— Том приедет завтра, — сказал отец. — С Летти. Люси уже едет, скоро будет. Я звонил нашим в Скайворт, они просили передать тебе соболезнования. И из Скайхилла тоже. Номер твой разблокирован, если тебе надо позвонить…

Тони долго сидел с телефоном в руках. Кому звонить? Кроме Питера, у него не было близких друзей. Разве что Полу и Лорен? Из его приятелей мало кто знал Свету. А ее единственной подругой была Люси. Впрочем, был один человек… Если б не он, Света, скорее всего, не попала бы в Англию…

Ну уж нет! Хватит того, что сейчас этот тип наверняка рядом с ней. И тут уж ничего не поделаешь. Что ж, пусть. Пусть хоть кто-то ей поможет там. Но здесь — нет, обойдется. В конце концов, здесь Света была его женой. Пусть Люси звонит, если захочет.

Хоть бы поскорее все это закончилось. Документы, похороны… Найти работу, жилье. Может, здесь, в Бостоне. А может, в Лондоне. Там придется искать няню для Мэгги. Возможно, Вера кого-нибудь посоветует. Или Люси.

Не успел Тони подумать о Люси, в дверь позвонили. Он не сразу сообразил, что женщина, которая, всхлипывая, бросилась его обнимать, и есть леди Скайворт. Люси похудела раза в полтора и выглядела лет на пять старше. Тони вспомнил, как Света, беззлобно посмеиваясь, рассказывала: Люси с детства мечтала похудеть, морила себя диетами, но ничего не получалось, тогда она с горя наедалась — и поправлялась еще больше.

— Знаешь, — сказала Люси, смахнув слезы, — я чувствую себя виноватой. Ведь это я ее сюда затащила. В Англию. Она не хотела ехать, а я настаивала. Не приехала бы — и ничего этого не случилось бы.

— Люси…

— Прости, Тони, я не могу…

Люси села на диван, уткнулась лицом в спинку и разрыдалась. Глядя на нее, Тони понял, что не сможет скрывать от нее то, во что сам изо всех сил старался поверить. Поверит ли она — хороший вопрос. Скорее всего, нет. Но это уже неважно.

— Люси, нам надо будет поговорить. Мне есть что тебе рассказать.

Люси повернулась к нему.

— Хочешь сказать, ты действительно был там? Где Света?

— Да.

— Не сейчас, Тони, — помолчав, сказала Люси. — Сейчас я даже думать об этом не могу. Пусть все закончится, ладно?

Следующие несколько дней слились в какое-то мутное пятно. Вскрытие показало, что Света умерла от обширного инфаркта. Все хлопоты, связанные с похоронами, взял на себя доктор Каттнер. Но все равно Тони пришлось провести обязательные часы в траурном зале похоронного бюро, принимая соболезнования от людей, которые не знали ни его, ни Свету. И от этого происходящее еще больше походило на глупый фарс.

«Ну хватит уже, — хотелось закричать ему. — Вы же все знаете, что она не умерла».

Но нет, об этом знал только он. И даже если бы попытался кому-то рассказать, скорее всего, закончилось бы это общением с психиатром. У отца как раз был знакомый.

Единственным утешением была Мэгги. Сначала она немного дичилась, но потом Тони ей понравился. Они играли, гуляли в садике у дома или в парке вместе с Люси и Джином, которого та не рискнула оставить в Скайхилле с няней. По молчаливому уговору Тони и Люси не разговаривали ни о Свете, ни о Питере, отложив эту тему на потом.

Наконец похороны остались позади.

— Что будешь делать? — спросила Люси, когда после поминок они сидели вдвоем на веранде.

— Пока не знаю. Видимо, искать работу. Здесь или в Лондоне.

— Знаешь что? Приезжай в Скайхилл. С Мэгги. Побудете несколько дней. Поговорим обо всем. Если, конечно, тебе не слишком тяжело будет. Все-таки вы там со Светой познакомились.

— Да нет, наоборот, — возразил Тони. — Мне приятно об этом вспоминать. Хотя, конечно, грустно. Но мне сейчас везде будет не слишком весело.

— Это понятно, — кивнула Люси. — Тогда приезжайте. Хоть в следующие выходные. Или когда захочешь.

— Как ты там управляешься одна? Без Питера, да еще и без Джонсона. Нашла кого-нибудь на замену?

