Лизавета, Ветка, как задружила со своим Стасом, вообще забыла обо всем на свете и виделись редко, созванивались иногда. Вот если бы Катя поступила в университет, круг друзей и знакомых расширился бы. Стоп! — она привычно заставила себя мысленно не расстраиваться. Но как-то не удавалось на этот раз быстро успокоиться. Если бы у нее была своя комната…

Когда после смерти мамы тетя объединила две однокомнатные квартиры — свою и мамину, для Кати было устроено место в просторной кухне, которую тетя называла столовой. Была старинная ширма с драконами на ткани, закрывавшая, когда требовалось, встроенный в стенку шкаф, небольшой письменный стол и Катин диван. Остальная мебель из их с мамой квартиры была в разобранном состоянии помещена в чулан. Дом был старый, но зато комнаты и коридор просторные, потолки высоченные, площадь позволяла сделать перестройку. И тетя обещала выделить ей отдельное помещение, но тогда, сокрушалась она, негде было бы пристроить Катино имущество в чулане. Время шло, но все оставалось так же, как пять лет назад. Если Марина уедет, как планировала, продолжать свое музыкальное образование за рубежом, то было бы здорово занять ее комнату. Но будет ли такая возможность — вилами на воде было писано…

Кате оставалось полтора часа отдыха, прилегла было на диванчик, тут послышались звуки открываемой двери и веселое щебетание Марины. Пришлось встать, собрать ширму и снова сесть за стол. Хорошо, что сестра со своим спутником скрылась в своей комнате. Катя подумала, чего же она медлит, ведь можно пораньше пойти в больницу и забежать к Косте перед дежурством. Когда она в коридоре надевала сапожки, дверь в Маринину комнату открылась и вышел молодой мужчина, а вслед за ним и сама хозяйка. Катя выпрямилась и увидела того, кто сегодня был представлен ей как Митя, друг Кости. Он тоже смотрел на нее, застегивая при этом замочек черной сумки, висевшей на плече. Чувствуя, что покраснела, Катя кивнула ему и постаралась как можно быстрее выйти из квартиры. Решила не ждать лифт и побежала по лестнице. Уже во дворе услышала, как Митя ее окликнул по имени. Остановилась и быстро повернулась: Митя был уже рядом.