— Света, — прошептал Тони, сжимая мою руку, — тебе не кажется, что это дьявол? Или как там его по-персидски?

— Ариман, вроде. Похоже на то. И птица эта сволочная с ним, я ее узнала наконец. Смеющаяся кукабарра. Кажется, я начинаю что-то вспоминать. Вот только не могу пока понять, зачем ему нужно было затащить Маргарет в тот мир, к сестре Констанс. Не просто так ведь она туда попала.

— Разумеется, — кивнул тот, кто наверняка был Ариманом или просто дьяволом. — Все было рассчитано. Мне пришлось трудиться не одно столетие, чтобы кольцо Сияния попало к той, которая, не подозревая, исполнила мою волю. Ничего не зная о кольце, она надела его и выбрала свою судьбу. А Констанс рассказала ей жалостливую историю о том, как можно спасти бедную девушку, похороненную с ним. Рано или поздно Маргарет должна была дождаться своего потомка, который купился бы на эту сказку. И она дождалась. Тебя, — темная рука указала на меня. — Ну что ж, кольцо было уничтожено, и Маргарет освободилась от его власти — только для того, чтобы попасть под мою власть. Смертная тень вдали от Света — удел тех, кто встал на мою сторону. Вы уничтожили кольцо Анахиты, пусть не своими руками, и тем самым предали себя мне. Вы — мои!

В этом была какая-то дикая, безумная ложь. Я хотела было возразить, но не смогла даже раскрыть рта. Мое тело оцепенело, словно говоря насмешливо: «Спорить с дьяволом? Ну-ну…» Видимо, то же самое происходило и с Тони, который стоял неподвижно, зачарованно глядя на Аримана широко раскрытыми глазами.

Черный дым все ближе подползал к нам, уже змеясь струйками вокруг наших ног. Как только он скроет нас с головой, подумала я, наши души отправятся… Как он сказал? В долину смертной тени? В общем, в ад, чего уж там. И правда, ни одно доброе дело не остается безнаказанным. Мы всего-навсего хотели помочь призраку нашей прапра упокоиться с миром, а друзьям — обзавестись детьми.

И как это, между прочим, кольцо было уничтожено, что он несет-то?!

Или все-таки было?

Может быть, тогда ювелир все-таки закончил свое дело, а все, что нам казалось настоящей жизнью, было лишь иллюзией?

Я чувствовала, что разгадка совсем близко. Разгадка? Или воспоминание?

— Ты лжешь, Ариман! — раздался голос со стороны света.

Впрочем, это был даже не голос. То, что я слышала, больше походило на музыку, каждый звук которой обладал смыслом, и я понимала его так же легко, как слова родного языка. Эта музыка… она была похожа на прохладу в летний зной и на тепло очага в студеную зиму. Она ласкала, как шелк, и нежила, как мех и бархат.

Струйки черного дыма на мгновение замерли, а потом медленно поползли обратно — словно черное чудовище втягивало в себя щупальца.

— Они не твои.

Теперь и свет сгустился, однако сущность его лишь угадывалась. Это была не фигура, не силуэт. Нечто — или, лучше сказать, Некто?

— Наргес и Констанс добровольно встали на твою сторону, предав меня. Они — да, они твои. Но те, кого ты обманом заставил исполнять твою волю, не должны расплачиваться за это. Не должны — и не будут.

— Но это было твое решение: тех, кто покусится на кольца, ждет Тень.

— И Соломон, и Светлана с Энтони исправили свою ошибку. Дорого заплатив за это. Тень ждет тебя и твоих подручных, вместе с которыми ты дважды пытался погубить мир. Ты сам — Тень.

— Погубить? — язвительно переспросил дьявол. — Нет, всего лишь приблизить его конец. Мне известно лишь то, что в конце времен предстоит сразиться с твоим воинством — и проиграть. Я не знаю, когда и как это случится, но это будет. Так к чему удивляться, что я использую любую возможность: а вдруг уже пора? Вдруг время настало? И заметь, я проиграю, но это не будет поражением, Создатель. Потому твоя победа означает конец твоему творению. Этот мир перестанет существовать в том виде, в котором ты его создал.