— Дворецкого. Не Питеру же замену. То есть дворецкую. Жуткая баба, терпеть ее не могу. Но… работает хорошо, грех жаловаться.

— Женщина? — шевельнулось нехорошее подозрение. — Как ее зовут.

— Эшли О’Киф. Ирландка. А что? О господи! — скривилась Люси, глядя на его лицо. — Только не говори, что ты и с ней…

— С ней? А с кем еще? — нахмурился Тони.

— О черт… Я не хотела с тобой все это сейчас обсуждать. Слишком много всего произошло за то время, пока вы со Светой… Ладно. Хлоя убила Энни. И полиция подозревала тебя, потому что вы с ней… ну, это самое. Хорошо, что хоть Светка об этом не знала.

Тони почувствовал, что краснеет, и поспешил отвернуться, пока Люси не заметила.

— Ничего себе, — пробормотал он. — Ну и дела тут творились. Ее поймали? Хлою?

— Да. Мы с Питером наняли частного детектива, он и нашел. Кстати, она еще пыталась похитить нас с Джином. Да что там пыталась — похитила. Впрочем, ладно, все потом. Мне тоже есть что тебе рассказать. Так что там с Эшли? Было что, признавайся?

— Нет, — ответил Тони, скрестив в карманах пальцы. — С Эшли ничего не было. Но я ее знаю. Точнее, о ней. Она обо мне — вряд ли.

— Да? — удивилась Люси. — И что же ты о ней такое знаешь? И откуда?

— Да ничего особенного. Просто я знал леди, у которой она должна была работать.

— Почему «должна была»? Она и работала.

— А разве эта леди не умерла?

— Умерла, — кивнула Люси. — После нее Эшли мне и досталась. Я видела рекомендацию. Директор Академии дворецких мне ее подсунул. Я-то думала, что это мужчина.

— Может, я что-то путаю?

— Может быть. В общем, Тони, я завтра утром уезжаю. Буду тебя ждать. Кстати, у Светы в Петербурге осталась квартира. Не знаю, есть ли у нее завещание, но по закону ты ее наследник. Как все это оформляется, тоже не представляю. Боюсь, тебе придется поехать в Россию.

— Я хотел поехать туда с ней… — Тони почувствовал, как его снова заливает с головой волна отчаяния. — Мы думали, когда Мэгги станет постарше…

— Держись, Тони, — Люси сжала его руку. — Держись!

— Я никуда не падаю, Люси, — вздохнул он. — Но все равно спасибо.

Новый мир

На пятый день Витю перевели в интенсивную терапию. Там он тоже лежал в кувезе, но дышал уже сам. Мне разрешали брать его на руки, сидеть с ним в кресле, прижав к себе под халатом, и даже кормить грудью. Хотя кормить — это было сильно сказано. Витя честно пытался, но, судя по контрольному взвешиванию на электронных весах, получалось не очень. Поэтому мне все равно приходилось сцеживать молоко, которым его кормили через зонд.

— Ничего, — утешал меня педиатр. — Все будет в порядке. Наберет полкило — и пойдете домой.

Мне казалось, что этого не случится никогда, но я себя одергивала. В конце концов, четыре дня назад я боялась, что и дышать самостоятельно он никогда не сможет.

День был занят Витей. Если я не сидела с ним, значит, сцеживала молоко. Или ходила на всякие процедуры. А если ни то, ни другое, ни третье, тогда спала. Зато ночью сон не шел, и я без конца думала о Тони. Какая-то мелочь не давала мне покоя. Что-то я упустила, о чем-то забыла. И именно это не давало мне смириться с тем, что невозможно было изменить.

Федька приходил каждый день — необычно молчаливый, хмурый. Мы с ним почти не разговаривали. Он интересовался, как дела у Вити, как я себя чувствую, что говорят врачи, — и на этом темы для разговора заканчивались. Посидев немного молча, Федька вставал, целовал меня в лоб и уходил. Мне казалось, что он уже жалеет о своем предложении, но сказать об этом сейчас не решается, откладывает на потом. По правде, мне было все равно. Если не Тони — какая разница, кто будет рядом. И будет ли вообще.

Хотя нет, конечно, это был самообман. Если рядом будет Федька, мне, по крайней мере, не придется лихорадочно думать о том, где найти работу и что мы с ребенком будем завтра есть. Но в том, что это случится, я уже не была уверена. И совершенно не представляла, как к этому относиться. Поэтому никак и не относилась. Будь что будет.