— Когда художник заканчивает картину, это вовсе не означает ее конец. Начинается ее новая жизнь — полная и совершенная. Сотворение мира не прекращалось ни на мгновение, оно продолжается и будет продолжаться столько, сколько необходимо для его полноты. Только творят его люди, получившие свободу воли. Они — мое создание и продолжение.

Мы с Тони смотрели друг на друга, его глаза были огромными, как у собаки из сказки Андерсена, да и у меня, наверняка, не меньше. Мы оба прекрасно понимали: сейчас решается наша участь, и Свет на нашей стороне.

Какое-то время ничего не происходило, но потом тьма словно всосала в себя дьявола, ее завеса начала рассеиваться прямо на глазах, словно ветер разметал дым. Спустя несколько мгновений небо очистилось, а сияние стало таким ярким, что его невозможно было вынести.

— Глаза должны привыкнуть к Свету, — пропел волшебный голос. — Вы еще не готовы стать его частью. Ваше время не пришло.

— Мы вернемся или останемся здесь? — робко спросила я, крепко сжимая руку Тони.

— Вы вернетесь… Но вам придется выбрать, куда.

— Я… мы оба ничего не понимаем, — с отчаяньем сказал Тони. — Дьявол, сестра Констанс, какие-то Наргес и Соломон… Кольцо, которое мы якобы уничтожили. Мы собирались это сделать, чтобы помочь Маргарет, но не смогли…

— Не торопитесь. Вы забыли все, что с вами произошло, потому что никто не может помнить о том, чего не было.

— То, чего не было… — повторил Тони. — Того, что с нами произошло, не было…

— Не было. Но все же было. Давайте вернемся к началу. К самому началу.

Воздух перед нами сгустился и побелел, как свернувшееся молоко. На нем, как на экране, появилось изображение, которое из плоского стало объемным: мы оказались внутри него. Нас окружало бесконечное пространство, где были только Тьма и Свет. Мы видели то, чего не видел — наверно! — ни один человек, кроме нас: сотворение мира. Вокруг нас вспыхивали звезды и собирались в галактики. Засияло Солнце, побежали по своим орбитам планеты, и среди них — голубая Земля. Огонь, вода, суша — все бурлило, сталкивалось, грохотало. Буйная молодая жизнь захватила весь мир.

Это не было сплошное действие, скорее, нарезка из фрагментов, которые сменяли друг друга с бешеной скоростью. И далеко не все нам было показано. К примеру, когда и как на земле появились люди — это так и осталось для нас тайной.

Свет с неба сошел на дремавшего под деревом дракона, и тот преобразился — стал огромным, сияющим лазурью и золотом. Расправив радужные крылья, дракон взмыл ввысь, и пламя полилось на землю из его открытой пасти. Спустившись, он накрыл крылом три небольших золотых слитка и три темно-синих камня, появившихся в центре черного выжженного круга.

Мы перенеслись в темную пещеру, где на маленьком островке посреди подземного озера, в каменном углублении покоились два больших голубоватых яйца, а между ними — три кольца. Набирающие силу и ждущие своих хозяек.

Три женщины в теплых длинных одеждах подняли и соединили руки. Полная луна осветила их, и звезды астериксов вспыхнули так ярко, что затмили ее. Луна зашла за тучу, и повалил густой снег.

— У европейцев и ариев были общие предки, — пояснил Голос. — Они пришли с севера. Позднее арии отправились в Индию, расселились по всей Азии. Персами стали звать тех, кто занял Иранское плато. После того как Заратуштра объявил, что ему было откровение от Ахура Мазды, прежняя вера стала вытесняться, и многие ее последователи покинули Персию. Та община, к которой принадлежали жрицы Анахиты и хранительницы ее колец, обосновалась в Сирии задолго до персидского завоевания.

— Я все равно ничего не понимаю, — жалобно пискнула я. — Зачем нужны были эти кольца? Почему сначала они лежали в драконьем гнезде, а потом оказались у жриц Анахиты?

— Ну что же… — согласился Голос. — Проще будет потом вернуться назад, чем продолжать держать вас в неведении. Когда вы все вспомните, вам будет легче понять то, о чем вы еще не знаете. Сейчас вы вернетесь на границу настоящего и Отражения и снова проживете то время, от которого в вашем мире не осталось и следа.